Это ошибка (СИ)

— Свой потеряла где-то в квартире. Найти не могу. Прозвонить хочу. — Она быстро набрала свой номер телефона. Телефон зазвонил у нее в кармане. — Глупая какая. Сама же его туда положила и забыла.

— У меня нет номера телефона Антона. — Улыбаясь, ответила я. Лика сразу смутилась, но потом недоверчиво посмотрела на меня.

— Я видела, как вы…

— Целовались? — Я налила себе чая. — Это миг: ничего незначащий и ничем не обязывающий. Два человека поддались порыву. Но это не значит что нужно и дальше развивать это знакомство. Часто то, что нам нравится сердцем, потом превращается в ошибку. Поэтому надо еще и головой думать, прежде чем отдаваться чувственным порывом.

— А папа знает?

— Хочешь, расскажи ему. Тогда мы разведемся. Твой отец дал ясно понять, что ищет повод расстаться. Но виноватой выставить собирается меня.

— Ты разве не виновата?

— В том что нахал меня поцеловал? — я рассмеялась. — Считаешь, что во всем виновата женщина?

— Ничего я не считаю. — Лика отвернулась. Я видела, что она нервничает. Когда она нервничала, то теребила прядь волос.

— Спрашивай? Или так и будешь мучиться?

— Вы с папой разведетесь?

— Не знаю. Я не хочу. Но не все в моих силах.

— Почему? — спросила Лика. Пятнадцать лет, а все еще верит, что мама и папа всесильны. Жаль, что это не так.

— Я же не волшебница. Лика, люди не могут влиять на других, если другие этого не хотят. А еще есть поговорка, насильно мил не будешь. Сейчас у нас с твоим отцом трудности. Надеюсь, мы их решим, но может и не решим. Я не знаю.

— Нужно попытаться решить.

— Согласна. Нужно попытаться, что мы с ним и будем делать.

Можно было бы одернуть Лику и сказать, что это не ее дело. Только это вызвало бы массу неприятных домыслов. Зачем лишние проблемы? Еще следить за мной станет. Юная сыщица. А если я в ее телефон загляну? То же, чисто случайно. Там будет истерика. Сразу законы вспомнит. Право лично жизни. У всех оно есть кроме меня. Грустно? Нет. Я знала, на что шла, когда рожала Лику. Можно сказать, что в восемнадцать лет человек плохо соображает. Мало опыта и все такое. Невольно приходиться резко повзрослеть, когда на руках оказывается ребенок. Маленький, беззащитный пищащий комочек счастья, который требует еды. Тогда пришлось забыть обо всем. Работа, учеба, пеленки, конспекты. Гриши тогда не было. Он служил. Я же крутилась, как могла. Но с другой стороны. Когда появляется ответственность перед маленьким человеком, включается логика и разум. Вот чтобы меня ждало, если бы я продолжила знакомство с Антоном? Мимолетный роман, который пятном бы лег на мою душу? Тогда я бы перешла грань, через которую уже не вернуться.

Седьмого января нас пригласила Любовь Петровна в гости. К тому же в этот день у Гриши был выходной. Мама тоже обещала приехать. Они дружили с Любовью Петровной. Гриша был единственным ребенком в семье, так же как и я. Поэтому гостей на семейном ужине было немного. Все свои. Небольшой кружок из родителей и нас. Дети сразу были затисканы, завалены подарками. Я слушала о том, где что хочет посадить в этом году на даче Любовь Петровна. Она решила выписать какие-то экспериментальные огурцы, которые должны были дать большие урожаи. Гриша пообещал помочь накрыть парник. Вроде все было как раньше. Мы часто так вместе собирались. Только что-то изменилось. Я смотрела на всех словно другими глазами.

Вот, мама устала протерла лоб. Ее уже утомили рассуждения про огурцы. Тимофей Васильевич спорил с Артуром, моим отчимом. Гриша все время смотрел в телефон. На первый взгляд, мы похожи на картинку из журнала, а если копнуть дальше… Все это фикция. Обман. Им неинтересно друг с другом. Здесь никому не интересно. Мы здесь собрались, потому что выполняем повинность. Так надо, вот и мучаем друг друга. Только ради чего? Ради детей? А правильно мы делаем, что воспитываем их в такой атмосфере? Где нет места сказки, а лишь ее грубая подделка. Но мы старались ее поддерживать как умели. Наверное, это тоже не так и плохо.

Мы уже собрались домой. Даже вниз спустились, когда Лика вспомнила, что забыла телефон, а Ваня вспомнил про оставленные варежки. Они наперегонки побежали на вверх. Я с Гришей осталась дожидаться их около подъезда.

