Клуб Одиноких Сердец

Закончив университет с оценкой «отлично» по английской литературе, Мартин представлял себя в роли энергичного молодого журналиста, берущего интервью у знаменитостей и пишущего хлесткие язвительные статьи для крупнейших газет страны. По крайней мере, подобную версию развития событий он излагал своей маме, когда она, возвращаясь с работы, находила Мартина лежащим на диване перед телевизором и начинала задавать вопросы о его планах на будущее. Однако вскоре маме почему-то надоело слушать истории о грядущей умопомрачительной карьере Мартина, и под угрозой изгнания из родного дома он начал работать в полиграфическом гиганте «Интернейшнл мэгэзинс».

Мартин убеждал себя, что эта временная работа является первой ступенькой на пути к настоящей журналистике. Но отдел сбыта, куда поступил Мартин, и редакция были настолько далеки друг от друга (даже находились в разных зданиях), что спустя шесть месяцев он был все так же далек от поста спецкора «Таймс», как и после полугодового лежания на диване.

Мартин понимал, что, подписывая контракт с «Интернейшнл», он одновременно говорит «прощай» всем своим мечтам. И самое печальное, что этот шаг дался ему до смешного легко. Отказавшись от своих честолюбивых планов, Мартин сосредоточился на работе, за которую ему платили деньги, и научился делать ее по-настоящему хорошо. Однажды он даже выиграл поездку в Сан-Франциско как лучший менеджер фирмы.

В конце концов Мартин дослужился до начальника отдела по Интернет-продажам в мужском журнальчике под названием «Сатир» — смеси рекламы, обнаженной натуры и цветных картинок с изображением медицинских аномалий. На обложке каждого номера помещались фотографии популярных людей в звериных костюмах наподобие мифологического Сатира: сверху — человек, снизу — животное. Лично Мартину больше всего нравился Чак Норрис в образе белки, выпуск № 3.

Прошло четыре года, и Мартин вновь задумался о своих нереализованных талантах. Безусловно, он творческая натура, и он напишет какой-нибудь гениальный роман. Истратив почти всю зарплату. Мартин купил новейшую модель компьютера, с помощью которой можно было бы управлять космическим кораблем на маршруте «Земля — Марс», и поклялся, что ровно через пятьдесят две недели он выдаст шедевр, на радость литературным агентам и потрясенным издателям, которые, истекая жадной слюной, станут убивать друг друга за право опубликовать его творение.

Поначалу работа пошла довольно бодро. За субботу-воскресенье Мартин написал Главу Первую, тщательнейшим образом пересчитывая количество слов после каждого абзаца. И неспроста: путем сложнейшей калькуляции, основанной на изучении классической литературы, Мартин вычислил, что идеальная первая глава должна содержать ровно пять тысяч слов. Следующие выходные Мартин потратил на редактуру; где-то он слышал рекомендации одного модного писателя начинающим авторам: «Вы должны избавляться от самых дорогих вашему сердцу строк, поскольку они-то и есть самый настоящий хлам». Так Мартин и сделал — выкинул самые удачные куски. Но еще через неделю, перечитав текст, он понял, что по ошибке вычеркнул не то, и безжалостно уничтожил все, что еще оставалось от Главы Первой. К следующим выходным Мартин впал в «писательский ступор» и не родил ни слова, а еще через неделю уехал в Брайтон вместе с Лу и Руби и больше вообще не прикасался к компьютеру.

С тех пор его чудо техники пылилось на полке. За прошедшие семь месяцев гениальный роман так и не проклюнулся ни единой буквой, а Мартин достиг той стадии, когда даже близкие друзья перестают спрашивать: «Ну как?!»

В любом случае, даже если бы на Мартина и снизошло вдохновение, он бы не смог вернуться к работе. Как раз в тот период, когда он задумал осчастливить современную литературу невиданной доселе суперкнигой, он познакомился с девушкой по имени Вебекка, что означало бы «Ребекка», если бы она выговаривала букву «р»; выглядела девушка так же нехорошо, как и говорила.

— Где были мои глаза? — поражался Мартин.

— На ее сиськах, — сказала Лу.

