Запретная страсть

Не колеблясь ни секунды, Джексон вошел в подъезд. На первой двери справа когда-то, наверное, красовалась надпись «Администратор», а теперь все буквы, кроме первых двух, исчезли, от них остались только белые отметины. Джексон невольно улыбнулся: «Ад» — это слово было тут как нельзя кстати.

Он постучал, и через пятнадцать минут получил то, чего был лишен долгие годы: собственную квартиру и адрес.

Конечно, это было не бог весть что: голые стены да пол; ванна — скорее серая, чем белая; протекающий душ. Впрочем, унитаз работал исправно, а в комнате гудел холодильник. В новом пристанище был и «уголок развлечений»: небольшой телевизор и потертое кресло напротив. Возле, узкой двуспальной кровати горела единственная лампа. Даже ее тусклый свет не мог скрыть нищенской, убогой обстановки. Но Джексону казалось, что все отлично. По крайней мере здесь куда просторнее, чем в камере размером 9 на 12 футов, а главное — нет соседей!

— Я беру эту комнату, — заявил он, вручая администратору двадцатидолларовую бумажку.

Джексон уже хотел было закрыть дверь, но тот вдруг сунул ногу в щель.

— Имей в виду, здесь больше двух дней обычно никто не задерживается, — предупредил управляющий.

Джексон захлопнул дверь у него перед носом и запер ее. Стараясь не обращать внимания на голодное урчание в животе, он плюхнулся на постель прямо в одежде. А когда снова открыл глаза, уже наступило утро.

Глава 2

Джексон сидел в маленьком кафе, в глубине зала, не замечая громкой болтовни посетителей и не обращая внимания на солнце, слепившее глаза. Он был целиком занят едой, которую расставляла перед ним официантка. Горячие, румяные пончики пахли так соблазнительно! Джексон поднес ко рту пончик и надкусил его. На стол посыпалась мельчайшая сахарная пудра. Сколько лет он мечтал об этом! Джексон даже застонал от наслаждения, перекатывая во рту лакомый кусочек.

— Хороши пончики, а, дорогуша?

Улыбка официантки была такой же широкой, как и ее бедра. Но в эту минуту мир перестал существовать для Джексона, и он только кивнул в знак согласия, снова впившись зубами в тесто.

Он еще не привык самостоятельно строить свою жизнь, и ему все казалось странным. До тюрьмы Джексон был слишком молод, чтобы голосовать на выборах и покупать пиво. Сознание, что теперь все зависит от него, возбуждало Джексона, ибо много лет штат Луизиана контролировал его поведение ежедневно и еженощно.

Созерцая суету, царившую на оживленной улице, он вспомнил о ночных кошмарах, которые начали сниться ему последние несколько недель. Будто наступает долгожданный день освобождения, и вдруг кто-то говорит, что произошла ошибка и срок придется отбывать заново.

Джексон глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться, и напомнил себе, что пока все складывается неплохо. У него уже есть собственное жилье, и главное — он может распоряжаться собой. Потом снова нахлынули мысли о Молли. Его лихорадило от желания побыстрее приступить к осуществлению своих планов. Поэтому Джексон поспешно проглотил оставшиеся три пончика и запил их огромной чашкой дымящегося кофе.

Он вышел на улицу в отличном расположении духа, хотя не понимал, откуда такое удовлетворение. От ощущения сытости? Или от сознания, что теперь он может беспрепятственно проходить через любые двери? Нет, никогда больше он не позволит засадить себя за решетку. Лучше уж умереть!

Виргинские дубы, поросшие толстым слоем испанского мха, отбрасывали тень на тротуары. Джексон втянул в себя воздух, словно пробуя на вкус речную сырость, исходящую от великой Миссисипи. Узкие улочки были забиты машинами. У Джексона голова гудела от давно забытых звуков.

Через открытую дверь дома доносился чей-то смех.

Нетерпеливый таксист вовсю давил на клаксон.

В фонтане на площади журчала вода.

Плакал ребенок.

Это был другой мир, совершенно непохожий на тот, в котором столько лет жил Джексон, и на мгновение ему даже почудилось, будто он оказался за границей, в чужом городе, где люди разговаривают на незнакомом языке. Навстречу Джексону рядком шли пятеро нагловатых подростков, распихивая всех на своем пути, но он продолжал стоять, прислонившись к стене. Один из мальчишек не соизволил обойти Джексона и, естественно, врезался в него. Метнув свирепый взгляд, юнец выругался.

