Сцены провинциальной жизни

На нас снизошло молчание.

— «Никогда, никогда, никогда-а англичанин не будет рабом!» — насвистывал мистер Чиннок.

— Том не едет в Америку, — сказал Стив.

— Почему? Откуда ты знаешь?

Стив вздернул плечи.

— Он говорит, неминуемо будет война.

— А-а…

— А ты?

— Что — я?

— Думаешь, будет?

— Возможно. — Я помолчал и постыдно неискренним голосом прибавил: — Надеюсь, во всяком случае. — Мне, признаться, не хотелось расставаться с мыслью об отъезде в Америку.

Стив искоса скользнул по мне взглядом.

— А кстати, знаешь, Миртл ходит и всем говорит, будто ты собираешься в Америку, как раз если будет война.

— Дьявольщина! — Я дико разозлился.

— За что купил, за то и продаю.

— Кто тебе сказал?

— Да я сам слышал!

Может быть, я тоже вел себя не безупречно, однако подобное вероломство со стороны Миртл взбесило меня. Я потребовал у Стива новых свидетельств. Сейчас он говорил правду, да и кому, как не ему, было знать, какие разговоры ведет на людях Миртл: ведь он теперь заделался частым гостем в тех домах, где Миртл имела обыкновение появляться с Хаксби.

Лишний довод против нее, думал я в гневе.

— Том, конечно, возмущен?

— По-моему, он считает, что это было сказано в расчете тебя позлить.

— Ну что ж, она добилась своего!

Стив добродушно рассмеялся.

— А что еще она про меня говорила?

— Не знаю, Джо, красиво ли мне заниматься пересудами, — в замешательстве сказал Стив.

— Если уж начал, договаривай!

— Она говорила Тому, — медленно сказал Стив, — что никогда не любила тебя.

— Какого же она тогда рожна…

— Да-да, понятно. Она признает, что ты обладаешь некой загадочной притягательной силой. О тебе, видишь ли, отзываются как о своего рода Свенгали [7]. Просто смех. Ничуть ты не похож на Свенгали, это всякий дурак скажет.

— Проклятье!

— Давай не так громко, Джо, ладно? — Стив показал глазами на племянницу с мистером Чинноком, до которых, несомненно, долетало каждое слово.

Я с усилием овладел собой.

— Еще что-нибудь?

Стив не отвечал.

— Ручаюсь, это Том ей внушил такую мысль…

— Раз ты с ней собрался порвать, Джо, это совсем не глупая мысль!

— Да, но он внушил ее не поэтому. Он теперь ей будет доказывать, что любила она всегда его! А он — ее!

— Ничего себе! — Вероятно, Стиву такое не приходило в голову.

— К этому он и ведет, попомни мои слова! А конечная цель — предложение руки и сердца.

Стив заметно приуныл.

— Но хотел бы я знать, какая цель у нее, — продолжал я. — Только бед себе наживет, больше ничего.

— Увы, — вздохнул Стив.

Я вновь обретал способность рассуждать хладнокровно. К замечанию Стива стоило прислушаться — действительно, совсем не глупо, если Миртл говорит, будто никогда не любила меня. Это способ сохранить свое достоинство. Это первый признак, что в ней пробуждаются защитные силы… Выкарабкивается, неожиданно подумалось мне.

Стив прервал мои размышления.

— Ты, наверное, знаешь — у Тревора все благополучно.

Слава богу, что опасность миновала, но почему это Стив оказался в курсе дела?

— Ах так! — бросил я небрежно.

Мы вновь погрузились в молчание. Стив зашел в комнату и вернулся с подушкой.

— Сидеть на холодном очень вредно.

— Глупости!

У Стива поползли вверх уголки рта.

— А я знаю, какую новость ты еще не слышал! Я прошел курс первой помощи! — Он поймал на себе мой недоверчивый взгляд. — Честно говорю, Джо. Сам посуди, начнется война, призовут меня в армию, а у меня — пожалте вам, есть такая бумажка. Глядишь, и направят по медицинской части.

Понятия не имею, врал он или нет, но я не мешал ему, догадываясь, что он пытается развлечь меня.

— Я и экзамен сдавал. — У него заискрились глаза. — Только, боюсь, не выдержал.

— Что, трудно было?

— Не трудно, — сказал Стив. — Но жутко противно.

