Женщина ночи

Кабинет Рэндела был залит потоками лунного света. Рэндела, как и предполагала Мэри, там не было. Мэри могла подойти к книжной полке и взять в руки книги с его именем на обложке – такие увесистые, в красивых переплетах.

На нижних полках лежали папки с газетными вырезками. Обычно Рэндел говорил ей, протягивая пачку газетных и журнальных вырезок: «Приклей их в альбом». Только сейчас, листая альбомы, Мэри со всей отчетливостью осознала, что ее книги получали премии, что их изучали, анализировали, хвалили и возносили.

С одной из вырезок улыбалась физиономия Рэндела. В тусклом свете луны Мэри прочла:

«Многие современные писатели признают неоспоримый талант Рэндела Элиота. Никто до него не смог так ярко раскрыть внутренний мир человека, живущего в двадцатом столетии. С ним трудно сравниться по степени выразительности и точности слога».

Мэри положила альбом на место.

Чек на тысячи долларов, который Рэндел демонстрировал сегодня перед ними, лежал на письменном столе.

«Не хочешь ли ты подержать его в руках?» – вспомнила Мэри его слова. Мэри взяла чек в руки. Ее собственный чек. Каждое слово, которое она написала в последнем своем романе, принесло по доллару.

Мэри положила чек на стол и прислушалась к спящему дому: было тихо, если не считать стрекотания сверчков, шелеста кленовых листьев и шипения колес редкой проезжающей машины.

Мэри встала на стул и потянулась к верхнему ящику буфета с оторванной ручкой. Она подцепила ногтем краешек ящика, открыла его и достала толстую тетрадь. Никто, кроме нее, не открывал этот ящик, там Мэри устроила что-то вроде тайника. Если кто-нибудь случайно заставал ее за работой, она отвечала, что ведет записи в своем дневнике.

Спустя несколько минут она сидела под лампой в гостиной, целиком поглощенная работой над почти законченной очередной книгой. Под быстро бегущим по листу бумаги пером рождалась последняя глава новой книги Рэндела Элиота.

Деревья в парках пожелтели, дети вновь пошли в школу. Мэри была занята дорожными приготовлениями: она помогла упаковать чемоданы, позаботилась о том, чтобы за время отсутствия детей им не приносили почту, предупредила соседей о предстоящем отъезде. Точкой отсчета для всей семьи стали пять билетов на самолет, лежащие на письменном столе Рэндела.

– Я очень беспокоюсь, – сказала Мэри во время традиционного ленча у своей старой подруги Норы Гилден. Вот уже многие годы раз в месяц они встречались за ленчем или за бокалом вина, делились новостями. Нора была бедной девушкой из Северной Каролины, когда-то она «вышла замуж по любви и была несчастна» – так обычно она говорила. Она вскоре рассталась со своим «несчастьем» и вышла замуж «за деньги». Сейчас Нора была богатой вдовой и жила в симпатичном домике из красного кирпича, наполненном всякими антикварными вещами. Она занималась тем, что преподавала в университете, как она говорила, «для души».

– Ты боишься, что Рэндел опять заболеет там? – спросила Нора. – Майклу должно быть стыдно, но зато остальные трое твоих детей тебе хорошо помогают…

– Рэндел поклялся, что уедет один, если мы не поедем с ним. – Мэри сделала паузу, потом воскликнула: – Если бы он предупреждал меня о том, что он собирается делать. Он совсем не делится со мной! Премия… поздравления… письма от известных людей… эти разговоры о Пулитцеровской премии. Оказывается, он еще в июне договорился об отпуске за свой счет… Он все делает без меня, он никогда ничего мне не говорит!

Нора пожала плечами:

– Он – знаменитость.

Они посмотрели друг на друга, и Мэри улыбнулась. Ее забавляла и восхищала способность Норы все упрощать. Наверное, ее психика имела такую же округлую форму, как и она сама. Мэри всегда привлекала жизнерадостность этой женщины. Сложные вопросы – простые ответы.

– Когда отец Рэндела посылал нас в свадебное путешествие, мы были так счастливы.

Внезапно глаза Мэри наполнились слезами.

Отец Рэндела сидел на кухне в доме своей сестры на окраине города. Он так смотрел на Мэри и Бет, как будто перед ним были совершенно незнакомые и посторонние люди. Он просто не замечал их.

