Любовь по обмену (СИ)

Случайно замечаю звезду вечера — Вика со своими подружками тусуются в компании Костыля. Тот, завидев нас, машет рукой. Вика же коротко кивает. Отвечаем тем же.

Потом Никита напоминает нам про время, мы покидаем площадку и направляемся к деревянному строению на самом берегу реки. Баньку уже натопили, но последним посетителям вряд ли достанется много жару, поэтому я радуюсь, что наша компания все-таки идет первой. Да и необходимость пропустить из-за этого танцы ничуть меня не пугает.

— Что такое «ба-ня»? — Спрашивает Джастин, разглядывая строение с узенькими окошечками.

— Это… такая сауна, — объясняет Дима, подталкивая его к входу, — только по-русски!

— Хм.

Предбанник встречает нас ярким светом, деревянной отделкой и широким столом со скамеечками. Все простенько, ровно, как и в прошлом году, разве что стало светлее. Оглядываемся.

За углом находится небольшая раздевалочка с крючками для одежды, а сразу за ней — дверь в парилку, которую тут же открывают и закрывают парни, споря, достаточно ли прогрелось помещение. Ставим бутылки на стол и замираем в нерешительности. Чтобы переодеться, нам нужно, чтобы мальчики ушли.

Но тех и не нужно уговаривать. Пока мы болтаем о своем, о девичьем, они со смехом топчутся в раздевалке. Оттуда слышатся шуточки и мужские подколки. Закатывая глаза, мы стараемся не обращать внимания: сплетничаем о том, что в прошлом году здесь закрылась какая-то парочка с филфака и не открывала дверь несколько часов, чуть не спровоцировав скандал, и о том, что у Маши теперь есть первая татуировка, но нам она ее пока не покажет — нужно раздеться.

Спустя минуту голоса парней замолкают, слышится скрип двери — они входят в парилку. Мы с предвкушением разливаем пиво и прислушиваемся. Делаем ставки на то, что же произойдет дальше. Минута, две, три, пять, и из-за двери доносится:

— О, май гад! О, май гад!

И нам не удается удержаться от смеха.

[1] — В. Цой — Музыка волн

Джастин

Эти русские совсем без башки! У меня и так от жары чуть глаза не лопаются, а они еще хлещут меня какими-то ветками с листвой, замоченными в кипятке. Нет, реально!

А ведь все так хорошо начиналось. Минута непринужденного разговора, сидя в до беспредела натопленном темном помещении, потом их удивленные возгласы, когда я сообщил, что хочу выйти, потому что у меня сейчас мозги от жары через уши вытекут. Потом их фразы о том, что я «не мужик», если не выдержу, и уверения в том, что «самый кайф» только начинается.

А теперь, когда я едва понимаю, что происходит, эти придурки приказывают мне лечь на полотенце лицом вниз и лупят букетами из веток и листвы.

— Это полезно.

— Терпи! — Говорят.

И я сжимаю зубы, чтобы не материться, когда горячие листья касаются моих ног, голой задницы, спины, плеч. Кажется, не выдерживаю и что-то кричу. Кожа горит, от меня идет пар и, едва приподнимаюсь, пот сбегает со лба прямо в глаза. Пытаюсь защищаться, но бесполезно — ветки под дружный смех проходятся и по моей груди.

— Какого…?

Но листья теперь легонько бьют по щекам.

Снова падаю на лавку. Crazy Russians! Терплю. И через несколько секунд понимаю, что мне… вполне хорошо. Тело расслабилось, а душа просит балалайку и плясать до утра под «Калинку», совсем как в наших фильмах про русских. Хотя за все время моего пребывания в России я не видел ни того, ни другого, но это мелочи.

— Этот готов! — Ржет Дима, когда я сажусь и устало вытягиваю ноги. — Эй, не расслабляйся, парень!

И выливает на меня остатки прохладной воды из какой-то посудины.

— За что? — Стону.

Но мне так хорошо, будто меня сварили, остудили и затем подали к столу на огромном блюде.

— Пойдем, похулиганим? — Предлагает он.

— Чего? — Вытираю ладонями пот со лба. — Вы только что избили меня метлами!

— Это называется venik! — Дима выглядывает за дверь и что-то говорит по-русски, затем оборачивается к нам. — Пошли!

— Куда?

— Быстрей!