— Хороший вечер. — я начала разговор, чтоб нарушить молчание.

— Хороший. — смотрит на меня насмешливо. Когда-то у меня сердце замирало при виде этой улыбке. А сейчас? Нет. Это грустно. Грустно понимать, что любовь ушла. А что у нас с ним осталось? Уважение? К сожалению, уважения тоже нет.

— Может…

— Мне интересно, насколько хватит у тебя терпения. Улыбаешься мне, матери, вся такая идеальная. Вот смотрю на тебя и думаю, тебе все равно или ты мазохистка? Может стоит проверить? Вдруг окажется, что я о тебе много не знал.

— Дурак ты, Гриша. Если я тебе противна, взял бы и подал на развод.

— Ты мне не противна. Просто все прошло. Я хочу перевернуть страницу, но не могу.

— Почему?

— Помнишь, тот день, когда я вернулся? Тебя увидел, Лику. А теперь вспомни, что я тебе тогда сказал.

— Что ты нас никогда не бросишь. — ответила я. — Хочешь сказать, что ты поэтому не подаешь на развод?

— Я никогда не нарушал данное слово, не хочу нарушать сейчас.

— Какой ты принципиальный. — я отвернулась. Пойти покричать на деревья что ли? Или их поколотить, как советовали в статье.

— Какой есть. — Опять звонок телефона. Гриша посмотрел на меня, поморщился, но поднял трубку. — Уже выезжаю. Все потом.

Ревность и обида. Пусть и нет у меня тех чувств, но он мой муж. А в голове всплывали фразы из статьи. Человек не может принадлежать другому. Тогда зачем было сходиться, если мы все такие независимые? На глазах выступили слезы.

— Мне нужно…

— Только не надо врать. Но на развод я не подам.

— Дело твое. — Гриша пожал плечам и пошел к машине. По дороге он обернулся. — Вы ведь доберетесь сами?

— Доберемся. — Пусть лучше едет, иначе расплачусь. А слезы он видеть не должен. Это неправильно. Так говорят психологи.

Гриша уехал. Я вытерла слезы, как раз когда вернулись дети. И вот я опять улыбалась. Вру, что папу срочно вызвали на работу. Вокруг все так красиво, мелькают огни. Едут машины. Мы в автобусе. Я смотрела на окружающую меня красоту и чувствовала, как в душе сжимается комком одиночество. Вроде рядом дети, а я все равно чувствую одиночество. Как будто я потеряла часть себя. Он хочет перевернуть страницу, но не может из-за данного мне раньше слова. Глупо. Праздник. Я же второй праздник встречаю в слезах. Разве так можно?

Глава 4

Конец января. Мой день рождения. Все это время я продолжала жить, старательно отводя глаза. Он переписывался с ней не скрывая. Мог и разговаривать по телефону с ней при мне. Уезжал по первому звонку. Нервы были на пределе. Плакать в ванной дурацкий совет. Не помогает. Может, стоило с деревьями поругаться пойти? Пока еще до этого уровня не дошла. Дневник писать не вышло. Дальше «Мне обидно» и «ненавижу» я не продвинулась. Хотя опять плакала. Но плакала я когда никого не было рядом. Для всех я продолжала улыбаться. Успешная, жизнерадостная женщина, у которой все хорошо. Дома всегда приготовленный ужин. Уроки с детьми выучены. Проблемы? Я все решу сама. Нужно вызвать сантехника? Вызову. Слетели все настройки на телевизоре? Я все налажу. Мои проблемы останутся при мне. И пусть я валюсь без сил на кровать, часто пустую. Но должно же все это когда-то закончится.

День рождения. В какой-то песни были слова, что это грустный праздник. Утром меня поздравили дети. Ваня подарил сделанную из бумаги открытку. Лика сплела браслет из бисера. Красивый. Такой не стыдно и как украшение носить. Золотые у нее руки. Я так не умею. Ни вязать, ни рукодельничать. Только готовлю неплохо. Гриша работал в ночь, поэтому он еще не вернулся. Можно было гадать поздравит или нет. Я запрещала себе надеется. Но то и дело начинала думать: поздравит или нет.

Было около трех часов, когда мне сказали, что меня хочет видеть какая-то женщина. Я думала это по работе. Она стояла около входа. Красивая? Нет. Обычная девушка. Простая курточка, дешевая шапочка, яркий макияж. Из плюсов только фигура и молодость. Джинсы обтягивали тонкие ножки, на худых птичьих лапках маникюр с наклейками в виде Микки Мауса. Это сколько же ей лет? Надеюсь, восемнадцать есть.