Рок, туше и белая ворона (СИ)

Снова завибрировал мой телефон, дребезжа по поверхности стола и Костя опять перевёл его на беззвучный режим.

― Тори! ― крикнул он, ― Тебе Сола звонит! Тори!

Я содрогнулась, но себя не выдала. Он наверное слышал, как звонил мой будильник, и знает, что я уже проснулась. Я взглянула на Алю заходящую в столовую. Прикушенная губа, притупила предчувствие что этот загадочный диалог приведёт к чему-то очень-очень страшному. Приложила палец к губам, призывая её молчать и поманила к себе. Её сонно-веселящийся взгляд, посеял во мне тревогу. Она тихо прокралась ко мне.

― Я могу только строить догадки, ― вздохнул Костя, ― Спроси у неё сам. ― Который именно? Знаешь сколько их уже было? Дочерта! А толку? Они даже периоды ремиссий отследить не могли. Сейчас-то ясно почему: нет их, этих ремиссий, нет и не было никогда. Они ставили ей всё что угодно, от гиперактивности, до подростковой депрессии, всё что угодно, кроме действительного диагноза. Так, как невозможно разбудить человека, который притворяется, что спит. Она же или молчит как партизан или говорит, что не помнит нихрена, и вообще под дурочку косит. А вообще-то… ― он смолк, заставляя меня напрячься всем телом. Аля нахмурилась, вслушиваясь.

― Как то раз, она заболела. Она была у меня в тот момент. Разумеется я отвёз её в больницу. Врачи не могли ничерта понять. Было очень похоже на лихорадку, но биохимические анализы крови это не подтверждали. Один врач, высказал подозрение, что это похоже на ломку, как при резком отказе от какого-то психотропного вещества. Повторный, более глубокий анализ выявил остаточные следы риталина в крови. Ко всему прочему эта су… ну Инна в общем, перевела стрелки на меня! Мол это я пичкал Тори препаратами, да ещё и религию приплела. Короче я начал с ней судится, за родительские права. Я проигрывал одно дело, выдвигал иск и снова проигрывал. А бедного ребёнка мотало из города в город.

Аля потеряла челюсть в ужасе смотря на меня. Ну что тут скажешь? Было. Я отрицательно покачала головой, ощущая, как слёзы текут по лицу. Женщина кажется никогда не оправится от услышанного. Хм, точнее от подслушанного. Она сомнамбулически приложила пальцы к губам.

― Благими намерениями вымощен путь в ад… ― еле-еле пробормотал Костя, цитируя Данте. ― То-то и оно, ― зло кинул он, всплеснув рукой, ― Тори едва девять исполнилось, когда ад разверзся. ― он уткнулся лбом в ладонь, ― Каждый раз, считая шаги внутри больничных стен, в промежутке от 9-ти до 18-ти, в ожидании долбанного чуда, я столько раз хоронил свою дочь, что не жил сам! Но я могу только строить догадки, что на самом деле произошло. Она же молчит, окружив себя стеной настолько непрошибаемой, что попытка прибегнуть к гипнозу, вообще кончилась сводами клиники. Она более справедлива в своей ненависти ко мне, чем подозревает. Чтобы она не говорила, как бы наплевательски не вела себя, она надеялась, что я смогу ей помочь. Но что я чёрт побери мог сделать там, где ни один доктор ничего не добился?

Аля осторожно провела ладонями по моему лицу, стирая непрошеные, немые слёзы. Она сама едва не плачет. Но и гнев явно просматривается в её чертах, особенно это читается в поджатых губах. Чёрт! Две взрослые, ну ладно одна не очень-то, взрослая. Короче! Две бабы, сидят у стеночки и подслушивают односторонний разговор. Ну не идиотизм ли, а? Дожились…

Я встала на ноги, в возникшей вакуумной тишине разразилась Smells Like Teen Spirit группы Nirvana, перебивая звуки от моих движений. Отец чертыхнулся и ответил на очередной звонок своего телефона.

― Здравствуй. Нет, ― он встал из-за стола, ― в понедельник. Да я помню… ― мы встретились лицом к лицу в арке между столовой и гостиной. ― С добрым утром, ― просиял Костя, ― Я не тебе. ― бросил он в трубку, и нахмурился окидывая моё лицо беглым взглядом. Вопросительно вскинул подбородок. Я лишь головой покачала. Дар речи явно, не скоро ко мне вернётся. Он повёл бровью обходя меня, ― Ну это плохо, что сказать. Кстати…

Он мимолётно поцеловал Алю, и вышел во двор, говоря по телефону. Аля, как ни в чём не бывало тут же прошла на кухню.

