Западня, или Исповедь девственницы

Наташа наконец осталась одна, зажгла верхний свет и стала читать — сегодня она больше не заснет. Приходить, правда, уже некому. Надо надеяться, что мама ничего не слышала.

Но Светлана слышала. Конечно, не все. Но то, что кто-то к кому-то пришел, она поняла — то ли Сандрик к Наташе, то ли Наташа к нему… Это ее ничуть не обеспокоило — просто интересно, что мальчик хочет сказать? О Лизке?.. Неужели это так серьезно и она, Светлана, окажется права — они породнятся снова? Неисповедимы пути… Но это неплохо.

Партия для Сандрика хорошая.

Она было уже стала засыпать — завтра спросит Наташу, о чем с сыном говорили, как вдруг раздался Наташкин вскрик — громкий, почти отчаянный: «НЕТ! НЕТ!» — все затихло, а вскоре раздались тихие шаги и легкий скрип двери — Сандрик ушел.

Что такое случилось, что она так завопила «нет»?.. По поводу Лизы? Наташа не хочет, чтобы он женился?.. Что-то он ей сказал такое. Но что? Нет, это не о Лизке… Наташа не стала бы так орать. Это что-то другое… Светлана ощущала, что это может быть только какое-то из ряда вон выходящее событие.

В общем так, решила она: завтра она будет подглядывать, подслушивать — вести слежку и постараться что-нибудь понять.

Светлану уже клонило в сон, когда она услышала звук открываемой балконной двери, и ее прямо-таки подбросило на постели. Кто?! И тут Светлана поняла, что в неведении она оставаться не может! И, надев халат и тапки, отправилась наверх. Она тихо стояла у двери и слушала разговор Алека и Наташи. Конечно, она не все разбирала от волнения, гулкого биения своего сердца и от того, что в комнате говорили достаточно тихо… Основное она поняла — Алек хочет снова быть с Наташкой, но та ни в какую… И конечно, она смутно услышала о назначении… Так же тихо спустилась вниз, уже более спокойная. Все-таки Наташка — приличная!

Утро. Раннее. Даже не утро вовсе, а ночь, продолжение ее. Только время говорит о том, что оно, утро, пришло.

Катька, не спавшая всю ночь, взяла свой рюкзачок, прежде накорябав записку, что уезжает к мамке, Наташке и Витьку, никем, естественно, не замеченная, ушла с проклятущей дачи, села в автобус и только тогда заплакала и проплакала всю дорогу. И в слезах этих вдруг решила, что поедет не домой — там, поди, ждут не дождутся их, и чего ей говорить? — а к баушке Мане.

Алиса тоже проснулась рано — она волновалась из-за разговора с Наташей, который обязана провести. Не о Наташином первом сыне — нет! Другое Алису тревожило — успеть поговорить об Алеке. Нельзя же, чтобы он, такой красивый и способный, с языками, пропадал каким-то охранником!

Поэтому Алиса, одевшись для прогулки, пошла в сад как бы осматривать елку, а сама зорко следила, не зажжется ли свет в окнах маленькой дачи… И Алиса, напевая нечто, прогуливалась с фонариком.

Наташа проснулась от собственного стона. Открыла глаза и через секунду вспомнила ночные приключения. Двое любят ее, и двоим она отказала… Но причины слишком веские — одного она не любит, а другого любить нельзя. Она вспомнила, что обещала с утра положить под ель подарки. Надо это сделать. Подарки были дорогие и нужные — не просто ради «галочки»! А настроение — мрачнее некуда.

Выпила кофе и вышла в сад, где тотчас же столкнулась с Алисой.

Они обе обрадовались встрече. Как никогда. После взаимных приветствий и разговоров об ужасной погоде и следствии этого — бессоннице — обе замолчали. Наташа стала раскладывать подарки, Алиса смотрела и решала, как начать разговор об Алеке. А Наташа тоже не знала, как начать. Но вдруг решилась и сказала:

— Знаете, Алиса Николаевна (Алиса забормотала, что можно уже без отчества — они так давно знают друг друга), я хочу, чтобы Алек работал вместе со мной…

Алиса еле удержалась, чтобы не плюхнуться в снег или чтобы с рыданиями не броситься Наташе на шею, но понимала старая дипломатша, что держаться надо достойно. Поэтому она радостно откликнулась:

— Замечательно! Это то, что ему нужно!

