Приключения друг без друга(СИ)

- Пойдем, - обратилась Яна к своему другу, как только группа из трех негодующих девушек отдалилась от них. Брюнетка отстранилась от Димы и, взяв того за руку, стала вести его в сторону комнаты недоношенных детишек.

- Надо промыть рот марганцовкой, - заговорила девушка в пути. - Не хватало еще заразиться этой дрянью ради твоей мести!

Дима вновь с дрожью усмехнулся:

- Это не насморк, Яна! Вероятность того, что ты заразишься через мои слюни, очень мала.

- Но она есть! И я не хочу, чтобы меня что-то объединяло с той развратной официанткой! - отметила девушка, и парень не стал более отвечать.

Спустя небольшое, но многозначительное молчание, Яна вновь заговорила:

- Я знаю, о чем ты думаешь.

Она взглянула на своего друга: нет, эти изменившие окрас щеки еще не остыли. Они по-прежнему горят, как пару мгновений назад под ее пальцами. Совершенно очевидно, что встреча с этой маленькой стервочкой вывела парня из душевного равновесия. И сейчас в его голове сиял ее фарфоровый лик, перекрывая собой все второстепенные мысли.

- "А может, стоит попробовать снова?".

Она словно прочитала его мысли и процитировала их. Но он не мог признать ее правоту.

- Нет, - беззаботно, как ему казалось, усмехнулся Дима.

- Да, - уверенно настаивала она.

Он опустил голову, просто двигаясь вперед.

Здравый смысл и рассудительность сказали ему: "Пока!", когда он увидел ее. Невероятно, как может воздействовать на него какая-то маленькая оранжевая девчонка! Но один факт был неоспорим - она, черт возьми, приворожила его! Ее невинные глаза, нерешительно смотрящие ему в губы, в лоб, в ухо, в переносицу - куда угодно, только не в глаза; ее оробевший голос и тихое "Привет"; ее шёлковая кожа без единого изъяна, на которой даже нелепые мелкие веснушки у носа казались идеальными; ее традиционная привычка держать дистанцию и не выказывать эмоций... Всё, всё, что было в ней, вышибло ему мозги. Появление Яны было для него подобно протянутой руке, спасающей от падения с обрыва. Она заставила его вспомнить последние события: то, как эти невинные глаза посмотрели ему в глаза и заявили о неприязни; то, как голос ее, решительный и твердый, закидал его обвинениями; то, как выражая собственные дремучие эмоции, она оскорбила его своим движимым гневом поведением.

Шепот рассудка утверждал: "Тебе надо наплевать на все, что между вами было и полно продемонстрировать, как ты счастлив без нее!", а раздражающий рев сердца гласил: "Нужно попробовать еще раз! Ведь все, что было, не может быть случайностью!". И в итоге его тело разрывало на две части: на "Люблю" и "Ненавижу". Яна помогла внести коррективы:

- Можешь простить ей все, если не боишься потерять уважение к себе, - и затем, оглушив его, она обратилась к медсестре: - О, здравствуйте! Стрельцова из триста восьмой беспокоится о кормлении ребенка.

- Да-да. Сейчас. Мужчина, не надоело Вам целый день крутиться у кувеза?

- Привет, Лёня!

- Привет-привет! А что это мой дружище такой угрюмый?

Часть 2

- Я просто соскучилась, - отвратительно приторным голосом произнесла эта стерва, а затем накрыла своими инфицированными распутством губами его приоткрытые в ожидании губы. Было невыносимо смотреть, как он закрывает глаза, как отдается поцелую, как отдается кому-то помимо ее самой. Все, что было внутри у Алины, смешалось в один беспорядочный микс и закружилось неконтролируемой каруселью, провоцируя рвотные позывы. Они целовались непозволительно долго, непозволительно грязно и мерзко. Ей захотелось схватить эти длинные вороньи волосы и закружить потаскушку по всему отделению.

Разве она имеет право целовать его? Имеет право притягивать его к себе, расплываться в улыбке?

