Тысяча незабываемых поцелуев (ЛП)

Мое тело ослабло под его прикосновением. Чувствуя, что я полностью отдалась ему, Рун замедлил поцелуй до мягких, нежных касаний. Затем он разорвал его, наше дыхание было тяжелым, а над нами повисла дуга напряженности. Распухшие губы Руна целовали мои щеки, подбородок, шею. Когда он, наконец, отстранился, его тяжелое дыхание опаляло мое лицо. Его руки ослабили хватку на мне.

И он ждал.

Он ждал, смотря на меня своим интенсивным взглядом.

Затем я приоткрыла губы и прошептала:

— Поцелуй триста пятьдесят семь. У стены моего дома... когда Рун завладел моим сердцем. — Рун замер, его руки напряглись, и я закончила: — И мое сердце почти взорвалось.

Затем это случилось. Искренняя улыбка Руна. Она была яркой, широкой и такой настоящей.

Мое сердце парило от ее вида.

— Поппимин, — прошептал он.

Схватившись за него, я прошептала в ответ.

— Мой Рун.

Рун закрыл глаза, когда я проговорила эти слова, мягкий вздох слетел с его губ. Его руки постепенно ослабляли хватку в моих волосах, и он неохотно сделал шаг назад.

— Я лучше пойду, — прошептала я.

— Ja, — ответил он, но не отвел взгляда. Вместо этого он снова прижался ко мне, завладев моим ртом в быстром и мягком поцелуе, прежде чем отошел. Затем он сделал несколько шагов, устанавливая дистанцию между нами.

Я поднесла палец к губам и сказала:

— Если ты продолжишь так меня целовать, я заполню свою банку в кротчайшие сроки.

Рун отвернулся, чтобы уйти к своему дому, но остановился, посмотрев через плечо.

— А это мысль, малышка. Тысяча поцелуев от меня.

Рун помчался к своему дому, оставляя меня наблюдать за ним, оставляя меня с головокружительной легкостью, парящей во мне так быстро. Когда мои ноги, наконец, смогли двигаться, я вошла в дом и направилась к себе в комнату.

Я вытащила банку из-под кровати и стерла пыль. Открыв ее, я взяла ручку с тумбочки и записала вечерний поцелуй.

Час спустя, лежа в кровати, я услышала, как открылось окно. Сев, я увидела, как мои занавески были сдвинуты в сторону. Мое сердце подпрыгнуло до горла, когда Рун оказался в моей спальне.

Я улыбнулась, когда он прошел вперед, снял свою футболку и бросил ее на кровать. Мои глаза расширились, когда я упивалась видом его обнаженной груди, а затем мое сердце почти взорвалось, когда он провел рукой по волосам, убрав их в сторону.

Рун медленно подошел к моей кровати, стоя в ожидании со своей стороны. Пододвинувшись, я подняла одеяло, и Рун забрался на кровать, сразу же обняв меня за талию.

Когда моя спина идеально прижалась к его груди, я удовлетворенно вздохнула и закрыла глаза. Рун прижался губами в поцелуе под моим ухом и прошептал:

— Сладких снова малышка, я с тобой.

И так и было.

У него была я.

Так же как он был у меня.

Рун

Я проснулся, а Поппи смотрела на меня.

— Привет, — сказала Поппи. Она улыбнулась и уткнулась в мою грудь. Я провел руками по ее волосам, прежде чем просунул руки ей подмышки, приподняв ее, пока она не оказалась надо мной, а ее рот напротив моего.

— Доброе утро, — ответил я, затем прижал свои губы к ее.

Поппи выдохнула мне в рот, когда ее губы приоткрылись и запорхали над моими. Когда я отстранился, она посмотрела в окно и сказала:

— Мы пропустили рассвет.

Я кивнул, но когда она снова посмотрела на меня, в ее выражении лица не было печали. Вместо этого она поцеловала меня в щеку и призналась:

— Думаю, я бы променяла все рассветы на то, чтобы вот так просыпаться с тобой.

Моя грудь сжалась от этих слов. Удивив ее, я перевернул ее на спину, нависая над ней. Поппи захихикала, когда я зажал ее руки в ловушке над головой.

Я нахмурился. Поппи пыталась — неуспешно — остановить свой смех.