Они выталкивают меня наружу, я пытаюсь задержаться у двери, чтобы вытереться и надеть трусы, но Никита выпихивает меня в общую комнату, где девчонки хихикают, закрыв лица руками. Что, вообще, происходит? Какого черта? Я судорожно пытаюсь прикрыть хозяйство руками в то время, как голые парни толкают меня к выходу.

— Сейчас будем нырять!

Невольно останавливаюсь:

— Куда?

— В реку!

— Что?!

Но мы уже вываливаемся наружу. Вечерний воздух кажется прохладным и свежим, он обжигает легкие и приятно бодрит. Я словно подхватываю азарт, которым делятся со мной эти чудаки, ступаю по траве сначала осторожно, затем увереннее. В свете луны не боюсь, что буду застигнут врасплох совершенно голым, и медленно иду к реке.

С ума сойти! Не верю, что делаю это…

— Кто последний, тот трусливая американская задница! — Вопит Дима, разбегается и летит к воде.

— Ах, ты сукин сын… — Под веселый смех Никиты и раздающиеся издалека звуки музыки бросаюсь за ним.

Несколько шагов, холодный влажный песок, в который проваливаются пятки, плеск воды, разрывающий тишину, и… я падаю в воду. Горячее тело ныряет в прохладу и проваливается сразу на глубину. Проворно отталкиваюсь ногами и выплываю.

— Вау! Это ни с чем несравнимо. Вот это кайф!

Вода в реке жутко холодная, но я не мерзну. Она пахнет рыбой или чем-то вроде этого и не удерживает меня на поверхности, как это происходит обычно в море. Волн тоже нет, лишь абсолютная гладь. И мелкая, едва различимая, рябь проходит по поверхности, преломляя лунный свет, полоской протянувшийся вдоль реки.

Мы плывем и плещем водой друг в друга. Смеемся до хрипоты, обзываемся, снова ржем. Быстро окунувшись еще раз, выходим и идем обратно. Девочки снова послушно отворачиваются, позволяя нам пройти в раздевалку. Там, толкаясь, мы вытираемся, одеваемся и выходим к столу.

Только в этот момент я замечаю, что они переоделись в купальники и обернулись полотенцами. Зоя сидит на скамейке в красном купальнике, точно как в «Спасателях Малибу», и я не могу не отметить, что в этом одеянии хорошо видны все ее выпуклости и изящные изгибы.

Мы садимся за стол, выпиваем, болтаем. Точнее, я слышу, как они разговаривают, а сам про себя мечтаю о том, чтобы мне кто-нибудь вернул способность изъясняться членораздельно или хотя бы дал по башке, чтобы спуститься с небес.

— Теперь наша очередь, — говорит Маша.

Они встают и проходят мимо нас. Как бы это не выглядело, я не могу себя сдержать — провожаю взглядом круглую попку Зои, наполовину прикрытую полотенцем. Боже, как она двигается при ходьбе… Мне теперь самому прикрыться бы чем-то…

— Ага. Голову не поворачивает, зато глаза — бам-бам-бам, чуть за Зоей в баню не ушли! — Дима подвигает мне стакан.

— Иди ты. — Беру пиво нетвердой рукой.

Делаю пару глотков и качаю головой.

— Да… — Протягивает Калинин. — Хочешь, спрошу, не нужна ли ей там помощь? Вдруг Зою некому попарить веником?

— Вот гад. — Ржу я, толкая его в плечо.

Глава 12

Зоя

— Узнала сегодня, что у нашего Джастина нет девушки, — говорит Маша, будто невзначай.

А мне стыдно. Теперь Ира тоже поймет, что я к нему не ровно дышу.

— Была какая-то Флоренс, но они расстались.

Ира выливает на себя воду из тазика:

— Ух! — Ежится. — Ничего, здесь быстро себе найдет кого-нибудь. Вон, Вика своих симпатий совсем не скрывает!

Я поджимаю губы. Молчу. Мы встаем, берем полотенца и, вытираясь на ходу, выходим в раздевалку. Из предбанника раздается смех. Женский. Я сразу его узнаю: вспомнишь… тут и оно — Вика. Не могла дождаться, пока придет их время? Обязательно нужно было вламываться к нам?

Надеваю на разгоряченное влажное тело спортивный костюм, беру подмышку пакет с купальником, ветровку и выхожу к ним. Девочки идут следом за мной. Народу набилась целая куча: к столу не подойти, там, вероятно, происходит что-то очень интересное, потому что за спинами Костыля и Лысого, навалившихся на собравшихся, ничего не видно.