Оглянись на бегу

Дейни не могла двинуться с места. Ужас пронизал ее до мозга костей. Что же ее так напугало? Блейк. Он был… болен? Печален? Испуган? Сердит? Слова вертелись у нее в голове, но ни одно из них не подходило к Блейку. Он был никакой. С застывшей маской вместо лица, холодной и непроницаемой. Не верилось, что этот человек когда-то встречал ее с распростертыми объятиями. Чужой человек сидел в кресле перед Дейни.

Блейк протянул руку к столу. Дейни улыбнулась дрожащими губами. Сюрприз! Да, наверняка он приготовил ей сюрприз…

И она услышала. Блейк нажал на какую-то кнопку, и послышался легкий щелчок. Магнитофон? Нет, автоответчик Блейка.

– Дейни, это Руди. У нас неприятности с презентацией «Апач», – послышался слишком знакомый голос.

– Руди! Боже мой! Откуда у тебя этот номер? – голос Дейни.

Она не стерла сообщение Руди! Блейк прослушал его и понял! Дейни затрясло, она попыталась за что-нибудь ухватиться, чтобы не упасть, но руки ей не повиновались: они скрестились на груди так, словно пытались удержать распадающееся на части тело. Глаза Блейка были холодны, лицо ничего не выражало. Он спокойно наблюдал за незнакомкой в вызывающем красном платье и туфлях на высоких каблуках. Пусть падает – он ее поддерживать не станет.

Щелк. Блейк выключил автоответчик. Щелк. Перемотал ленту. Щелк. Голос зазвучал снова.

– Дейни, это Руди. У нас неприятности с презентацией «Апач».

– Руди! Боже мой!

Господи, надо что-то сказать, надо все ему объяснить, и он поймет! Но Дейни знала, что сейчас ей не стоит открывать рот – из него вырвется только страшный пронзительный крик. Она закрыла глаза, не понимая, почему до сих пор не потеряла сознания.

Щелк. Щелк. Щелк.

– Дейни, это Руди. У нас неприятности…

Щелк. Щелк. Щелк.

– Дейни, это Руди…

Как страшно уйти! Но страшнее оставаться здесь, перед лицом его боли и молчаливого осуждения. Дейни повернулась и медленно, на подгибающихся ногах побрела прочь из дома и из его жизни. Что она могла сказать? Чем оправдать себя? Как объяснить, что любовь в ее душе уживается с подлостью и предательством? Отец ее обманывал, первый раз в жизни с горечью поняла Дейни. Успех – не главное в жизни. И нельзя добиваться его любой ценой. Куда же ей теперь идти? Кто ее пожалеет? Кто позволит поплакать у себя на плече? Раньше был Блейк, но он потерян для нее, словно она захлопнула дверь у него перед носом.

Выходя из дому, Дейни услышала голоса – свой и Руди, и поняла, что Блейк терзал не ее, а себя.

– Ну, Руди, иди же ко мне! Ну давай, милый!

Лора сидела на кушетке, скрестив ноги. Туфли она скинула еще часов в десять. Лицо ее – обе щеки и нос – за последние несколько часов приобрело малиновый оттенок, еще более яркий на фоне бледно-розового свитера. Волосы растрепались и почти вернулись к изначальной кудрявости. Лора встречала Новый год с Руди и была счастлива – и от его общества, и от того, что перепробовала все ликеры в баре.

– Ну давай же, Руди! Кино ждать не будет!

– Лора, помолчи. Ты так кричишь, что все соседи сбегутся.

Руди вошел в комнату – тщательно причесанный, благоухающий одеколоном, безукоризненно элегантный в строгом костюме. Ему предстояло провести праздничную ночь с Лорой – и выкинуть наконец из головы Сирину. Сирина – ребенок. Очень милый, очень добрый, ласковый ребенок. Руди ее вдвое старше. С него хватит Лоры.

Но, едва войдя в комнату, Руди понял, что затея его напрасна. У него не хватит духу заниматься любовью с Лорой Принс. Ему и смотреть-то на нее жалко и противно.

Последние несколько дней все агентство работало как проклятое, восстанавливая утраченные документы. Лора клялась, что не имеет никакого отношения к пропаже, Сэм рычал на всех – даже на босса, а Сирина чуть не плакала. Но они успели к сроку. Сэм, помирившийся с подружкой, отправился на свидание, Сирина быстро и незаметно выскользнула из офиса, и Руди остался наедине с Лорой. Испугавшись одиночества, он позвал ее к себе, хотя теперь понимал, что одиночество приятней нежеланного гостя. Они выпили и угостились пиццей: и теперь Лора хотела одного, а Руди совсем другого.

