Манящий запах жареной картошки

— Ну что ты! Пашенька не такой! — возмутилась подруга. — Я просто удивляюсь, как это я не разглядела его раньше! Когда Ленка привела его знакомиться перед их свадьбой, все еще можно было переиграть!

— Во-первых, будучи женихом, он, если ты помнишь, смотрел влюбленными глазами только на Ленку, а во-вторых, теперь он уже счастливый отец двух детишек, и это нельзя сбрасывать со счетов!

— Что ж, я ведь не мешаю ему заботиться о детях! — На Юлькином лице возникла скорбь о всех брошенных детях мира, из чего я сделала заключение, что если Павел захочет уйти к ней от жены, никакие размышления о детях Юльку не остановят.

— Неужели все так серьезно? — испугалась я.

— Ты не понимаешь! — Лицо у подруги стало одухотворенным, будто она читала любимые стихи. — Это — как удар молнии, как гроза, как атомный взрыв, как… Ну, я не знаю, как что еще. Но только я не могу без него жить!

— А он без тебя?

— Он тоже не может. Но ведь у него жена, дети… — Юля вздохнула. — Ему трудно все бросить и уйти!

— Так, может, и не надо?

— Но ведь у нас любовь!

— У него и с Ленкой была любовь!

— Это было давно и неправда!

Я всегда замечала, что влюбленная женщина похожа на голодную по весне тетерку. Истосковавшаяся по любви, она способна проглотить с голодухи чувств что угодно, невзирая ни на какие последствия — даже на прямую угрозу здоровью и жизни. Поэтому вразумлять Юлию я сочла бесполезным.

— Заткни фонтан и иди домой! — сказала я. — Мне еще надо дописать половину четвертой главы, а ты компостируешь мне мозги. Выслушивать от тебя, какой Пашка хороший, я не хочу, потому что сама его достаточно знаю.

— Канцелярская ты крыса! — беззлобно выдохнула в мою сторону Юля и ушла в неизвестном направлении грустно вздыхать и одновременно счастливо улыбаться. Я же провела остаток дня чертыхаясь, потому что под впечатлением любовных дел обеих подруг глава о собственных исследованиях никак не хотела складываться в связный текст. Назавтра же ко мне вновь явилась плачущая Ленка.

— Ты представляешь, Павлик заявил, что уходит от нас!

Ленка не нашла ничего лучшего, как прийти ко мне на работу, и теперь рыдала в коридоре. Заинтересованные сотрудники стали выглядывать из других комнат.

— Пошли в кафе!

Я увела ее в подвал, где располагалась наша столовка и при ней небольшой буфет, и стала объяснять, что ее Пашка — козел, пусть он уходит, но только материально помогает детям, а вообще о нем жалеть не стоит, потому что он самый настоящий предатель, как вдруг Ленка сказала, насухо вытирая слезы:

— Но я его люблю! И почему это я должна отдавать своего мужа твоей подруге Юльке? Чем она лучше меня?

Я пропустила мимо ушей слово «твоей». Юлька была «моей» точно так же, как и Лена.

— Так ты знаешь?

— Конечно, знаю! — Слезы новым потоком хлынули у подруги из глаз. — Он мне вчера сказал! Даже не удостоил меня самой узнать, кто его любовница!

— Да, это он зря, — заметила я. — Самой все узнать, конечно, интереснее. Частное расследование, фотографии, детективы, то да се… Жутко увлекательно! Так между делом и забудешь, зачем это все надо!

— Ты издеваешься! — закричала на меня Лена.

— Ничуть. — Мне действительно было ее жаль, но не настолько, чтобы совсем потерять голову. Впрочем, Юлию мне тоже было жаль: столько усилий — физических и материальных — она потратила, чтобы устроить свою личную жизнь, а в результате нарвалась на Пашку! Но чем я могла им помочь? Когда женщины начинают сражение из-за мужчины, самое лучшее — отойти подальше в сторону, чтобы тебя не зацепило случайным осколком снаряда. Это я знала твердо, но, как оказалось, следовать этому правилу не смогла. И все из-за старой дружбы. Вот что произошло дальше.

