Площадь Согласия. Книга 2. Навстречу счастью

Три-четыре раза в год он приезжал в Минск и, пока Тамара решала его письменные задания, на радость тете Ане делал в квартире всю мужскую работу. Вместо того чтобы высчитывать логарифмы, дифференциалы, потери и прибыли, а тем более изучать экономическую теорию и анализ, применимые в сельском хозяйстве, он прибивал, прикручивал, привинчивал. Так, совместными усилиями, и окончили институт. А за время работы над дипломом подружились семьями: Крапивина даже гостила неделю на даче у Кузнецова, две дочки которого быстро поладили с ее сыном.

После окончания института несколько лет они не виделись, хотя по-прежнему перезванивались и поздравляли друг друга с праздниками. И только в девяносто пятом, будучи по делам в Москве, Тамара наконец заехала в гости к однокашнику: в семье Кузнецова, только что назначенного главным инженером комбината, родился долгожданный сын.

Отметили, поговорили, выяснили, что есть общие интересы, но не более того. А через год Крапивина практически спасла нового и. о. генерального директора от краха. Технологический процесс на его комбинате ни в коем случае нельзя было останавливать, а денег на приобретение сырья не имелось. На протяжении нескольких лет комбинат отпускал продукцию без предоплаты, покупатели же рассчитываться за нее не спешили. Конечно, во многом такая ситуация создавалась искусственно: желающих приобрести за копейки доведенное до банкротства предприятие хватало.

Но ничего у них не вышло: Крапивина безо всякой предоплаты поставила сырье, а Кузнецов отказался отгружать в долг готовую продукцию. При этом сам комбинат подал в суд на самых злостных неплательщиков, и спустя несколько месяцев с помощью родственника в Москве (Михаил Иванович Семенович к тому времени стал видной фигурой, возглавлял какую-то комиссию в правительстве) новый директор акционировал предприятие и пробил долгосрочную кредитную линию на реконструкцию: продукция пользовалась спросом и в России, и за границей.

После этого между Тамарой и Николаем установились еще и деловые отношения: он частенько подкидывал ей информацию о предстоящих выгодных сделках на том или ином предприятии, брал на себя чиновников и закулисные интриги, она — подписывала, заказывала, оплачивала, занималась транспортировкой… При этом она всегда подозревала, что в делах участвует еще и третий человек, о котором Кузнецов не распространялся. Крапивина же никогда не проявляла особого любопытства по этому поводу, так как поговорку «меньше знаешь, лучше спишь» воспринимала как жизненную аксиому. Николаю она доверяла, интуиция да и практика подсказывали, что неизвестный ей, но заинтересованный в деле человек ничем противозаконным не занимается. Ну и замечательно.

Так продолжалось несколько лет, и лишь в начале марта Кузнецов познакомил ее с Семеновичем (как оказалось, Тамара несколько раз видела этого человека в телеэфире), а тот предложил ей одну из ведущих ролей в деле с атомной станцией, где подходили к концу технологические сроки службы различного оборудования. Как намекнул после встречи Николай, Михаил Иванович давно искал себе в помощники человека, не погрязшего в материально-личностных отношениях с московской бизнес-тусовкой, и давно присматривался к Крапивиной. Так что, вполне возможно, по окончании этого дела она получит еще более серьезное предложение, и ей придется перебираться в Москву.

«Посмотрим», — улыбнулась она тогда.

Безусловно, ей льстило, что такая высокопоставленная фигура оценила деловые качества провинциальной бизнесвумен. С другой стороны, она так устала за эти годы, что все чаще подумывала о передышке, мечтала достроить дом…

— …Тамара Аркадьевна, вы не забыли, что комбинат приступил к последнему этапу реконструкции? Приближается тендер, но я не видел вашей заявки, — укоризненно произнес Кузнецов. — Поторопитесь, до заседания комиссии осталось всего ничего.

«Значит, пора включаться в игру», — поняла Крапивина.

— Не волнуйтесь, Николай Иванович. К концу недели я вышлю свою заявку.

— Хорошо… Как вы с сыном кошмар с башнями пережили? — неожиданно переключился он на тему, не имевшую ничего общего с производством.

— Нормально, но у моей парижской подруги бывший муж там едва не погиб. Его офис находился в соседнем здании.