– Завтра мы всей семьей летим в Европу, – сказала ему Мэри. В кухне было прохладно, в отличие от улицы, где стояла жара.

– Это Мэри, твоя невестка, – сказала тетя Виола своим дрожащим голосом, наклоняясь к брату Дональду, теребя его за рубашку, поглаживая по редким волосам, как будто таким способом она могла вернуть ему утраченную память. – Ты должен помнить ее.

– А я твоя внучка, – сказала Бет.

Он ничего не ответил. Мэри с Бет сели напротив него, но взгляд водянистых глаз девяностолетнего старика скользнул по ним, ничего не выражая.

– Ваш сын Рэндел, – сказала Мэри, – мой муж. Доктор сказал, что поездка за границу пойдет ему на пользу, – вот почему мы все туда отправляемся. Он ваш сын, вы помните? Вы помните Рэндела? Вы помните, как вы отправляли Рэндела и меня в наше чудесное свадебное путешествие в Европу?

– Папа так долго болел, – добавила Бет. – Мы хотим помочь ему сменить обстановку. И он настаивает, чтобы мы ехали все вместе.

Взгляд глубоко запавших глаз старика был устремлен в окно, на здание школы, стоящей напротив двора тети Виолы. В школе горел свет.

– Легислатура работает допоздна, – сказал Дональд. Он думал, что живет напротив Капитолия.

– Рэндел не смог прийти, чтобы повидаться с вами. У него накопилось очень много дел перед отъездом.

Мэри солгала, зная, что Дональд все равно не помнит, что Рэндел никогда не навещал его. Он уже многие годы не видел своего отца.

Взгляд Дональда проделал медленный путь от огней, горящих в школьных окнах, до своих рук, лежавших на столе.

– Тетя Виола так хорошо заботится о вас, – сказала Мэри. – Вы в надежных руках, поэтому мы не беспокоимся за вас слишком сильно. Она будет знать, где найти нас, если мы вам вдруг понадобимся.

Мэри улыбнулась тете Виоле, и та ответила ей слабой улыбкой.

– Мы скоро увидимся, дедушка, – сказала Бет.

– Да. Нам пора идти, – подтвердила Мэри, – вам пора ужинать, но мы обязательно вас навестим, когда вернемся из Европы.

Мэри наклонилась и поцеловала старика в лоб.

– До свидания, дедушка, – сказала Бет. Дональд снова смотрел на окна школы.

– Легислатура работает допоздна, – снова повторил он.

ГЛАВА 3

Лайнер «ДС-8» разбежался по взлетной полосе и поднялся в воздух. Он сделал разворот над Чикаго и взял курс на восток, к берегам Европы.

– Под нами океан. Как страшно, – прошептала Мэри, наклоняясь к Рэнделу.

Рэндел ничего не ответил. Он сидел рядом с Мэри, закрыв глаза. Мэри трудно было дышать, когда самолет набирал высоту, летя навстречу облакам. Скоро земля совершенно скрылась из глаз. Улыбающиеся стюардессы помогали расслабиться, предлагая журналы, газеты и прохладительные напитки.

– Опустите маленькие столики, – посоветовала Бет, откидывая столик напротив Рэндела.

– Нажми кнопку света, – сказал Джей.

– А эта кнопка – для подачи воздуха, – сказал Дон, – смотри, какая тугая струя бьет оттуда.

Когда солнце стало садиться, небо за иллюминатором превратилось в нечто похожее на дантовский ад. Облака, окрашенные солнцем в кровавые тона, создавали причудливые картины, которые на глазах менялись, превращались в нечто абсолютно фантастическое. Постепенно становилось все темнее и темнее, свет исчезал, словно затухающая надежда. Солнце все глубже погружалось в свою кровавую купель, разбрызгивая вокруг багряные лужи. Около часа наблюдали они картины ада, пока совсем не стемнело, только красная полоска на горизонте долго не затухала.

Самолет летел сквозь ночь. Внутри его, словно в гигантской раковине, сидели люди, освещенные островками света; опустив шторки на иллюминаторах, они читали, ели из маленьких пластиковых тарелочек, ходили в проходах, разговаривали. Полет продолжался. Дети были слишком захвачены путешествием, новыми впечатлениями и не могли уснуть. Мэри посмотрела на мужа. Рэндел безмятежно спал.