― Всем доброго утра, ― пробурчала я, пряча глаза. Я приземлилась за островок.

― Доброго! ― улыбнулась Аля. Достаточно вымученно, чтобы это стало заметно. ― Что на завтрак будешь? ― спросила она сразу же, спасая положение.

― Яду мне, и побольше, ― усмехнулась я мрачно. Что? Дерьмовое чувство юмора, не дремлет, знаете ли.

― Виктория. ― одёрнула меня Аля, посылая мне строгий взгляд. Обратила внимание на свой телефон: шесть пропущенных от Солы. Сообщение, в котором она стращает меня своим приходом, если я не возьму трубку. Сообщение от Гордеева, с текстом: «Репетиция завтра в пять. Гитару не забудь». Поразившись этому, перечитала раза два, чтобы удостовериться, что меня не прёт.

На кухню зашёл Костя. Хм, тёмный и мрачный как грозовая туча, Костя.

― Что случилось? ― спросили мы в один голос с Алей.

― Ничего. ― мотнул он головой, беря себя в руки, и сел за островок. ― Не вникай, это по работе.

Попыталась отыскать его взгляд.

― Ага? ― спросила я наводящим, сомнительным тоном. Вздохнув, он посмотрел на Алю.

― Ну, кое-кто походу вернётся на день раньше.

Я призадумалась. Ясно всё. Инна приедет, он уедет и не исключено что на долго, если не на совсем. Знаю, он обещал. Он много чего обещал. Сможет ли он вообще сделать хоть что-то? Когнитивный диссонанс запутал меня. Боги, когда же всё стало так чертовски сложно? Мысли волчком закрутились в голове. В какой-то момент, осознание достигло своей точки, и вина стала давить на меня, пуще космического вакуума грозя перегрузкой. Это всё моя вина. Моё молчание, и не желание просить и принять помощь, сделали всё таким запутанным.

― Тори, ты куда? ― встрепенулся Костя, когда я соскочила с места. Аля недоверчиво на меня покосилась.

Промолчав, не зная, как это объяснить, я умчалась на второй этаж. Остановившись у комнаты Инны, зависла рукой над дверной ручкой.

― Тори?

Резко обернулась. Костя, вопросительно и довольно хмуро блуждал взглядом по моему лицу.

Я повернула ручку и зашла в комнату, в идеально холодных бело-голубых тонах. Здесь даже воздух холоднее, чем во всём доме. Встав посередине спальни, упёрла руки в бока, осматривая помещение. Где она хранит документы? Пересекла спальню и прошла в кабинет, к письменному столу. Проверила ящики.

― Что ты делаешь? ― спросил Костя, упираясь кулаками в стол.

Я не ответила, перерывая бумаги и квитанции. Не скажу же, что хочу найти свой загранпаспорт. А если найду, то сбегу отсюда. С моих рук улетела папка, рассыпаясь на полу.

― Чёрррт…

Скользнула вниз, наспех собирая и складывая листы обратно в папку. Присев на одно колено, Костя в пару движений собрал все документы. Не успела опомниться, как он положив папку на стол.

― Ты почему плакала?

Я удивлённо подняла на него взгляд, медленно выпрямляясь во весь рост. Как я могу ему это объяснить?

― Я не могу этого объяснить.

― Неправда. ― мотнул он головой, ― Можешь.

Я самым проницательным образом удержала его взгляд. Могу ли? С кем вот он разговаривал? Однажды, два года назад, подобный разговор, закончился для меня лечением в психиатрической клинике Лос-Анжелеса.

― Тори. ― прервал мой мысленный диалог, Костя, заискивающе за мной наблюдая. ― Что ты опять задумала? Слышишь? Что ты ищешь?

― С кем ты разговаривал? ― ответила я вопросом на вопрос. Костя молчал, никак не реагируя. Если он скажет, что с моим терапевтом, я сегодня же соберу вещи и уеду. Я чертовски серьёзно.

Костя заломил руки за шеей. Счета. Ну конечно же, он обратил внимание на расходы с моей кредитки.

― С Гетманом? С ним, да?

― А что мне остаётся? ― развёл он руками, ― Со мной ты не разговариваешь. Ты даже не сказала никому, что начала терапию. Нет, это замечательно конечно, но… Скажи мне честно, ты ведь всегда прекрасно знала свой диагноз? Ну по крайней мере очень давно его знаешь?

― Я что похожа на мозгоправа?