О чем расскажет дождь
О чем расскажет дождь читать книгу онлайн
Брошенная жена... Женщина, месяц за месяцем переживающая боль этого унижения... Новая любовь пришла к ней нежданно — когда она уже отчаялась встретить СВОЕГО ЕДИНСТВЕННОГО. У ее избранника есть ВСЕ — ум, мужское обаяние, доброе сердце... но свободен ли он? Алина встает перед НЕЛЕГКИМ выбором, от которого зависит вся ее жизнь...
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
«Не зря говорят, совместный труд людей сближает», — пыталась она иронизировать, провожая его. Но почему-то не получалось. «Уйдет — и не увижу больше никогда...»
— Кстати, Максим, я ведь серьезно. Про гитару. Может быть, если ты все равно хотел кого-нибудь научить на ней играть... Так может быть, меня научишь...
Слова вышли какими-то жалкими. Алина подумала, что почти за двадцать прожитых лет так и не научилась общаться с мужчинами — так, как должна общаться женщина. Не научилась кокетничать, намекать, говорить «нет» словами и «да» глазами, не научилась делать массу прочей ерунды, которая, наверное, ей сейчас необходима. Умела бы — не вела бы себя как школьница. Не чувствовала бы, что она кому-то навязывается...
Он обрадовался. Это было заметно, и она подумала вдруг, что и он тоже — не научился. Всему тому, чего не умеет делать она, он тоже не научился. И от этого показался ей еще ближе.
— Если ты хочешь, я буду только рад.
— Хочу. Придешь... Придешь завтра?
— Приду обязательно.
— Я после занятий часа в три уже дома буду.
— Приду.
— Буду ждать. И спасибо тебе большое.
— За что? — искренне удивился он.
— За помощь. Или забыл уже?
— Такое не забывается, — улыбнулся он, бросив короткий взгляд на свое отражение в зеркале. Мокрые пятна на одежде стали чуть-чуть бледнее, только и всего. — Если бы знал, чем мне здесь придется заниматься, не стал бы наряжаться, как павлин. Висел себе костюм три года в шкафу и висел бы дальше. Там на полке таблетки от моли лежат. Ничего бы с ним не случилось.
— Так это, значит, не повседневная твоя форма? — улыбнулась Алина.
— Нет, что ты. Я вообще-то всегда в джинсах хожу. А это так, маскарадный костюм. Ну, чтобы выглядеть более... — Он замялся, не сумев подобрать нужного слова. — Кстати, получилось у меня?
— Получилось бы, наверное. Если бы ты не кинулся так решительно бороться с моим домашним потопом. Знаешь, такое поведение как-то не вписывается в рамки образа респектабельного мужчины.
— Да уж, — улыбнулся он.
С улицы донесся нетерпеливый сигнал автомобиля.
— Да иду уже, — отмахнулся он раздраженно от невидимого приятеля, но все же продолжал стоять на месте, улыбаться и смотреть на нее.
И она тоже не двигалась.
— А зачем тебе вообще этот солидный вид понадобился, ты ведь уроки игры на гитаре пришел давать, а не на какую-нибудь бизнес-конференцию?
— Не знаю. Я, честно говоря, волновался немного. Думал, так буду себя увереннее чувствовать. Оказалось — наоборот. В джинсах и в куртке было бы проще.
— Еще бы. И все-таки тебе очень идет, знаешь...
Он, видимо, почувствовал неуверенность и сомнение в ее голосе.
— Все понятно. Обещаю, завтра оденусь попроще.
— Значит, придешь?
— Приду, конечно. Если ты хочешь... Послушай, а ты вообще одна живешь? Без родителей?
— Без родителей. Они у меня в Москве живут. Два года назад отцу там предложили должность, и они с мамой уехали. А я осталась...
Снова послышался нетерпеливый гудок, на этот раз намного более долгий, почти непрерывный.
— Ну, я пойду.
— Да, конечно.
Он наконец взялся за ручку двери.
— Буду ждать, — тихо сказала она ему на прощание.
Дверь захлопнулась. Алина ушла на кухню, вскипятила чайник, залила кипятком тонкие, скрученные в незамысловатые спиральки тугие листы черного чая. Потом долго стояла и смотрела в окно на темное небо, усыпанное тихими звездами, на луну, окруженную светлой дымкой. Было такое чувство, как будто она видит все это впервые после детства. Как будто в последний раз она вот так смотрела на небо, когда ей было лет восемь. А с тех пор она просто перестала замечать его, как не замечает потолок в комнате. И вот теперь вдруг вспомнила — про небо, про звезды. И смотрела долго, не в силах оторвать взгляд. «Интересно, придет? Придет, наверное... Или — не придет? А если?..»
Он пришел, как и обещал. На следующий день. В джинсах и в куртке.
Она открыла дверь и застыла на пороге, подумав сразу: влюбилась. А как же иначе можно было объяснить причину этой радости, разрывающей грудь, ликования, заставляющего так бешено стучать сердце? Она как будто ощутила невидимый шприц, из которого так и струится упругий поток адреналина — прямо в сердце. Алина была рада, безумно счастлива от того, что он пришел.
— Я рада. Очень рада, что ты пришел.
— Правда?
Он еще сомневался! Алина с трудом пыталась скрыть свое волнение, старалась разговаривать спокойным и ровным голосом, но у нее почти ничего не получалось.
Он прошел в комнату, достал из черного чехла шестиструнную гитару, аккуратно опустил на диван.
— Вот. Мой инструмент.
— Сыграешь что-нибудь?
— Сыграю, если хочешь, — согласился он безропотно и по-прежнему немного смущенно.
— Хочу, конечно. Да что ты стоишь, садись. Чай будешь? Кофе, может быть?
— Чай, — ответил он коротко. И добавил: — Ты сегодня другая.
— Ты тоже.
Она ушла на кухню, по дороге бросив придирчивый взгляд в зеркало, висящее в прихожей на стене. На этот раз отражение показалось ей более или менее сносным. «Не то, что вчера», — вспоминала она, доставая чашки из шкафа.
Услышав доносящийся из комнаты перебор гитарных струн, замерла на мгновение. Прислушалась...
Вначале аккорды были несвязными, потом постепенно стали выстраиваться в ритмическую цепочку. Ей всегда нравилось звучание гитары, оно будило в душе какую-то смутную и приятную тревогу, волнующее и трепетное ощущение тихой печали, смешанной с радостью. Потом услышала его голос. Замерла с чашками в руках, боясь потревожить.
Сияла ночь, луной был полон сад, лежали
Лучи у наших ног в гостиной без огней...
Голос показался ей необыкновенным. Она даже не поверила сначала — неужели такое возможно, чтобы вот этот неуклюжий и вечно смущающийся от собственной неловкости парень имел такой сказочный голос. Мотив песни был незнакомым, а вот слова она как будто припоминала:
Ты пела до зари, в слезах изнемогая,
Что ты одна — любовь, что нет любви иной,
И так хотелось жить, чтоб, звука не роняя,