Ночь, когда шел дождь

– Это ужасно! – С горящими глазами Джошуа вскочил на ноги.

– Знаешь, Джошуа, я вернулась и привезла твоего ребенка, чтобы он мог стать частью твоей жизни. – Кристен тоже поднялась из кресла. – Можно было просто исчезнуть из твоего мира, но я этого не сделала, потому что хочу, чтобы все было честно и справедливо. И если ты теперь попытаешься использовать нашего сына, чтобы удержать меня, то сначала хорошенько подумай!

Прижав к туловищу сжатые кулаки, Джошуа сделал два шага, а затем внезапно замер, словно вдруг ему в голову пришла какая-то мысль.

– Но он появился на свет, не так ли?

– Я... ну да... конечно. – Изменение его поведения насторожило Кристен, она смешалась, не понимая, куда он клонит.

– Опомнись, Кристен. – Его голубые глаза победоносно сверкнули. – Ты только что сказала, что не готова быть моей женой и жить здесь со мной. Что ж, если я для тебя так мало значу, скажи мне, почему он у тебя появился?

От этого безжалостно ранящего вопроса кровь застучала у нее в висках. Потеряв дар речи, Кристен смотрела на Джошуа и не могла придумать ответа. Казалось, еще мгновение, и тишина в комнате взорвется.

– Почему он у тебя появился? – настойчиво повторил Джошуа, подойдя еще ближе. – Не говори мне, что ты не можешь быть женой, но можешь быть матерью. Это не пройдет, Кристен.

Кристен все еще не могла произнести ни слова. Если бы Джошуа только знал, что ее мать девять месяцев назад в Лас-Вегасе задавала ей те же самые вопросы! «Зачем тебе это, Кристен? – настойчиво спрашивала она. – Ты же знаешь, что не останешься его женой... У вас, молодых женщин, теперь столько возможностей, не то что в дни моей молодости...» Поняв свою оплошность, Стелла Морган замолчала на полуслове, но было уже поздно. Несмотря на доверительный тон матери, Кристен в слезах выбежала из комнаты. Рыдая в подушку, она дала себе клятву, что этот ребенок появится на свет и никогда, никогда не будет знать, как чувствуют себя отвергнутые и нежеланные! Но кроме этого, в глубине души она знала, что ни за что не сможет оторвать от себя то, что символизировало для нее все дорогое и прекрасное, что было между нею и Джошуа.

– Так что, Кристен?

Вопрос оторвал Кристен от болезненных воспоминаний. Джошуа все еще ждал ответа, которого она не могла дать, но в этот критический момент ее спас детский плач, донесшийся из комнаты для гостей.

– Это Тедди! – озабоченно воскликнула она.

– Тедди? – недоуменно переспросил Джошуа.

– Так его зовут. Я дала ему имя Теодор Джошуа, – смущенно пояснила Кристен.

– Боже, его имя... а я даже не спросил! Мой собственный сын... С ума сойти! – У Джошуа был совершенно ошарашенный вид.

– Слишком много всего сразу, – согласилась Кристен. Плач Тедди становился все более настойчивым.

– Почему он плачет?

– Он спал несколько часов и, я уверена, проголодался. Пойду покормлю его. – Она направилась к выходу из комнаты, но, заметив, что Джошуа последовал за ней, твердо сказала: – Нет, пожалуйста, подожди здесь.

Джошуа, нахмурившись, остановился, а Кристен поспешила в спальню. Взяв Тедди из колыбели, она положила его на кровать и, распеленав, позволила ему свободно поворочаться в голубой распашонке. «Тедди чрезвычайно разумный ребенок», – с гордостью подумала Кристен и, припудрив и перепеленав его, уже приготовилась расстегнуть блузку, когда позади нее раздался возмущенный голос:

– Почему мне нельзя посмотреть, как ты его кормишь?

– Джошуа... прошу тебя... – Взяв ребенка на руки, Кристен повернулась лицом к Джошуа, и краска залила ее щеки.

– Ты не сказала мне, что он появился на свет, мне не довелось потрогать твой живот и почувствовать, как он шевелится внутри тебя, – говорил Джошуа, приближаясь к ней все с тем же блеском в глазах, – я не присутствовал при его рождении... так теперь не говори, что мне нельзя посмотреть, как ты его кормишь!

– Джошуа, прошу тебя... – Бесконечно тронутая волнением Джошуа, Кристен посмотрела на сына. – Я кормлю его грудью.

– Крис, почему я не могу остаться? – мягко спросил Джошуа. – Ведь он мой сын.

– Я буду нервничать и не смогу покормить его.

