Солнечный дизайнер (СИ)

-- Наша Даша, наверно, хочет кушать, - сказал он. - Я её качаю, качаю, а она ни в какую не спит.

На лице мужчины расплывалась счастливая улыбка. Анастасия пошла в дом кормить девочку. Елена тем временем с Андреем Колосниковым обговорила окончательно условия, на которых она будет работать. После все они поехали назад, в город. По пути обсуждали кое-какие мелочи. Завтра уже Елена сообщит, что надо купить, какие материалы и работники потребуются для оформления дома. У неё давно был разработан проект оформления загородного дома, для себя, для своей будущей семьи, в которой есть ребенок, маленькая девочка. Но если у неё детей не будет, то и её будущий дом никогда не будет таким. Елена отдавала свой проект чужим людям, дочери Анастасии - маленькой Дашке. Пусть она растет в теплых солнечных стенах.

-- Я думаю, возьмем мою команду, - говорила женщина. - Мы уже вместе не первый год, оформили не один дом. У меня опытные надежные мастера своего дела. Понимаем друг друга с полуслова. Смету расходов я вам предоставлю завтра.

Весь вечер Елена занималась эскизами, претворяла свои планы в компьютере, на бумаге, уточняла что-то в расчетах. Поздно ночью позвонил муж. Услышав уставший грустный голос жены, недовольно встревожился.

-- Ты все не успокоилась, думаешь о детях? - выговаривал он. - Смотри, доведешь себя, заболеешь! Упустишь выгодный заказ. А нам ой как нужны деньги. Леночка, я повторяю, возьми себя в руки.

-- Не переживай, - успокаивала его Елена. - Я начала работать. Я сейчас сижу за компьютером, делаю предварительные расчеты. Я просто устала. Днем была у заказчика, потом встретилась со своими работниками, дала им указания.

Но привычной ласковой заботы, теплой нежности, так характерной для Елены, не было слышно в голосе женщины. Елена словно не хотела говорить с мужем. И Виктор не успокоился до тех пор, пока не услышал виноватое признание жены.

-- Да, Витя, ты прав. Мне трудно было успокоиться. Я была вчера с нашими анализами у другого врача... - голос жены прервался. - Я знаю теперь всю правду. Не надо было скрывать от меня. Причина нашего несчастья во мне. Я не могу иметь детей...

Она замолчала. А муж, или это показалось Елене, облегченно вздохнул.

-- Леночка, ну что ты опять нос повесила? Почему ты это называешь несчастьем, - зазвучал через секунду его радостный бодрый голос. - Это у нас с тобой судьба такая. Будем жить друг для друга. Я не собираюсь расставаться с тобой. Зачем нам дети?

-- Дети... Друг для друга, - повторила женщина. - Хорошо. Целую тебя.

Она чмокнула губами, отключилась, легла спать. На душе было гадостно.

-- Хоть бы мне опять моя дочечка приснилась, моя голубоглазая Алиска, - пожелала она себе.

Константин.

Ильин Константин устал от своей одинокой неприкаянной жизни. Больше всего он хотел иметь уютный дом, ласковую понимающую жену, вкусную еду, хорошую семью и не стремился бывать часто в шумных компаниях. "Мещанское счастье!" - так называла это его бывшая жена Валерия. И никогда этого "мещанского счастья" у него не было. Никакого не было. Его жена Валерия была холеная красавица брюнетка с яркими крупными чертами лица, с непонятными запросами к жизни. Мужчины оборачивались, встречая её на улице. Хорошая жена, так считали окружающие. Но её всегда тянуло на люди, прочь из дома. Дом не интересовал. Костя прожил с Валерией несколько лет, они родили сына. Константин надеялся, что его Лера хоть теперь займется домом, будет больше уделять внимания ему. Глупо, но мужчина хотел, чтобы, когда он возвращался домой, жена его встретила, ласково обняла, накормила бы вкусным ужином, они бы вместе поговорили о сыне, об их жизни, помечтали о будущем. В выходные Костя всегда мечтал отоспаться как следует: он работал, как вол, создавая свой строительный бизнес, но, ради Валерии и маленького Дениса согласен был съездить куда-нибудь всей семьей, пусть это будет пансионат, озеро, рыбалка или дача. Костя с удовольствием поиграет с малышом, Лера может отдохнуть от ребенка. Тогда, глядишь, и в компанию бы Константина потянуло, иногда нужно пообщаться, поразвлечься. Нет, так не было никогда. Если муж появлялся пораньше в какой-либо день, Лерка тут же совала ему сына, бежала в магазин, к подругам; в редкие выходные, случавшиеся у Константина, пристроив кому-нибудь ребенка, звала на очередную гулянку или в ресторан. Ей никогда не было дела, устал ли муж, хочет ли он отдохнуть, побыть с малышом, которого среди недели видел чаще спящим. Костя покорно собирался и шел в гости или на какую-нибудь модную тусовку. У друзей жены, как правило, была заморская изысканная еда в мизерных количествах, зато оглушительно гремела музыка. Костя морщился, но терпел. Он понял бы жену, если бы она стремилась потанцевать, пообщаться с подругами, просто поболтать, похохотать, повеселиться. Нет, Валерия демонстрировала себя и только себя. Обязательно томно курила одну сигарету за другой, надменным взглядом окидывала собравшееся общество и рассуждала о том, что её никто не понимает, даже муж, что она возвышенная натура, её окружает обычное быдло. Косте всегда было неудобно за жену, его друзья, слыша слова Леры, стали избегать её общества, поэтому мужчине пришлось довольствоваться знакомыми жены, такими же никчемными, как сама Лерка. К такому выводу придет он со временем.