А Наташа продолжила:

— Я ему вчера сказала, но он… — Наташа помедлила, как бы не напортить излишней честностью, — но он отнесся без энтузиазма — так скажем. («Господи, — подумала Алиса, — когда же мой сын поумнеет?! Такое предложение! И главное — просить не надо!» Алиса помолчала). И если у него нет каких-либо других, более интересных предложений…

— Нет, нет, — не выдержала Алиса, — конечно же нет! Откуда?

— Ну, если нет, тогда повлияйте на него. — Наташа стала раскладывать подарки и не смотрела на Алису. — Но так, чтобы он не узнал о нашем с вами разговоре… — Алиса сложила руки, как в молитве:

— Ну конечно, Наташа! Конечно! Я сегодня же поговорю. И ничего ему не скажу, естественно! Я найду форму!

— Я завтра улетаю. Дела… Так что знать я должна сегодня вечером.

— Наташа! — почти завопила Алиса. — Я сегодня же поговорю! Это для него такой шанс! — Она уже готова была произнести слова благодарности, но вовремя остановила себя — не надо так уж увлекаться, показывать, что она счастлива до мокрых порток. И, что-то пробормотав о забытом чае, пошла в дом, уже на пути вспомнив, что не пригласила Наташу. Алиса обернулась и крикнула:

— Жду на чай! Через десять минут! — и увидела, что из маленькой дачи выползает Светлана. Вот уж с ней Алисе чай пить не хотелось — нудная она все же — Светочка!

Наташа тоже увидела мать и тоже не обрадовалась. Вид у мамы был, как говорят, аховый: бледная, отекшая, с потухшими глазами.

Светлана шла к Наташе, еще не зная, что скажет, но сказать она должна: пусть дочь поостережется, так и врагов можно нажить, если принимать мужиков полную ночь — сына и бывшего мужа…

— Как спала? — беззаботно спросила она Наташу, хотя беззаботность и ее нынешнее лицо были несовместимы.

— Отлично! — с подобной же беззаботностью ответила Наташа.

Светлана подумала: «Как была ее дочь врушкой, такой и осталась!»

— А я слышала, ты кричала… — сказала Светлана, зорко глядя в глаза дочери. — Так отчаянно: «Нет! Нет!»

Наташа ответила:

— Да, приснилось, наверное, что-нибудь…

— К тебе Сандрик заходил?! — будто спросила Светлана, а на самом деле утверждая.

— Заходил, — спокойно сказала Наташа, — зажигалка у него сломалась. Поболтали немножко… Я его хотела спросить про Лизку, но как-то постеснялась — он ведь совсем взрослый, не привык к подобной опеке. И не сказала.

— А-а, — протянула Светлана. («Значит, зажигалка, — подумала она. — А может быть, и так… Но кричала-то Наташка не во сне, пусть не врет!») — Но ты правильно сделала, что ничего не сказала. Пусть сами решают…

Они шли по аллейке, по бокам которой каждое лето в июне вставали пышные кусты пионов — розовых и белых… Наташа закурила, выпустила дым, посмотрела, есть ли колечки, что всегда значило удачу, — их не было, и сказала:

— Знаешь, ко мне Алек заходил… Начал плакаться, говорил, что нам надо вернуться к прежнему — семейной жизни, я довольно резко ему ответила. Чуть не поссорились. Кстати, тут я почти завопила: «Нет, никогда!» — потому что не хочу рушить то, что у него есть, да и… — Наташа замолчала, опустила голову, и вид у нее был такой печальный, что Светлана в который уже раз пожалела дочь и в который уже раз поверила ей, потому что хотела поверить. — Но я, — продолжала Наташа, — предложила ему работу. У себя…

Светлана так была благодарна дочери за ее откровенность! Конечно, так оно и было! И это Алеку она вопила «нет»! Светлана перепутала все. Приходил Сандрик, скоро ушел… А затем пришел Алек… Все-таки прав был ее Сашка, который говорил, что она сама себе придумывает проблемы… Господи, как хорошо, что все объяснилось — и ведь про Алека Наташка сказала сама! И день начинался прекрасно — снег перестал идти, небо будто поднялось и стало белым, казалось, прозрачным. «Хорошо здесь, — подумала Светлана, — и хорошо, что мы тоже здесь домик имеем, правда, благодаря Гарьке… Но все же…»

Санек проснулся не рано — с головной болью и сухой жаждой в глотке. Как всегда. Ничего нового. Он крикнул, не глядя на раскладушку: