Близнецы

Мелани была именно такой, какой и должна быть жительница Южной Калифорнии, здесь все такие – несмотря на многолюдье, смог, слишком высокий темп жизни, наркотики, преступность и фальшивый блеск. Прежде всего, этого был на стоящий блеск, естественное сияние золотистого солнца, улыбающегося сверху бескрайнему, первозданному морскому пейзажу и великолепной тропической листве. Мелани процветала в Южной Калифорнии. Это были ее роскошная зеленая земля, ее волнующий до трепета город, ее океан цвета синего сапфира, ее белоснежный пляж. Жизнь была легкой. Мелани владела собой и ничего не боялась.

А на что будет похожа жизнь на восточном побережье? Сможет ли она вписаться в нее? Будет ли чувствовать себя уютно? Брук переехала на восточное побережье сразу после окончания высшей школы и с тех пор никогда не возвращалась сюда. Она четыре года жила в Бостоне, будучи студенткой Гарвардского университета. Потом она переехала в Нью-Йорк – в Манхэттен, – чтобы учиться в юридической школе.

«Если Брук смогла это сделать, смогу и я», – с бравадой сказала себе Мелани. Она знала, что на самом деле это не правда.

Она не смогла бы сделать то, что сумела Брук. Брук добилась успеха тяжелым трудом. Брук со своим блестящим, логическим, дисциплинированным умом могла добиться чего угодно.

Мелани же свои достижения получала «на блюдечке». Ей нужно было только улыбаться, ослепительно блистать и играть свою роль. Она должна просто быть такой, какой все ее считали: красивой, счастливой, обаятельной, стройной, сексуальной, модной, сияющей.

Это было так легко.

И вместе с тем это было так трудно.

Мелани тихо вздохнула, направляя свой спортивный закрытый двухместный «мерседес» к стоянке на океанском побережье. Она кинула ключи от машины под переднее сиденье, сбросила с себя хлопчатобумажную легкую курточку, спрятала в сумку солнцезащитные очки и грациозно побежала на пляж по узкой, посыпанной гравием дорожке.

Обычно Мелани, когда бегала трусцой, умела переключать мысли на что-нибудь нейтральное. Обычно она вдыхала соленый воздух и чувствовала, как ее крепкое, красивое тело летит по песку навстречу ветру. Обычно она не думала, а просто наслаждалась ощущениями.

Но только не сегодня. Только не после того, как сказала «да» Адаму Дрейку. С той самой минуты непрерывный насмешливый диалог звучал в ее голове.

– Зачем ты переезжаешь в Нью-Йорк? Здесь у тебя есть все, что ты хочешь. Разве этого не достаточно?

– Да, конечно.

– Тогда почему ты переезжаешь, Мелани? Чтобы произвести впечатление на Брук?

– Нет.

– Хорошо. Потому что на Брук не произведет никакого впечатления даже то, что ты станешь самой высокопрофессиональной моделью мира. Это просто слишком легко.

– Может быть, я хочу подружиться с Брук.

– Ты думаешь, это возможно? После стольких лет?

– Да. Конечно. Это должно быть возможно.

– Итак, ты переезжаешь в Нью-Йорк для того, чтобы подружиться с Брук? И твой переезд не имеет ничего общего с тем, что «Дрейк» – лучшее агентство?..

– Конечно, это имеет значение. Мне нравится быть моделью. И если я действительно хочу сделать карьеру, то мне придется переехать в Нью-Йорк.

– Ты на самом деле обойдешь Брук, если станешь лучшей в мире. Трудно прекратить соревноваться после всех этих лет…

– Я не хочу больше тягаться с Брук.

– О!

– Я чувствую пустоту. Часть меня опустела.

– Это проблема близнецов.

– Что-то в этом роде.

– Тогда переезжай.

– Я и переезжаю.

– Но помни, Брук может не испытывать те же чувства. Почему она должна чувствовать так же?

– Я знаю.

Тяжело дыша, Мелани остановилась на краю пляжа. Бег трусцой превратился в быстрый бег. Все болело – руки, ноги, грудная клетка, легкие.

Но была еще более глубокая боль – болезненное предчувствие того, какая пустота будет в душе Мелани, если она переедет в Нью-Йорк, но при этом они с Брук станут еще более чужими. Мелани пугало, что ей предстоит испытать эту боль, и именно поэтому она чуть было не ответила «нет» Адаму Дрейку.

