Несовпадения. Мой бой (СИ)

Улыбнувшись, я кивнула в сторону холодильника:

— Найди пока что-нибудь из еды. Как переоденусь — присоединюсь к тебе.

Вытащив из огромного — во всю стену — шкафа-купе шорты и футболку, я скрылась за дверью спальни. Переодевшись и заплетя длинные каштановые волосы в небрежную косу, я решила помочь Олегу. Который уже уверенно гремел кастрюлями, и что-то негромко напевал себе под нос.

— Ты вообще в курсе, что тебе на ухо наступило стадо слонов? — поинтересовалась я, включая кофемашину и задавая нужный режим, — Почему так не бережешь мои нервишки?

— Считай это местью! — фыркнул Олег, — Ты треплешь их окружающим, а я — ангел возмездия, который воздает тебе по заслугам.

— Слышь, ангел, сейчас как тресну по башке — и посмотрим, кто тут кому воздает.

— Ты не посмеешь, — прищурился братишка, глядя на меня сквозь стекла очков.

— А что ты сделаешь? — насмешливо поинтересовалась я, доставая из навесного шкафчика две кружки из черного стекла, — Побежишь жаловаться маме? Скажешь, что плохая Карина снова тебя обижает?

Олег посмотрел на меня осуждающим взглядом и, вздохнув, выдал:

— Какая же ты стерва.

На это я только расхохоталась и чмокнула его в висок:

— Знаю! За это ты меня и любишь.

В итоге обошлось без драк и даже без взаимных оскорблений. Мы просто приготовили быстренько ужин — пасту с ветчиной и овощной салат. Никаких грибов — на них у Олежки была жесткая аллергия. Он вообще с детства отличался слабым иммунитетом — часто болел, мало что ел, много спал и не проявлял должного внимания к окружающим его вещам. Врачи прогнозировали подобное еще при его рождении и даже предложили нашим родителям отказаться от ребенка сразу после родов. Уверяли, что мальчик — не жилец и не стоит даже тратить на него время. Но эти чертовы медики слишком плохо знали нашу семью.

Ни о каком отказе даже речи быть не могло. Маленький Олег благополучно прибыл домой, чтобы стать одновременно поводом, как для радости, так и для грусти. Первые полгода он вообще почти не подавал признаков активности — лежал в кроватке, вяло шевелил ручками и ножками, апатично рассматривал потолок, ел по часам, спал — и всё. Меня — двухлетнюю малявку — к нему почти не пускали, и я со стороны наблюдала, как маленький комочек размышляет — жить ему, или ну их всех.

Но едва солнце отмерило моему брату шесть месяцев — его будто подменили. Он сразу, будто по щелчку, начал сидеть, ползать, потом ему это надоело — и мелкий пошел. Про сон вообще можно было забыть — Олег будто пытался наверстать всё, что он пропустил, залезая во все щели и пробуя на вкус все, до чего могли дотянуться его цепкие пальчики. Врачи лишь разводили руками — это больше всего напоминало какой-то выход из депрессии, но какая, к черту, депрессия может быть у младенца? Родители не стали даже пытаться в этом разбираться и искать объяснение — они просто радовались.

Олег был очень смышленым и любознательным. Школа, институт, практика в клинике — всё это далось ему легко. И сейчас, глядя на самого молодого, но, бесспорно, самого успешного из семьи Малышкиных, можно было смело утверждать — этот человек стоил того, чтобы за него бороться.

Уже после ужина, когда мы расположились на диване перед камином и лениво потягивали кофе, Олег заметил мой наряд и приподнял бровь:

— Не видел у тебя такой футболки. Новая?

Я опустила взгляд на яркий принт и кивнула:

— Да, пару недель назад её цепанула у одного парня.

Брат покачал головой, усмехаясь:

— Не понимаю я эту твою любовь к трофеям.

Поясню — была у меня одна странность. А точнее — даже маленький фетиш. Я очень любила мужские футболки. Казалось бы — ничего особенного, но был один нюанс. Все они были с чужого плеча, и каждое из них — я имею в виду именно плечи — я когда-то стискивала пальцами и спивалась в них ногтями. Да, всё верно — я коллекционирую шмотки своих бывших любовников.

