Заплати другому

— Он не плохой человек.

— Ма? Я просто хочу уснуть. Сегодня, признаться, мне не до разговоров на ночь, ладно? Я просто хочу уснуть.

Он услышал, как она тихонько вышла и мягко закрыла за собой дверь.

Через несколько часов он пробудился от дурного сна, вода от таявшего льда промочила простынь и всю подушку вокруг головы. Боль мешала снова уснуть. Снился ему полицейский, который дал ему носовой платок. Во сне коп не помог. Он смеялся.

Глава двадцать первая. Крис

Звонок раздался в семь утра: ничего хорошего это не предвещало. Его подружка, Салли, со стоном перевернулась на другой бок и обернула голову подушкой, закрыв уши.

Даже сквозь туман сна Крис сразу же узнал голос. Роджер Миган, приятель своего рода. Полицейский. Коп. Вряд ли друг. Вообще-то Крис был о копах невысокого мнения. Ему попадались некоторые, с кем он отлично ладил (Роджер, например), но его приводило в уныние то, что честными, идеалистами, непресыщенными среди копов оказывались исключительно новобранцы. Ему в голову не приходило винить их за то, что становились ожесточенными: не в том мире живем. Сам от ожесточенности отбивался. Может, если у него получалось отбиться, то и у них получалось.

— Извини, Крис. Забыл, что ты любишь поспать.

Что Крис любил, не имело к этому никакого отношения: он редко добирался до постели раньше трех часов.

— Что стряслось?

— Уверенности, честно говоря, нет. Не знаю. Может, пустышка. Может, целая история. Не знаю. Звучит, полагаю, глупо. Вырвал тебя из сладкого сна, а потом говорю, что, может, пустышка. Только, если это что-то, то что-то большое. По-настоящему большое. Просто подумал, наверное, было бы здорово, если б ты это первым услышал. То есть, штука-то известная, но… есть в ней один маленький нюанс. Если можно нарушить сложившийся порядок… если есть какой-то порядок… о, черт! Кажется, я бессмыслицу несу, так?

— Какого черта, Роджер, ни боже мой, успокойся. Дай мне мои мозговые клеточки обратно в шеренгу выстроить. По факту за раз. — А были ли факты-то? Он пока ни об одном не услышал.

— Тебе известно, что убийства среди банд здорово сократились в последнее время?

— Слышал. Только это просто счастливая случайность, верно? Чем еще, говорю, это могло бы быть?

— Крис, я не знаю. Мыслю так, что тут есть дело для того, кто силен в журналистских расследованиях.

— Так тебе нужно имя того, кто силен?

— Заткнись. Ты хорош, ты силен. Сам это знаешь. Слушай. Два месяца назад отмечено восьмидесятипроцентое падение числа разборок со стрельбой.

— Упали до восьмидесяти процентов?

— Нет. На восемьдесят процентов.

— Не знал, что так намного.

— Ну так, всем не хочется особо-то распространяться про это. Вроде как, все равно ж знаешь, что это не протянется долго. Все ведут себя так, словно это чудо или еще что. Мы молчим всерьез, словно считаем, что мы… не знаю, спугнем это, что ли. С другой стороны, в прошлом месяце всего одна бандитская разборка с убийством во всех пяти городских округах. Одна, Крис! Ты понимаешь, что это из ряда вон? То есть, на хорошие выходные у нас бывало по две дюжины. То есть, не хорошие выходные, а… ты ж понимаешь.

— А в этом месяце?

— Все до сих пор живы. Настолько нам известно.

Крис почувствовал, как его мозг ввергается в мудреное напряжение, которое он связывал с созерцательной бесконечностью. Как-то трудно сообразить, как что происходит. Почему что-то происходит. Но почему чего-то не происходит? Все равно, что сочинять заметку о возвращении ветра на круги своя [35]. Ему что делать, брать интервью у людей на углу какой-нибудь улочки в Южном Бронксе [36]? Простите, мэм, что вы думаете о том, почему в прошлом месяце вас не подстрелила шальная пуля?

— Думаешь, за этим что-то кроется?

— Милый, на все есть причина.

— Желаешь поставить на это свое следующее жалованье?