– На самом деле ты не нравишься Брук, помнишь об этом?

– Я помню. Но она не знает меня. Прошло столько лет.

– Это очень большой риск.

– Да. Но я должна попробовать.

Глава 2

Пасадена, штат Калифорния

Сентябрь 1963 года

– Кто у нас здесь? – Учительница подготовительной группы поспешила через классную комнату к Эллен Чандлер и ее одинаково одетым четырехлетним дочерям. – Близнецы!

Когда учительница подошла к ним, Мелани и Брук уже сняли свои одинаковые синие курточки с капюшонами, и взору открылись золотистые локоны Мелани и каштановые кудри Брук.

– О! – воскликнула учительница. – Но они не как две капли воды, – с некоторым разочарованием добавила она.

– Нет, – тихо сказала Эллен, словно извиняясь.

– Ну ладно, вообще-то для нас даже лучше, что они не похожи. – Учительница быстро пришла в себя. – Мы сможем различать их, им не удастся нас разыгрывать. – Учительница взглянула вниз, на две пары голубых глаз – одна пара была темнее другой, – которые серьезно смотрели на нее. Учительница понимающе улыбнулась: – Готова поклясться, что вы обе любите подшутить над другими. – Потом учительница посмотрела на Эллен и добавила, словно Мелани и Брук здесь вообще не было: – Не завидую вам, что у вас близнецы. Двойная работа. Уверена, вы весьма рады, что им пришло время ходить в школу.

Эллен нахмурилась и подняла подбородок.

– Думаю, им будет полезно общение с другими детьми, – твердым голосом сказала она. – Но я стану сильно скучать по ним. – Эллен присела перед дочками, обняла их – одну правой рукой, другую левой – и крепко прижала к себе. – Будьте умницами, мои маленькие леди.

– Будем, мамочка! – хором ответили Брук и Мелани.

Ночью в спальне – они спали в одной комнате, хотя каждая из них могла бы иметь отдельную, – Мелани и Брук разговаривали о своем первом дне в школе.

– Мы там единственные близнецы, – нахмурилась Мелани. – Все остальные дети – по одному.

– Нам повезло.

– Но, Брук, что, если…

– Если что?

– Что, если… – прошептала Мелани. – Что, если всегда рождаются близнецы, а потом один из них умирает?

– Мелли!

– Что, если именно так все и происходит в жизни?

– Нет.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю.

Мелани помолчала.

– Брук, пообещай мне, что если я умру, то смогу стать твоей тенью, – настойчиво сказала Мелани.

– Я вообще не стану разговаривать с тобой, если ты будешь говорить такие вещи.

– Пообещай мне.

– Обещаю.

В течение нескольких минут они задумчиво жевали шоколадное печенье. И вдруг обе одновременно снова испытали беспокойство, вызванное еще одним неприятным воспоминанием об их первом школьном дне. Брук начала спрашивать, а Мелани закончила вопрос.

– Ты думаешь, мамочка…

– …хочет, чтобы нас у нее вообще не было?

– Двойная работа.

– Но мы же помогаем ей.

– Может быть, нам стоило помогать ей больше.

– Да, стоило бы.

– Мы будем помогать ей больше, – договорились они, серьезно кивнув головками.

– Брук, что значит «как две капли воды»? – через несколько секунд спросила Мелани.

– Мамочка говорит, что это означает «совершенно похожие».

– Но учительница сказала, что мы не похожи. А ведь мы абсолютно похожи, – твердым тоном заявила Мелани.

Брук и Мелани насмотрелись в зеркало. В первые четыре года их жизни и в течение девяти месяцев до рождения они были неразлучны. Тот же самый размер. Та же самая форма. Те же самые мысли и идеи. Они расчесывали друг другу волосы смотрели друг другу в глаза и полагали, что видят собственное отражение.

Шесть месяцев назад Брук сделала для себя открытие, что они не совсем похожи, когда, не веря своим глазам, уставилась на отражение в оконном стекле, увидев там совсем другую маленькую девочку. Это взволновало и расстроило ее. Но она не стала ничего говорить Мелани, потому что знала наверняка: Мелани тоже расстроится.