– Ну давай же, Руди! – капризно протянула Лора. Руди покачал головой и сел рядом, вытянув длинные ноги.

– Так-то лучше. – Лора протянула руку и погладила его по бедру. – Какая мягкая ткань!

– Да-а, – вяло отозвался Руди.

Лора досадливо прикусила губу. Почему Руди не отвечает на ее заигрывания? Она сделала еще один большой глоток и, глядя, как оседают кубики льда в бокале, думала, чем бы его взбодрить. И, кажется, придумала. Кассета была вставлена в видеомагнитофон заранее: Лоре осталось лишь нажать кнопку. На экране появилась надпись: «Сестры милосердия: Ночная смена».

– Подойдет, – промурлыкала Лора. Руди обнял ее за плечи. Лора улыбнулась. Она его знает, как себя. Он не может перед ней устоять.

– Послушай, я что-то не в настроении… – начал Руди и вдруг умолк. На экране появилась больничная палата: в белоснежной кровати – красивый мужчина, до пояса укрытый простыней. Дверь отворилась, и вошла женщина, одетая как медсестра, в коротком облегающем халате и кокетливом передничке. Но Руди не замечал ее вызывающего наряда. Он смотрел на лицо. Какое прекрасное у нее лицо! Просто ангельское. Женщина склонилась над больным в кровати, и Руди понял, что она ему кого-то напоминает. Такой же кроткий, ясный взгляд видел он совсем недавно… у кого же? И вдруг его осенило. Ну конечно! Она почти так же красива, как Сирина. Сирина…

Руди крепче сжал плечи Лоры. Та прижалась к нему и положила руку на самую интимную часть его тела, чувствуя, как растет его возбуждение. Но женщина на экране вдруг начала расстегивать халатик. Обнажилась пышная грудь – и все возбуждение Руди исчезло. Он не мог понять, чем она напомнила ему Сирину. Сирина никогда так не сделает… Никогда? А если полюбит?

Рядом застонала Лора. Руди взглянул на нее и с удивлением обнаружил, что, пока душа его грезит о застенчивой секретарше, руки бездумно ласкают Лорину грудь. Лора уже почти скинула с себя одежду и потянулась к его пуговицам – и Руди не мешал ей, смущенный и раздосадованный своими непонятными чувствами. Черт возьми, он – Руди Грин! Ему не шестнадцать лет. Он не из тех сентиментальных дохляков, что влюбляются в невинных девочек, пишут стихи и не спят по ночам. Нет! Он выкован из твердой стали, а что это за сталь, сейчас узнает Лора Принс – больше-то показать некому…

Но за миг до того, как войти в нее и услышать из ее воспаленных уст свое имя, Руди вдруг устыдился сам себя. Он подумал: что сказала бы Сирина, если бы знала?..

– Прощу прощения, сенатор Грант. Вас к телефону. Боюсь, мы не сможем принести аппарат сюда.

Метрдотель почтительно прикоснулся к локтю сенатора, стараясь не замечать нелепой зеленой шляпы у него на голове.

– Благодарю. Откуда я могу поговорить?

– Телефон рядом с главным входом, по правую руку от вас.

Александер кивнул. Метрдотель исчез. Александер снял дурацкую шляпу и взял за руку жену.

– Извини, дорогая. И в новогоднюю ночь мне нет покоя.

– Я все понимаю, – отозвалась Полли, глядя на мужа преданными собачьими глазами. Этот взгляд живо напомнил Александеру о несостоявшемся разводе. Он старательно улыбнулся, встал и пошел к выходу, по пути окидывая взглядом соседние столики. За одним из столов, накрытым на шестерых, во главе большой компании сидел губернатор. Компания веселилась вовсю. Проходя мимо, Александер слегка кивнул всем сразу и получил в ответ шесть слегка растерянных улыбок, словно говорящих: «Кто бы это мог быть?»

Он снял трубку и сел в кожаное кресло, специально предназначенное для телефонного разговора со всеми удобствами.

– Сенатор Грант слушает.

– А помощник сенатора Гранта говорит, – раздался в трубке веселый голос.

– Эрик! В чем дело? Сегодня же Новый год!

– Я звоню по долгу службы, – слегка заплетающимся языком сообщил Эрик. – Во-первых, хочу вас поздравить. Во-вторых, сообщить, что я оч-чень близко познакомился с секретаршей уважаемого главы подкомитета, в котором вы имеете честь состоять.