Началось всё давно — мне тогда было девятнадцать. Подробности я уже не помню — просто приперлась домой в чужой шмотке и решила её не отдавать. За первой была вторая, потом третья, ну и так далее. В итоге это стало своеобразной привычкой — тырить футболки у бывших. Причем им я об этом не говорила, проворачивала всё, пока парня не было в комнате. Олег очень правильно сказал — я собирала трофеи. Не знаю, можно ли считать этот каким-то отклонением или странностью — мне как-то всё равно. Но за эти годы моя коллекция существенно пополнилась. Олег об этой моей привычке знал, как и Юля. Но если подруга просто смеялась над этим, то брат всерьез предлагал сходить к психологу. Ровно до тех пор, пока я не огревала его чем-нибудь по голове.

— Можешь считать меня коллекционером, — пожала я в итоге плечами, — Привет, я Карина, собираю битые бутылки и мужские тряпки. А у тебя какое хобби?

— Моё хобби? — включился в эту игру Олег и сделал вид, что задумался, — Вправлять мозги своей сестре. Они часто уезжают куда-то не туда.

— Скучно живешь, — хмыкнула я, поднимаясь на ноги, чтобы поставить чашки в раковину.

— Замуж тебе пора, сестренка, — покачал головой мой очкарик, — Уже двадцать шесть, а всё одна. Вот клянусь — если бы было шоу «Холостяк», но для женщины — я бы тебя туда отправил.

— Чтобы я довела до руки не одного, а сразу двадцать шесть мужиков? Совсем ты не бережешь своих сородичей, Олежка, — хмыкнула я.

— Да, об этом я не подумал, — усмехнувшись, признал брат и поднялся на ноги, — Ладно, у меня завтра намечается парочка операций. Снова буду резать людей, надеясь, что наркоз не сильно подействовал.

— Маньяк!

Олег не стал со мной спорить:

— Еще какой. Пойдем, закроешь за мной дверь.

Проводив брата и даже коротко обняв его напоследок, я чисто на автомате помыла посуду, навела относительный порядок и, почувствовав, что напряжение и волнение от этого идиотского дня, наконец, дает о себе знать, приняла душ и отправилась в постель. В чем плюс тяжелых трудовых будней — глаза закрываются, едва голова касается подушки. Также случилось и сейчас. Абсолютная тьма и блаженство.

*Никита (ударение на второй слог) — Поселок городского типа на южном берегу Крыма

глава третья

Глава 3

Август благополучно подошел к концу. Но жара не спадала даже с первыми числами сентября. Хотя, я не жаловалась — животным я было теплокровным, несмотря на наличие почти раздвоенного языка. Тепло я любила, и пока все в отделе умирали и требовали никогда не выключать кондиционер — я тихо млела.

— Карин, — отвлек меня от, безусловно, важных дум женский голос.

Подняв глаза от монитора, я моргнула. Одна из девчонок — светловолосая Женя — стояла возле моего стола и протягивала мне листок формата А4, исписанный аккуратным почерком.

— Подпишешь? — робко спросила моя подчиненная.

— Это что? — приподняла я бровь, забирая листок и пробегаясь по нему глазами.

— Заявление на отпуск. Хотим с мужем отдохнуть съездить, — пояснила Женя.

— Да уж, вижу, — хмыкнула я, находясь в удивительно благодушном расположении духа, — Езжай конечно. Куда собрались?

— В Египет. По горящей путевке.

— Вот как. Там хорошо. Одобряю.

С этими словами я быстро подписала бумагу и отдала его девушке. Когда окрыленная Евгения упорхнула в сторону своего стола, я решила дать последнее напутствие:

— Самое главное — не пытайся раскусить орешек, который катит впереди себя скарабей! Это не орешек! Грызи скарабея!

Секундная тишина — и весь рекламный отдел потонул в нестройном женском хохоте. Красная Женя, хихикая, кивнула и я, довольная собой, вернулась к работе.

За разбором бумаг и подготовки отчетов для большого Босса я не заметила, как прошел день. тоскливо вот так сидеть почти у самого окна и не иметь возможности плюнуть на всё и просто уйти. Бросить работу хотя бы на день, чтобы насладиться уходящим теплом. Но за такое по головке не погладят. Я хоть и большой босс, но терпение вышестоящих стараюсь всё же не испытывать. Так что — коротать мне свой век возле компьютера.