Константин не любил пищевых изысков, шведского стола, хотелось обычного супчику, как в детстве мать варила. С каким бы удовольствием он похлебал бы его с черным свежим хлебушком. Съел бы горячей картошечки, домашнюю котлетку... Но, увы... Дома из еды были вечные сосиски и пельмени, а в последнее время "Ролтон" да "Гурмания" - Лера не утруждала себя приготовлением еды, а про уют Костя молчал. Мебель была куплена женой: модная, но какая-то мрачная, громоздкая. Приходящая прислуга два раза в неделю смахивала накопившуюся пыль, убирала их огромную квартиру, в остальное время царил беспорядок. Жена предпочитала листать модные журналы и валяться на диване, выкуривая в день по пачке сигарет. Рядом ползал на ковре маленький Денис, такой же неухоженный, как и вся квартира.

Еле высидев год дома с сыном, жена наняла няню и устроилась на работу. Хотя того, что зарабатывал Константин, вполне хватало на жизнь, на обеспеченную жизнь, и еще оставалось. Но долго Валерия не проработала. Однако няню не отпустила, сыном не занималась. Как она проводила время, Костя не знал. Так пробежало несколько лет. Отношения давно между супругами охладели, жили по привычке, да и сына Костя любил. Денис рос спокойным, рано научился читать и считать, беспокойство лишнего не доставлял. Лерка, спихнула все на нянь, чувствуя себя спокойной за сына, перестала окончательно интересоваться, чем живет мальчишка, о чем мечтает. А Косте не хотелось идти в свой неуютный дом, где не было тепла. Все чаще задерживался он в своем офисе, все чаще уезжал по делам, все реже видел сына. А потом мужчина узнал, что у жены, оказывается, постоянно менялись любовники. И Константин решительно ушел от неё. Валерия была против, ой как против. Лишившись Кости, она лишалась приличных денег. Но жена стала противна Константину. Он развелся. Тяжелее всех развод пережил семилетний сын. Серьезный не по годам, мальчишка виноватым во всем он считал отца, ведь тот настоял на разводе, ведь он ушел из дома. Мама была против. Парнишка обиделся и отказывался встречаться с отцом. Костя купил себе новую небольшую квартиру; старую, роскошно отделанную, но неуютную и холодную оставил жене. Платил большие алименты. С Валерией наотрез отказался общаться. Та пыталась воздействовать с помощью сына, мешала их и так редким встречам, но ничего у неё не вышло. Валерия стала искать себе другого мужа.

В новом доме Константина тоже было неуютно. Надоевшие пельмени и сосиски обрушились с новой силой. Стал побаливать желудок. Врач твердил о диете, о домашней пище. Тогда Константин привез из деревни мать. Хоть щей наварит. Мужчина всегда любил незамысловатую крестьянскую еду. Только со щами и уютом не получилось. Мать через полгода начала болеть, все хуже стали ходить ноги, Костя решил нанимать домработницу. Мать не хотела видеть постороннюю женщину в доме. Тогда с далекой Украины, где простому человеку жилось тяжко, согласилась приехать единственная, давно овдовевшая, младшая сестра матери Клавдия. Мать давно звала её к себе. Других родственников у них не было. Клавдия долго не соглашалась, боялась быть обузой. А теперь, когда надо было ухаживать за сестрой, следить за порядком в доме, варить еду, она согласилась. С Клавушкой в доме был порядок, холодный, равнодушный порядок. А щи, сваренные малоразговорчивой родственницей, казались невкусными. Может, так казалось потому, что тяжело болела мать. Но бизнес Константина пошел в гору именно в эти трудные для него годы. Валерия кусала себе локти, пыталась вновь помириться с мужем, но тот решительно сказал: "Нет!". Сын еще больше обиделся на него за отказ вернуться в семью, перестал встречаться с ним окончательно, иногда только прибегал, когда отца не было дома к бабушкам, которых мальчик любил. А тут вскоре еще и мать умерла. Вот и остался Константин с малоразговорчивой, но верной Клавдией.