– Хорошо, – недовольно вздохнул он и повернулся, собираясь уйти.

– Если для тебя это так важно... – Кристен прикусила губу, понимая, что больно задела чувства мужа.

– Да, важно. – Джошуа быстро обернулся, и выражение его глаз не оставляло сомнений в его желании.

К этому времени ребенок начал хныкать и тыкаться в плечо матери. Кристен обреченно опустилась на кровать, расстегнула блузку и застежку на бюстгальтере для кормящих и почувствовала, что ее щеки словно огнем обожгло. Когда рот малыша жадно сомкнулся вокруг ее соска, она уже была не в состоянии смотреть на Джошуа, однако услышала его резкий вздох, услышала, как он опустился в кресло напротив нее, и спустя некоторое время рискнула все же взглянуть на него.

– Это удивительно, – прошептал Джошуа, и Кристен поторопилась отвести от него взгляд, потому что в его глазах читались не гнев и не вожделение, которые она предполагали увидеть, а только восхищение и любовь.

Несколько минут, пока ребенок жадно сосал, в комнате стоила тишина. Потом Кристен переложила Тедди к другой груди, он коротко запротестовал, а затем снова принялся за еду.

– Ты хорошая мать, – немного погодя сказал Джошуа, очень удивив Кристен этой похвалой.

– Спасибо, – сухо отозвалась она, погладив Тедди по головке.

– Кристен, почему ты приехала сюда? – снова спросил Джошуа, но на этот раз ласково.

– Мне кажется, я объяснила... – Кристен прерывисто вздохнула, все еще ощущая на своей груди тепло его взгляда.

– Я спрашиваю, почему ты приехала сюда, в этот дом?

Мысли Кристен пришли в смятение от этого поставленного ребром вопроса. Что она могла сказать ему? Как могла признаться, что осталась почти нищей с сыном, которого нужно растить одной? Как могла сказать, что в двадцать лет даже не знает, где теперь у нее дом?

– Я... я полагаю, что приезд сюда объясняется простой логикой. Я просто хотела, чтобы ты знал, что мы в городе. Но позднее мы, конечно, поедем в отель. – «Маловероятный шанс», – мрачно отметила она про себя, пряча горькую усмешку за бравадой, ибо у нее едва хватало денег на пеленки.

– Нет, вы останетесь здесь, – возразил Джошуа. – Ты можешь занимать комнату для гостей, пока мы не решим все проблемы.

– Джошуа, ты думаешь, это разумно? – Предложение было очень заманчиво для Кристен, но остаться здесь с ним...

– А почему нет? – удивился Джошуа. – Ты не чувствуешь себя здесь в безопасности, Кристен? Я что, людоед или совратитель?

– Нет, конечно, нет. Просто ты...

– Что – я?

– Ты слишком многое мне диктуешь, – пробормотала она.

– Мне не кажется, что я пытался так вести себя, – после довольно долгой паузы сказал Джошуа.

– Да, пытался. Ты был слишком строг ко мне.

– А почему бы тебе не поступить так же и не указать мне на то, что тебе не нравится?

– Не могу.

– Значит, ты трусиха, – бросил он Кристен.

– Видимо, так.

– Ты даже не хочешь попытаться все выяснить до конца.

– По-твоему, мы не пытались?

– Нет. Ты просто сбежала.

Их окружила давящая тишина. Первым ее нарушил Джошуа.

– Я хочу, чтобы сейчас вы остались здесь, – поднявшись и подойдя к жене, сказал Джошуа. – Я не собираюсь тебя принуждать, Кристен. Ты же знаешь, я никогда этого не делал.

«Можно подумать, что ты обязан был это делать!» – заметила про себя Кристен.

– Джошуа, я не уверена...

– Или мы все остаемся, или в отель уезжаю я.

– Я не собираюсь выгонять тебя из твоего собственного дома! – выкрикнула Кристен.

– Нашего дома, – поправил ее Джошуа и с умилением посмотрел на ребенка. – Он закончил?

– Д-да. – Кристен даже не заметила, что Тедди уснул у ее груди.

– Я положу его обратно, – сорвавшимся голосом предложил Джошуа. – Ты права, он только и делает, что ест да спит, – добавил он с улыбкой, наклоняясь все ниже, пока Кристен не показалось, будто она захлебывается его мускусной близостью. Кончиками пальцев он осторожно погладил розовую щечку Тедди, придвинув руку так предательски близко к обнаженной груди Кристен, что она затаила дыхание. – Он такой легкий, – шепнул Джошуа, и в его взгляде отразились любовь и нежность.