Сердечные риски, или пять валентинок (СИ)

Если так, то… Мы оба в тот вечер повели себя неправильно, и это значит…

- Смотрите. - Я ощутила, что Вадим, наконец-то, отвел от меня интенсивный и внимательный взгляд. Он придвинул ко мне папку, которую нашел в столе перед нашей беседой, заговорил в деловом и обыденном тоне, помогая и мне совладать с собой. – Вот здесь собраны командные тренинги, какие-то нами уже применялись, а какие-то нет. Я хочу, чтобы вы посмотрели их все. К следующему понедельнику клиент определится с выбором, проведет собеседования, и из четырнадцати ваших кандидаток останется восемь или девять. Вы научите их работать в команде и подготовите в плане понимания покупателя и знания товара. Информация от дистрибьюторов будет чуть позже, я скажу вам, когда…

Жужжание вибрации моего сотового внезапно вторглось в его инструкции. Савельев, умолкнув, красноречиво посмотрел на меня, а я оцепенела.

Как, собираясь на встречу со своим начальником, тщательно вычищая все лишнее и недопустимое из своего настроя и мыслей, я могла забыть о мобильном телефоне в кармане своего жакета? Почему не выложила его на свой стол? Ответ один: все провально, я не справляюсь, теряя концентрацию и саму себя.

Из-за одного человека.

- Вы не ответите? – уголок рта Вадима пополз вверх в ироничной улыбке.

Тягостный мрак отчаяния и замешательства накрыл меня. Механически вытащила из кармана вибрирующий сотовый, едва управляя непослушными пальцами, надавила кнопку «ответить».

Люся. Она сейчас должна быть на работе. Почему звонит?

- Привет, Люсь, – глухо произнесла в трубку.

- Арина, привет, - не Люда, слабый и какой-то сдавленный голос Руслана.

- Что-то случилось?

Замораживающая волна предчувствия, до этого сидевшая где-то в подсознании, за секунду смыла действительность: Вадима, сидящего так близко, что каждый момент ожидала соприкосновения наших коленей, локтей, кистей рук, этот кабинет, внезапный поворот нашего разговора, мое страшное открытие, сорвавшее покров контроля и самообладания.

- Лилия Андреевна…

- Что с мамой?

- Ее увезла скорая. Я даже не в курсе, что с ней. Давление или сердце, толком не понял. Люся оставила телефон… У нее истерика, но она все равно поехала…

- Поняла, - будто со стороны услышала свой мертвый голос, в глазах потемнело.

- Я перезвоню, как только приеду в больницу. Отпрошусь с дежурства. Она ведь даже вещи не собрала, представь. Не успокоилась, пулей подорвалась. И остановить не успел…

- Спасибо, что позвонил. Жду новостей, - бездыханно проговорила я. Секунду спустя наблюдала, как моя безвольная рука выронила телефон на стол.

Вадим о чем-то спросил меня. Вероятно, о том, что произошло, что со мной. Время и пространство словно затвердели, оглушив, застудив и меня. Сознание никак не могло ухватить происходящее: слова, какие-то звуки, скрип, стук, шорохи.

Изо всех сил я пыталась осмыслить, принять…

Нет, это не могло быть реальностью.

Мужская рука, смахнув папки и мой телефон в сторону, поставила передо мной пластиковый стаканчик с водой, над ухом прозвучала просьба, нет, безапелляционный тихий приказ:

- Пей.

И я рефлекторно подчинилась.

Прохладная вода, опускаясь вниз по горлу, унимала зарождавшуюся во внутренностях дрожь, прогоняла серовато-белесую пелену, зависшую перед глазами, проясняла мысли. Как так могло получиться? Мама никогда даже…

- Что случилось?

Повернув лицо, я встретила взволнованный и очень обеспокоенный взгляд нервно ерошившего волосы Вадима. Едва шевелящейся рукой потерла свой влажный и холодный лоб.

- Что-то с сестрой? Ее мужем? – забота и тревога, слышавшиеся в его голосе, окончательно привели меня в чувство.

Нужно объясниться с ним, потом что-то решить: ждать звонка от Люси или Руслана? Самой наводить справки? Уехать к маме?

- Мама в больнице, - проговорила я, голос осекся.