— Страшно… Старшая дочь летом два месяца в Штатах работала и буквально за неделю до трагедии стояла на той смотровой площадке.

— И мы с Сережкой там были… Столько людей погибло…

— Д-да… От судьбы не уйдешь… Ну, удачи, Тамара Аркадьевна. Жду ваших предложений. До свидания.

Тамара положила трубку, подключилась к Интернету и через несколько минут открыла закодированное сообщение Кузнецова. Кроме списка конкурентов, подавших заявки на тендер (а заодно и их предложений), в нем значилась просьба узнать порядок цен на демонтируемое оборудование построенного еще во времена Союза, но так и не запущенного цеха. Покупателей следовало искать на Востоке.

Распечатав письмо, она вызвала к себе Рогова.

— Дима, можешь объявлять хоть двадцатичетырехчасовой рабочий день, но в четверг вечером предложение должно лежать у меня на столе, — спокойно заявила она к концу разговора, хотя в самую пору было устроить разнос: добрая треть позиций по оборудованию для тендера оказалась не согласованной по ценам.

Заместитель виновато вздохнул, но в срок уложился. Отменив занятия по фитнесу и визит к маникюрше, часам к десяти вечера Крапивина подготовила два предложения: первое, явно не конкурентоспособное, от компании «Крэтапром», второе — от иностранной компании, название которой Кузнецов хорошо знал. Разница в ценах была не столь ощутима, но здесь были другие нюансы: отсутствие предоплаты, отсрочка платежа, то есть фактически предложения по кредитованию комбината, которые и рассматривались в первую очередь.

Отослав их по факсу, утром она связалась с Кузнецовым:

— Николай Иванович, здравствуйте! Мы не опоздали? Очень сложно вписаться в ваши условия… Кстати, мы предложили поучаствовать в тендере нашим партнерам с Кипра. — Тамара вводила в курс дела Кузнецова на одном им понятном языке. — Они еще не прислали заявку?

— Минуточку… Да, есть и ваше предложение, и предложение ваших друзей… Посмотрим, Тамара Аркадьевна, что вам удалось сделать на этот раз, посмотрим, — добродушно засмеялся он. — Как поживаете?

— Спасибо, неплохо. Правда, большей частью на работе.

— А вот это зря. Надо куда-то выезжать. В Москву, например.

— Как раз собираюсь… — не сразу уловила она подтекст. — Как там погода?

— Разная, но в целом — нормальная осенняя погода: то дожди, то солнышко. Я дам вам знать, когда потеплеет. До свидания.

— До свидания.

«Михаил Иванович желает встретиться, — поняла она и облегченно вздохнула: дав ей в помощь своих людей и познакомив с ключевыми фигурами дела (станция и заводы, где заказывалось оборудование), сам Семенович с Тамарой больше не виделся. Все делалось через помощников и Кузнецова. — Это хорошо…»

Как человек ответственный, с каждым днем она все больше переживала, что переоценила свои силы, когда согласилась на предложение Михаила Ивановича: кроме организационных забот с бесконечными командировками, пик которых пришелся на начало лета, надо было постоянно контролировать графики производства работ, следить за сроками изготовления более мелких узлов и деталей, заказы на которые разошлись по всему СНГ. Конечно, львиную долю дел тянули на себе помощники Семеновича, но и Тамаре доставалось немало. Плюс ко всему вложила в этот долговременный проект почти две трети своего оборотного капитала (возврат инвестиций ожидался не раньше декабря). Оттого и было на душе особенно беспокойно: а вдруг что-то сорвется и деньги зависнут? И это в наше время, когда еще свежо воспоминание о дефолте и его последствиях! Эх, не будь Семенович родственником Кузнецова, не занимай высокую должность, она ни за что не рискнула бы!

А ведь с каждым годом работать без связей и покровительства чиновников становилось все труднее. Время не прибранных к рукам предприятий, как, впрочем, и время бешеных прибылей, давно кануло в Лету. Практически все акционировались, обросли дочерними фирмами и фирмочками, учредителями или руководителями которых стали свои люди. И пусть ввели обязательные тендеры, чужаки к контрактам допускались крайне редко: мелкие центы, умноженные на солидный объем, в любом случае превращались в хорошие деньги.