Он красочно описал мне свои беспомощные потуги на испытаниях по практике, и я, несмотря на все горести, не мог сдержать улыбки.

Стив еще более воодушевился.

— Но страшнее всего был экзамен по теории. Задают мне вопрос: что делать с ребенком, когда у него судороги? Представляешь? Нашли, кого спрашивать! Да я не знаю, что делать с ребенком, даже когда у него нет судорог!

— А что надо было ответить?

— Положить его в теплую ванну! — сказал Стив торжествующе.

Ни он, ни я не услышали, как хозяйка опять впустила ко мне кого-то. У нас за спиной раздались нетерпеливые шаги, и в дверях вырос Том. Лицо его было темнее тучи.

— Мне нужно сказать вам кое-что. Вы не зайдете в дом?

Стив взял подушку, я — экзаменационные работы, и мы нехотя поплелись в комнату. Том закрыл за нами створки стеклянной двери.

— Такие разговоры всегда разумней вести подальше от чужих ушей, — сказал он вежливо и в то же время как бы с упреком.

Я не ответил, так как не имел представления, какие именно разговоры он пришел вести. Наша смешливость, словно устыдясь его присутствия, улетучилась в одну минуту. Стив, исходя из посылки «Что бы Том ни сказал, мне от этого легче не будет», заранее помрачнел.

Я сел. Стив тоже сел. Том продолжал стоять. С видимым усилием он сохранял на лице спокойствие. Я упорно не начинал разговор первым.

— Я пришел сказать вам, что купил новый автомобиль.

Честно говоря, он меня разочаровал. А также слегка насмешил. В моем сознании его новый автомобиль приобрел смутное сходство с яхтой…

Для Стива ход автомобилем явился, судя по всему, неожиданностью. Неудивительно, что он удивился. Утратив бдительность, он спросил:

— Зачем, Том?

С этой минуты Том сосредоточил все свое внимание на нем одном.

— Неужели тебе не интересно, какой автомобиль?

— Конечно, интересно. Только не совсем понятно, зачем ты его купил.

— А ты не знаешь? — Том смотрел на него в упор. Голос у него звучал относительно ровно — зато взгляд! Большой пробивной силы был этот неотступный взгляд.

— Не-а. — Стив пытался посмотреть на меня, но, покоренный гипнотической силой этого взгляда, не мог отвести глаза.

— И не догадываешься? — спросил Том с ужасной улыбкой.

Наступило молчание. Я едва было не крикнул: «Слушай, прекрати, Христа ради!» — но воздержался.

Стив потупился, покачав головой.

— А мог бы и сообразить. — Голос Тома исполнился зловещей вкрадчивости. — На новом автомобиле удобней ехать в Париж.

Стив опять поднял на него глаза. И не проронил ни звука.

Я беспокойно заерзал на стуле. Свинство, что Том не дал мне уйти из комнаты, если собрался устроить сцену. Хотя, с другой стороны, легкое любопытство удерживало меня.

— Я уже говорил, Том. Я ехать не могу.

— Глупости! Прекрасно можешь!

— Не могу, Том. Родители хотят, чтоб я поехал с ними, ты же знаешь.

— Родители хотят, чтоб ты поехал со мной!

— Неправда!

— Нет, правда! — Том бешено выкатил на него глаза. — У меня есть письменное подтверждение! Вот — полюбуйся! — Он вытащил из кармана конверт. — Это письмо от твоей матери, и в нем сказано, что она согласна отпустить тебя со мной. Сказано черным по белому! — Он протянул письмо Стиву. — На, убедись!

Стив не пожелал убедиться.

— Ну хорошо, — возмущенно сказал Том. — Если ты так дурно воспитан, что не можешь прочесть…

— Я не еду! — перебил его Стив.

— Какое ты теперь придумал оправдание?

— Мне незачем придумывать оправдания, Том.

Том помахал письмом у него перед носом.

— А что ты на это скажешь? — он помахал письмом опять, увеличив амплитуду. — У меня есть документ!

Я решил, что мой друг, должно быть, на минутку сошел с ума. Лицо у него, при внешней видимости спокойствия, стало все воспаленное.

— Здесь черным по белому сказано. — Он спохватился и понизил голос.

Внезапно Стив подался вперед, выхватил у него письмо и швырнул в камин. Огня в камине не было.