Вебекка была аспиранткой и готовилась защищать кандидатскую диссертацию. За несколько дней до защиты у ее компьютера полетел адаптер, и Мартин, на тот момент еще не утративший интереса к экстраординарным прелестям Вебекки, перекатывавшимся под ее мешковатым свитером, одолжил ей свой. К несчастью, интерес вскоре пропал, а с ним и адаптер. Когда Мартин объявил Вебекке о разрыве и попытался уйти, несчастная девушка завизжала, повисла у него на шее и никак не хотела отцепляться. Мартин в панике бежал из ее квартиры. Никогда больше не видеть эту ненормальную! Никогда больше не есть ее курино-гороховое рагу! Тогда Мартину казалось, что потеря адаптера — это небольшая цена за свободу.

Лу и Руби встали на сторону Вебекки, они обвинили Мартина в легковесности и бездуховности. Как он мог за скромной внешностью девушки (которая день ото дня становилась все волосатее) не разглядеть ее внутреннюю красоту и глубину! Однако следующую пассию Мартина подруги не одобрили.

Они познакомились в метро на станции «Ватерлоо», где Лия проводила рекламную акцию кондитерской и раздавала прохожим шоколадки с ореховой начинкой. Она была одета в красные шортики с притороченным сзади беличьим хвостом. Как известно, Мартин питал к белкам особые чувства и сразу же углядел в этой встрече возможность реализовать свои подавленные эротические фантазии.

Лия обладала экстерьером и статью чистокровной арабской лошади.

— Только мозгов у нее меньше, чем у лошади, — сказала Руби. — О чем с ней можно разговаривать?

Не о чем, что правда, то правда. Но Мартин убедил себя, что его безумно интересуют шампуни-кондиционеры и кремы-пилинги. Какая разница, о чем она говорит, если ее розовый пухленький ротик двигается так прелестно, даже когда она шевелит губами, читая табличку «закрыто» на дверях очередного магазина?

Разумеется, все закончилось не очень хорошо. Однажды Мартин позвонил своей куколке, чтобы сказать, как он по ней соскучился. Лия объявила, что у нее есть две новости — плохая и хорошая. Хорошая — она получила работу в парфюмерном магазине. Плохая… в трубке что-то щелкнуло.

— Мы должны пойти к… — снова помехи… — герпес…

— «Гермес»?.. — расхохотался Мартин, решив, что его модница намеревается совершить очередной шоп-тур.

К сожалению, герпес оказался герпесом.

Слава Создателю, Мартину повезло и анализы дали отрицательный результат. Но с тех пор Лу и Руби каждый раз покатывались со смеху, проходя мимо роскошных витрин «Гермеса». Руби, добрая душа, купила у них премиленький галстук и подарила его Мартину на Рождество.

После инцидента с Белочкой Мартин стал одиноким волком, лишь изредка заводя мимолетные романы с девочками-практикантками, которые ненадолго залетали в его фирму и так же быстро исчезали.

«Я становлюсь похожим на отца, — сказал Мартин в одно прекрасное утро, обращаясь к собственному отражению в зеркале. — Тридцать с хвостиком. Что дальше? От одной глупой интрижки к другой бестолковой связи без любви и будущего; от одного утреннего совещания в „Сатире“ до другого вечера в „Зайце и Гончих Псах“…»

4

В тот вечер у Мартина были несколько иные планы: он собирался на свидание с Джилл, секретаршей из журнала мод «Капитал вумен» — еще одного издания, находящегося под крышей империи «Интернейшнл мэгэзинс». Но когда Лу и Руби пришли в бар, Мартин уже сидел в углу за их любимым столиком. Джилл отменила встречу, сославшись на срочную работу. Однако ровно в шесть она покинула офис. Мартину оставалось лишь убеждать себя, что девушка выскочила на минутку перекусить перед долгими часами вечернего бдения.

— Не расстраивайся, Марти, — сказала Лу, — ты можешь потренироваться на Руби. Очаруй ее «флеттовским лицом».

— Каким таким лицом? — глуповато улыбаясь, спросила Руби.

Мартин скроил дурацкую физиономию и заговорил, растягивая слова, пришепетывая и брызгая слюной:

— Движущей силой западной цивилизации являются скромные шарикоподшипники. — Мартин облизнул губы и подвигал челюстью, как верблюд, собирающийся то ли плюнуть, то ли чихнуть.