Озвучила то, что пока было лишь услышано, но не обрело словесной и оттого реальной формы, и тотчас же почувствовала, будто рассыпаюсь. Я сделала еще два глотка воды, сглатывая колючий ком горечи, застрявший в горле, и продолжила:

- Руслан точно не знает, что с ней. Люся в панике. А мама… Я ни разу не видела ее больной. Или чтобы она какое-нибудь лекарство принимала. Никогда ни на что не жаловалась, и вдруг…

Я взглянула на него, внезапно ощутив перемалывающую, сокрушающую дух беспомощность. Тотальную и этим пугающую. Сердце ухнуло в ледяную черноту. В голове не укладывалось, что мамы… может не стать. Вот так – беспричинно, без предпосылок, однажды.

Мгновение Савельев всматривался в мое лицо, в глубоких глазах отражалось пронзительное сочувствие. Затем его губы поджались, он посуровел:

- Одевайтесь, - скомандовал, резко поднявшись с кресла.

Я не сводила с него недоуменного взгляда.

- Вы едете в Менделеевск, - пояснил, теряя терпение, быстро собрал папки с бриффинг-приставки, подал мне мой телефон. – Сегодня же. Сейчас.

- Я не…

Он раздраженно цокнул языком.

- У вас вредная привычка вечно говорить «нет» или начинать отбрыкиваться на любую мою попытку помочь и вообще проявить участие. Я чем-то неприятен вам? Ну, кроме того, что сглупил на корпоративе?

Взбешен. Я отметила, что его руки стиснуты в кулаки, а в глазах – ужаливший меня упрек. Осторожно поднявшись, я задвинула стул, но продолжала опираться на его спинку, не уверенная, что удержусь на ногах. Колебалась перед ответом:

- Я не решила, что именно делать. Но, думаю, мне действительно лучше…

- Быть рядом с матерью, - непререкаемым тоном перебил меня Вадим, предупреждающе сверкнув глазами. – Поэтому одевайтесь, я буду ждать вас в машине.

Глядя в его решительное, ожесточенное лицо, я поняла, что слова «ни вам, ни мне не следует этого делать» он не воспримет. Более того, я сама не смогу их произнести. Не сейчас, когда все так зыбко, черно и сыплется под руками и ногами, заглатывая, точно зыбучие пески.

***

Звонок Руслана совпал с моментом, когда Савельев захлопнул за мной переднюю пассажирскую дверь своей машины.

- Люся позвонила, - его голос заглушал какой-то фоновый шум. – Гипертонический криз. Состояние пока более или менее. Неплохое, но пока и нехорошее. Но, вроде, ничего страшного. Переполошил тебя, да?

- Я приеду, - ответила я, снимая берет. Нервно сжала ворот пальто и покосилась на Вадима, тоже глянувшего на меня, уже пристегнувшегося и готового выехать с парковки, но ожидающего завершения моего разговора.

- Отлично. Люське будет поспокойнее с тобою рядом.

- Что-то выяснилось? – спросил Вадим, заворачивая на улицу, еще не запруженную потоком машин.

- Да. Сказали, что это гипертонический криз. Пока ничего определенного.

Гипертония. Ни Люся, ни мама ни слова мне о ней не говорили. А я сама была так невнимательна, так отстранена, что не заметила…

- Мне нужно в железнодорожные…

- Да-да, предоставьте это мне, я сейчас все улажу.

Затормозив на светофоре, Савельев принялся листать контакты в своем сотовом, затем сделал звонок:

- Рита, день добрый. Это Вадим Савельев… У меня просьба к тебе: отложи билет Москва-Менделеевск на сегодня… Когда? ... Хорошо. Мы подъедем к восьми.

Повернувшись, задумчиво взглянул на меня и сказал своей невидимой собеседнице:

- И обратный, пожалуйста, - вопросительно поднял бровь, кивком головы побуждая определиться с числом, когда буду готова вернуться. Я, секунду подумав, шепотом произнесла:

- На вечер десятого.

Двое суток. Этого мало, очень мало. Мало для дочери, упустившей состояние матери, живущей от нее на расстоянии, выделившей для общения с родными мизерное количество времени. Но работа требует моего скорейшего возвращения.

Работа, профессия… Это они мною владеют, а не я ими.

- На вечер десятого… Угу, понял. Огромное спасибо, - он тепло рассмеялся на какую-то реплику той девушки, и я вдруг остро почувствовала укол холода, тоски и одиночества. – Витьке привет от меня… Да, и тебе счастливо.