Джексон внимательно осмотрел его лицо, редкую поросль на щеках, слишком свободную, мешковатую одежду и улыбнулся. Этот парень, конечно, считает себя крутым. Но в том месте, откуда пришел Джексон, его проглотили бы живьем в течение недели. Он не обратил внимания на злобный взгляд, и мальчишки, почувствовав его равнодушие, двинулись дальше — все такие же нервные и развязные.

Джексон оторвался от стены и отправился гулять по улицам. Солнце приятно пригревало спину, но новенькие джинсы были слишком жесткими и натирали бедра. Проходя мимо витрины, Джексон взглянул на свое отражение и нахмурился. Надо что-то предпринять. Он принялся изучать вывески и наконец нашел то, что нужно.

Маленький магазинчик подержанной одежды назывался «Однажды в нашем квартале». Джексон помедлил на пороге, чтобы глаза привыкли к полумраку.

— Что вам угодно? — раздался нежный, мелодичный голос.

Хозяйка, темнокожая женщина, стояла за прилавком. Джексон подошел к ней:

— Вы покупаете одежду?

Она кивнула.

— Что дадите за это? — Джексон покрутился на месте, чтобы хозяйка смогла как следует рассмотреть его джинсовый костюм и негнущиеся коричневые ботинки.

— Зачем же продавать такие вещи? — спросила она, не сумев скрыть удивления.

Джексон улыбнулся, но его глаза, как всегда, остались печальными.

— Они мне не подходят, скажем так.

Женщина пожала пледами и махнула рукой в сторону прилавка. Там висело и было сложено стопками множество разной одежды.

— Вы, наверное, хотите обменять свои вещички? Идите и выбирайте, что понравится. Потом поговорим.

В магазине Джексон пробыл недолго. Он вышел на улицу легким, пружинистым шагом, как будто помолодел лет на пятнадцать. Еще бы: только что он избавился от последнего напоминания об «Анголе»!

Джинсы, которые взял Джексон, выцвели так, что стали почти белыми, зато они не мешали двигаться. Свою белую футболку он выменял на темно-синюю — в точности под цвет глаз, хотя Джексон руководствовался вовсе не этой причиной: его привлекла картинка на груди. Вместо новой джинсовой куртки появилась такая же, но поношенная. А ботинки фирмы «Джастин» уносили его все дальше и дальше от прошлого. Плевать, что они порядком стоптаны и поцарапаны! Самого Джексона жизнь тоже изрядно потрепала.

Он шагал вперед с видом человека, который поставил перед собой какую-то важную цель. Да, в общем, так оно и было. Дважды спросив у прохожих направление, он, наконец, свернул за угол и оказался перед красивым белым зданием из мрамора и гранита с вывеской: «Первый банк штата Луизиана».

Джексон набрал в легкие побольше воздуха, пригладил рукой волосы, машинально откинув со лба длинную черную прядь, и стал подниматься по ступенькам.

— Господи, какая старая! — воскликнул кассир, уставившись на банковскую книжку, которую протянул ему Джексон. — Я вижу, вы уже много лет не делали вкладов. Денежки ваши лежали, а проценты росли. Где вы были — за границей, что ли?

Джексон улыбнулся, и снова глаза выдали его тайную печаль.

— Можно и так сказать.

— Хотите снять всю сумму, сэр?

— Только две сотни, а остальное переведите на чеки.

Кассир кивнул.

— Заполните вот этот формуляр, напишите ваш новый адрес: мы перешлем чеки по почте. И поставьте здесь галочку, если хотите получить карточку ATM [1] . Наверное, вы такой еще не пользовались?

Джексон начал писать. Да, ему придется многому научиться, ведь жизнь за эти годы изменилась. А счет в банке… Какая горькая ирония судьбы! Он открыл его в четырнадцать лет, рассчитывая когда-нибудь потратить свои денежки на обучение в колледже или на покупку машины. Но конечно, в то время Джексону и в голову не могло прийти, что скромные накопления помогут ему встать на ноги после тюремного заключения.