Еще несколько месяцев у подруг сохранялся относительный статус-кво, то есть Пашка никак не мог решиться оставить свое уютное гнездышко и жену с детьми, а Юля никак не могла подтолкнуть его к этому решительному шагу. Она, регулярно изучающая советы психологов в дамских журналах, где-то вычитала, что если мужчина не ушел от жены сразу, то не уйдет никогда, и решила ковать железо, пока горячо. Однажды она заявила Павлу, что он немедленно должен переехать жить к ней, иначе он ее потеряет. Пашка задрожал мелкой дрожью и побежал докладывать об этом Юлькином условии жене. Мол, так и так, нам надо что-то решать. Лена же приняла ответные меры — на следующий же день залегла в больницу якобы с сердечным приступом, наказав своей матери не приходить к ним домой ни под каким видом, чтобы блудный муж волей-неволей вынужден был ухаживать за детьми, а следовательно, не смог бы уйти жить к Юлии. Таким образом, военные действия развернулись по всем правилам современной женской науки. Пашка же в результате (я так и думала, что у него кишка окажется тонка) напился как свинья и, все-таки вызвав тещу караулить ребят, не нашел ничего лучше, как завалиться во втором часу ночи ко мне. Я в это время, утомленная написанием пятой главы своей диссертации, крепко спала.

— Кто там? — на всякий случай спросила я сонным голосом, спросонья подумав, что это соседи вернулись с дачи и, как это уже не раз бывало, забыли ключи от подъезда и нашего общего с ними коридорчика. Но сон моментально улетучился, когда я услышала охрипший от выпитого Пашкин голос:

— Светка, открой!

— Да пошел ты знаешь куда!

— Свет, ну открой! Ты же друг!

Знал ведь, скотина, чем меня взять! Я открыла. Пашка вошел и так долго топтался в коридоре, силясь снять ботинки и одновременно не упасть, что я махнула рукой:

— Проходи в ботинках! Но только в кухню!

Вид у меня был сами понимаете какой: после главы «Обсуждение полученных результатов» мыть на ночь голову и потом еще сушить феном и причесывать щеткой я, конечно, не стала и теперь сидела перед Пашкой с торчащими во все стороны волосами, без косметики, в старой ночной рубашке, выкинуть которую никак не решалась, и в простом халатике.

— Светка, ты настоящий друг! Я тебя люблю! — сунулся ко мне было Пашка.

— Спрячь клешни за спину! — с ходу осадила я его и на минуту задумалась: что лучше — дать ему сначала опохмелиться или сразу тонизировать кофе?

— Свет, у тебя выпить есть? — разрешил сомнения Пашка, и я обрадовалась: кофе с рюмочкой коньяку сразу убью двух зайцев. — Какая ты хорошая! — залился Пашка пьяными слезами и, пока я варила кофе, долго объяснял, что Ленка у него тоже хорошая, только ее заел быт и ему с ней совершенно не о чем поговорить. А Юля — тоже очень хорошая! Но ему с ней тоже не о чем поговорить, потому что о его работе она уже все знает, а о домашних делах ей с ним говорить неинтересно.

— А чего ты ко мне-то приперся? — спросила я, ставя перед ним коньяк и кофе.

— Чтобы поговорить! Знаешь, что у нас в Думе делается? У-жас! — Пашка с шумом отхлебнул из чашки.

— Домой самостоятельно доберешься? — поинтересовалась я, наблюдая, как залпом исчез в Пашкиной пасти коньяк.

— Я домой не пойду! Я у тебя жить останусь! — прозрачными, как у ребенка, хмельными глазами посмотрел на меня Пашка.

— У меня свободное место только на коврике! — показала я себе под ноги.

— Согласен! Потому что ты, Светка, человек! Умная — диссертацию пишешь — и от мужиков ничего не хочешь!

— Ты уверен? — спросила я.

— А что, разве что-нибудь хочешь? — Пашка испуганно закрыл двумя руками место ниже пояса.

— Ложись уж, там посмотрим! — Я бросила ему на коврик диванную подушку и пушистый плед.

С готовностью и радостью, что сегодня ему не надо больше никуда идти, Пашка улегся на коврик и через минуту уже захрапел. А я, выключив свет, ушла к себе в комнату, на свой уже остывший диван. Я долго не могла заснуть. Ворочалась с боку на бок, обдумывала ситуацию так и эдак, вспоминала подруг. Потом стала думать о Пашке. «Возможно, не такой уж он и плохой… И руки у него все-таки на месте, ведь Ленке же он помогал ремонт делать… И сознательный он, государственными делами интересуется… И внешне не такой уж некрасивый, есть и похуже…» Мне было о чем поразмыслить.