— В этом мире, Крис, нет ничего случайного.

Журналист только что не издевался, но спохватился. Вообразите, как это — взять сторону пресыщенности в споре с копом.

— Роджер. Скажи, Бога ради, с чего, по-твоему, мне следует начать, имея дело с чем-то подобным?

— Начни с парня по имени Митчелл Скоггинс. Он что-то о чем-то знает. Мы взяли его за нелегальное владение оружием. Направился свести счеты с каким-то соперником-отморозком, но — никто не пострадал. Митчелл заявил, что это дело чести. Но — какой чести? Чьей чести? С каких это пор делом чести стало пойти на своего врага с пистолетом, а потом не убить его? Какой-то новый бандитский закон получается, что ли? Только мне он ничего про это не сказал. Я ж «ихняя власть», ты понимаешь? Ему со мной говорить западло.

— Где сейчас Митчелл?

— Получил тридцать суток, сидит в окружной.

МИТЧЕЛЛ: Придумка эта не нью-йоркская. То есть, теперь-то наша. Но началось не тут. Началось в Л-А. То-есть, как я слышал. То есть, слух по улице гулял. Так рассказывают.

КРИС: Я слышал, что вам об этом известно все. Я слышал, что все это дело с вас и началось.

МИТЧЕЛЛ: И близко не попало. Приличная подача, чел. Думаете, мол, есть у меня свое «я», а? Я вам рассказываю, какой слух ходит. Малого звали Сидни Г. Во всем этом его заслуга. Я вам так скажу: он и есть тот малый, кто все придумал. Сам я с ним не встречался. Черт, Сидни вам всякого дерьма наговорит. Вот такой слух по улице ходит. А другие говорят — нет. Мол, Сидни Г., может, и начал это в Л-А, но придумка не его. Взял да и подобрал где-то. И сюда привез.

КРИС: Что? Что сюда-то привез?

МИТЧЕЛЛ: Движение.

КРИС: Все это часть какого-то движения?

МИТЧЕЛЛ: Оно ж перемещается, разве нет?

КРИС: Расскажите мне о нем.

МИТЧЕЛЛ: Не знаю. Не вижу я, как бы вы одним из нас оказались. То есть, кто вы такой, черт возьми? Знаете, когда я вам расскажу? Если вы поперек меня пойдете. Тогда я вас достану. Но не пришью, не прикончу, если только к тому времени за меня не все будет отплачено. Другим, то есть. Тогда я скажу: я пришел убить тебя, но, чел, тебе удача выпала. Вот тогда я вам расскажу. Оно будет, вроде как частью моей работы.

КРИС: Что вы имеете в виду, говоря «другим»? Вы говорили про что-то, что будет полностью отплачено, а потом перескочили на «других».

МИТЧЕЛЛ: Вам надо с Сидни Г. повидаться. Он любит трепаться.

КРИС: Знаете, где мне его найти?

МИТЧЕЛЛ: Едрена-мать, нет. Сам я этого мужика никогда и не видел.

Он позвонил напрямую на Западное побережье (после пяти по нью-йоркскому времени, чтобы сэкономить немного, поскольку все равно, наверное, толку не будет).

— Центр Паркера.

— Следователя Харриса, пожалуйста.

— Секундочку.

Телефонистка переключила его на молчащее ожидание. Несколько минут он сидел, дергая, покачивая ногой. Такая пустая трата времени! Потом на линии что-то прозвонило.

— Харрис.

— Харрис. Это Крис Чандлер.

— Рад, дружище. Чем могу тебе помочь? Тут какой-то зоопарк. Говорить надо быстро.

— Подумал, не напроситься ли мне на любезность.

— Если это законно и не требует исполнения сию же секунду.

— Нет, когда угодно. Завтра. В понедельник. Когда угодно. Подумал, ты мог бы порыться в своем компьютере. Попробуй найти для меня отморозка по имени Сидни Г.

— Фамилия?

— Не располагаю. Понимаю, что от этого не легче.

— Что тебе на него надо?

— Что угодно, способное подыскать мне, где он находится. Вроде есть у него инспектор по надзору, скажем. Тогда я буду знать, как с ним связаться.