Адам и Ева

Дель Монте снова улыбнулся. Улыбка говорила не столько о том, что это имеет какой-нибудь смысл, сколько о том, что он все понял.

— Итак, вопрос в том, пожелает ли она увидеть вас снова?

Адам посмотрел в глаза частного детектива и впервые почувствовал к нему доверие.

— Да, — подтвердил он. — Она исчезла по той простой причине, что будущее, которое я ей предлагал, было недостаточно привлекательно. Во всяком случае, для такой женщины, как Лаура.

— Как и для любой другой, — спокойно вставил Дель Монте.

— Но я не могу ее выбросить из головы. Она мне снится. Она в моих порах. Жизнь без нее... не имеет ни цели, ни смысла.

Дель Монте потер нос указательным пальцем.

— Но жизнь без нее приносит немалые доходы.

Адам с нескрываемым удивлением посмотрел на детектива.

— Вам известно о тонтине?

— В моем деле надо держать ушки на макушке и все слышать и видеть.

— Это Саманта Макфи вам наболтала.

— Я щепетилен на предмет источников информации, мистер Форчэн. Тем не менее вернемся к нашей тонтине.

— Да черт с ней, с тонтиной. Что для меня деньги, что они мне дали, Дель Монте? Моя жизнь, в конце концов, началась не с Лаурой. — Он вскочил и что было силы ударил кулаком по столу, так что подпрыгнул стиплер. — Мне нужно во что бы то ни стало найти ее. Я хочу на ней жениться.

Не прошло и часа, как Адам покинул контору частного детектива, а в приемной Дель Монте появился следующий Форчэн. Питер Форчэн был торжественно препровожден в святая святых самого «недреманного ока».

Встреча их была предельно короткой. Питер, как и его старший брат, взял сразу же быка за рога. Он, упаси Боже, не намерен вмешиваться в дела, имеющие место между детективом и его братом, да будет это ясно с самого начала, — конверт, распухший от содержимого в виде крупных банкнотов, безусловно, способствовал ясности в немалой степени, — он лишь льстит себя надеждой, что у сыщика есть немало более неотложных дел, и что посему дело его брата потребует, как он смеет надеяться, больше времени, чем первоначально предполагалось...

Дель Монте не утруждал Питера дополнительными разъяснениями. Он вежливо принял конверт, препроводил его в карман своего пиджака, встал, даже отвесил поклон в духе давно минувших дней и заверил Питера, что дело решено и беспокоиться не о чем.

Питер улыбнулся, хотя внутренний голос подсказывал ему, что все беспокойства — увы! — впереди.

Адам снял трубку, выслушал и нахмурился.

— Да... понимаю. Но... — Он снова послушал говорившего на том конце провода. — Да, — прервал он, — я понимаю, что я не единственный ваш клиент, Дель Монте, но...

Снова детектив не дал ему договорить.

— Но уже прошла неделя, — упорствовал Адам. — Конечно, кое-какие ниточки у вас есть... В таком случае я сам займусь этим.

Адам закатил глаза к потолку, выслушивая оправдания Дель Монте: дескать, дела подобного рода всегда щепетильны и требуют много времени, а посему он советует Адаму набраться терпения.

Адам швырнул трубку — его терпению пришел конец.

Чувствуя, что все предпринятые им шаги приводят в тупик, Адам решил еще раз попытать счастья со своим братом Питером. Он не мог отделаться от ощущения, что Пит знает о тайне исчезновения Лауры гораздо больше, чем кажется. На сей раз Адам поклялся себе, что не позволит брату сорваться с крючка.

— Ваш брат проводит встречу, мистер Форчэн, — окликнула Адама миссис Сондерс, когда тот направлялся в сторону кабинета Питера.

— Хорошо. Я подожду его в кабинете, — отозвался Адам.

Помня то, что предыдущая встреча была слишком бурной, Питер явно избегал Адама. Поэтому тот решил подкараулить брата в его собственном логове и припереть к стенке.

Хотя Адам закусил удила и уже не мог остановиться, ему ничего не оставалось, как дожидаться, пока не закончится встреча. Адам пытался поудобнее усесться в одном из уютных кресел в кабинете, но ему это никак не удавалось. Дело, видать, было не в кресле, а в Адаме. Ненароком он бросил взгляд на стол, заваленный бюллетенями с последними известиями.

— Ну и чтиво, — пробормотал Адам, пытаясь извлечь спортивный журнал из-под груды бюллетеней. От его неуклюжего движения все посыпалось на пол.