Ее щеки порозовели от возбуждения. Мне необходимо было поцеловать ее, больше чем что-либо, это я и сделал.

Я отпустил руки Поппи, и она зарылась ими в мои волосы. Ее смех начал прекращаться, когда наш поцелуй углубился, и затем раздался громкий стук в дверь. Мы замерли, наши губы все еще были соединены, а глаза расширены.

— Поппи! Время вставать, милая! — голос отца Поппи проник в комнату. Я ощущал, как сердце Поппи забилось сильнее, отражаясь эхом через мою грудь, когда я прижимался к ней.

Поппи отвернула голову в сторону, разрывая поцелуй.

— Я проснулась! — прокричала она в ответ. Мы не смели двигаться, пока не услышали, что ее отец отошел от двери.

Глаза Поппи были огромными, когда она повернулась лицом ко мне.

— О боже мой! — прошептала она, из нее вырвалось хихиканье.

Покачав головой, я перекатился на другую сторону кровати, подняв свою футболку с пола. Когда я натянул черный материал через голову, рука Поппи приземлилась на мое плечо сзади. Она вздохнула.

— Мы спали слишком долго этим утром, нас почти поймали.

— Этого не повторится, — сказал я, не желая давать ей повод покончить с этим. Я должен находиться с ней всю ночь. Должен. Ничего не случилось — мы целовались, спали.

Этого было достаточно для меня.

Поппи кивнула, соглашаясь, но когда она положила подбородок на мое плечо и обвила руками мою талию, она сказала:

— Мне понравилось.

Она снова рассмеялась, и я слегка повернул голову, поймав оживленное выражение на ее лице. Она игриво кивнула. Затем Поппи села и взяла меня за руку, прижав ее к своему сердцу.

— От этого я чувствую себя живой.

Смеясь над ней, я покачал головой.

— Ты безумная.

Встав, я обул свои ботинки, а Поппи села на кровати.

— Знаешь, я никогда не шалила прежде и не делала ничего плохого, Рун. Предполагаю, я хорошая девочка.

Я нахмурился от мысли, что портил ее. Но Поппи наклонилась вперед и сказала:

— Это весело. — Я убрал волосы с лица и наклонился над кроватью, поцеловал ее последний раз нежно и сладко.

— Рун Кристиансен, может, в конце концов, я полюблю твою сторону характера парня-плохиша. С тобой несколько следующих месяцев будут интересными. Сладкие поцелуи и выходки, приводящие к неприятностям... Я в деле!

Когда я двинулся к окну, я услышал, что Поппи шуршит чем-то позади меня. Я только собирался прошмыгнуть в окно, оглянулся назад и увидел, что Поппи вытаскивает два бумажных сердца из своей банки. Я позволил себе понаблюдать за ней, как она улыбалась над тем, что бы ни писала.

Она была такой красивой.

Когда она положила исписанные сердца в банку, повернулась и остановилась, поймав меня за подглядыванием. Ее взгляд смягчился, Поппи открыла рот что-нибудь сказать, когда раздался стук в ее дверь. Ее глаза расширились, и она взмахнула руками, призывая меня замолчать.

Когда я выпрыгнул в окно и бежал к своему дому, слышал, как Поппи смеется вслед. Только такая чистота могла отогнать тьму в моем сердце.

Как только я перелез через свое окно, я запрыгнул в душ перед школой. Пар поднимался в ванне, когда я стоял под душем.

Я наклонился вперед, мощная струя окатила водой мою голову, мои руки уперлись в скользкую плитку передо мной. Каждый раз, когда я просыпался, гнев поглощал меня, настолько, что я почти ощущал горечь во рту, на своем языке, ощущая, как жар от него течет по моим венам.

Но это утро было другим.

Все дело было в Поппи.

Подняв голову, я выключил воду и схватил полотенце. Я скользнул в джинсы и открыл дверь ванной комнаты, заметив, что мой папа стоит в дверном проеме. Когда он услышал меня позади себя, то повернулся лицом ко мне.

— Доброе утро, Рун, — поприветствовал он. Я прошел мимо него к своему шкафу, схватил белую футболку и натянул ее через голову. Когда потянулся к ботинкам, заметил, что папа все еще стоит в дверном проеме.

Остановившись на середине движения, я встретился с ним взглядом и огрызнулся.

— Что?