Чертыхаясь, Адам присел, чтобы собрать рассыпавшиеся бюллетени, как вдруг его словно обухом по голове ударило: в глаза ему бросился портрет женщины на обложке одного из лежащих на полу бюллетеней. Он даже палец прикусил от изумления. Потом, не спеша, поднял бюллетень с пола.

Сначала показалось, что все это ему померещилось. Женщина на портрете действительно напоминала Лауру. Но не более. Глаза были совершенно Лаурины. Здесь ничего не скажешь. Но волосы совсем другие — короткие и вьющиеся. И нос. Ему было далеко до тонкого и прямого — прямо патрицианского — носа Лауры. Не то чтобы он был плохой. Небольшая горбинка придавала лицу особую характерность. И особую привлекательность. И главное — это лицо было ему как-будто знакомо.

Адам посмотрел на имя. И вдруг все кусочки мозаики встали на свои места. Он думал, что у него остановится сердце.

Под портретом стояло имя — Эвелин Гарви. Эви, Ева. Адам и Ева.

Теперь сердце его бешено забилось.

Он вспоминал. Они лежат в кровати с Лаурой. У меня такое чувство, будто мы знали друг друга в иной жизни. Словно ты всегда была частью меня. Адам и Ева. Ева. Эви. Эвелин.

Теперь он рассматривал портрет другими глазами. Если изменить нос, волосы сделать длинными, волнистыми, а не вьющимися, губам придать невинную улыбку, вообразить, как глаза излучают ранимость, а лучше — страсть...

Да, никаких сомнений — это Лаура.

Руки Адама задрожали, фотография запрыгала перед глазами. Пришлось положить бюллетень на колени, чтобы рассмотреть фотографию как следует. Он взглянул на дату. Бюллетень был двухлетней давности. Затем взгляд его остановился на тексте под снимком. Под именем и фамилией Эвелин Гарви было напечатано сообщение о том, что она получила повышение и из управляющей отделом стала директором отдела кадров Портлендского отделения универмагов Форчэнов.

Портленд. Портленд, штат Орегон. Не тот ли это универмаг, который они открыли там года три назад? Ну конечно! — подумал Адам. Теперь он вспомнил. Отец взял их всех с собой на церемонию открытия. И там...

Погруженный в воспоминания — и шок, с ними связанный, — Адам не заметил, как дверь открылась, и на пороге появился Питер.

— Вижу, пришло время держать ответ, — заговорил тот.

Адам посмотрел на Питера — на лице брата было написано чувство вины. Все в Адаме кипело. Он вскочил и помахал бюллетенем перед носом Пита.

— Амнезия?! Черта с два. Какого дурака вы из меня сделали! Как она могла? Что она за это получила? Деньги, так, что ли? Кучу денег. Или обещание крупного куша. Так или не так? Она женит меня на себе, я лишаюсь доли в наследстве, вы ей бросаете жирный кусок. И я должен...

Не успел он договорить, как Питер бесцеремонно толкнул его, и Адам упал в свое кресло. Довести Питера до белого каления было нелегко, но сейчас он явно взбесился.

— Ты и есть дурак, — прорвало Пита. — Так ты хочешь знать, почему она это сделала? — Он наклонился над Адамом. Лицо его пылало гневом. — Или тебе эта фотография ничего не говорит? И имя? Неужели за все то время, что ты был с Лаурой, она тебе ни разу не напомнила кого-то знакомого?

— Да, иногда что-то такое было, — признался Адам.

— Иногда! Иногда! — Пит чуть не схватил Адама за горло. — Ты с ней был близок, ты, ничтожество. Ты ей говорил, что никого лучше ее никогда не знал.

— Но Лаура действительно лучшее, что я встречал...

— Да не Лаура, идиот. Эвелин. Ева. Адам и Ева. Три года назад. В Портленде. Ты с ней провел уикенд. О, для тебя это, конечно, было очередное любовное приключение. Но для Евы... Для Евы это было все. Ты для нее был всем. Она просто потеряла голову от любви к тебе. И она думала, что ты тоже ее любишь. От тебя никаких вестей не приходило, и это ее сломало. Она так сокрушалась, что позвонила мне. И все эти годы мы поддерживали отношения. Но единственное, о чем она может говорить, — это о тебе, хотя то, что она иногда говорит, комплиментом не назовешь. Но, как бы то ни было, это продолжается третий год.