Вязкая, болотистая ненависть кипела в ее венах, отдавая тупой болью по всему многострадальному телу. Пульс стучал в висках настолько громко, что, возможно, раздавался эхом по коридору.

Эта красивая сучка целовала практически самое святое для Алины. Губы Димы. Его мягкие губы, под которыми она томилась и стонала, прикосновение к которым дарило ей беспредельное счастье. Чьи-то вероломные уста ворвались в его губы поцелуем. За этим было невозможно наблюдать, слезы уже переполняли глаза. Но она несколько раз требовательно заморгала, отгоняя их, затем удивительно твёрдым, но дрожащим в груди голосом произнесла:

- Так в какой она палате?

И она возненавидела это довольное лицо, с которым Дима ей ответил:

- Триста восьмая.

Чувство безысходной злости сводило ее с ума. Она сломя голову понеслась в сторону указанной палаты.

- Козел! - рявкнула Оля позади нее.

- Какая же он сволочь! - поддержала ее Вика. - Потаскун мелкий!

Алина не произнесла ни слова, лишь зло толкнула оказавшуюся перед ней белую дверь. В просторной светлой палате, освещенной ярким сочинским солнцем, лежала ее чуть потускневшая сестра, Лола. Но ее утомленное лицо за одно мгновение зацвело таким счастьем, что свет в ней подавил всю тяжелую тьму, застывшую на девушке.

- Алина! - воскликнула она, подпрыгнула на месте и зажмурилась вмиг, ухватившись за низ живота.

- Ты дурочка? Тебе пока нельзя делать резкие движения! - заговорила строго Оля, и Вика в очередной раз поддержала подругу:

- Да! Швы разойдутся!

Две медсестры со стажем недовольно посмотрели на блондинку, но в следующую секунду, весело хохоча, подбежали к ней и заключили ту в свои крепкие объятия:

- Поздравляем, Лолочка! - радостно возгласила Оля. - Мы узнали, что у вас родился богатырь в юбке!

Девушка захихикала:

- Это так Лёня сказал, да?

- Ага. Бедная. Тяжело, наверное, девочке пришлось все время слышать, как ее называют Андреем Леонидовичем, - Вика засмеялась, вместе с ней засмеялась и Лола, после чего поругала подругу за то, что та ее смешит.

Все это время Алина, застыв, смотрела на них, и Лола обратила на сестру внимание, обеспокоенно сказав:

- Алин, все в порядке?

Та испуганно посмотрела сестре в глаза, а затем улыбнулась:

- Все прекрасно, сестренка! - и подбежала к Лоле.

Оля и Вика отстранились, позволив двум счастливым (ну, в среднем) сестрам обняться и поцеловаться.

- Я не знала, что вы приедете! Почему вы ничего не сказали? - прижимая изо всех сил к себе рыжую, заговорила Лола.

- Как? Я же говорила Лёне. Он ничего не передал? - непонимающе произнесла девушка в ее объятиях.

- Ох, Лёня, - вздохнула Лола. - Вчера он забыл совершенно обо всем.

- Хм, поэтому он мне так и не перезвонил. Мы весь вчерашний вечер сидели как на иголках, пока не дозвонились твоему счастливому муженьку утром! - проворчала Алина, устраиваясь на краю койки.

- Ну, не ругайте его, - снисходительно улыбнулась Лола. - он вчера был очень напряжен.

Алина понимающе закивала, вспоминая вчерашний импульсивный монолог друга. Мужчина испытал сильный стресс и сильное потрясение, отчего на время поддался рассеянности.

- Ну, как вы решили назвать пупса? - с энтузиазмом спросила Вика. - И, кстати, когда мы сможем ее увидеть?

- Мы еще не знаем, как ее назвать, - усмехнулась Лола, - мы не перебирали варианты женских имен, когда нам сказали, что у нас будет мальчик. И ее сейчас должны принести. Я попросила...- и тут она запнулась, испуганно поглядев на свою сестру.

- Что? - спросила Вика.

Стоит ли говорить? Нет, конечно, она в итоге обо всем узнает. Но стоит ли говорить именно сейчас?

- Эта ворона из твоей палаты вышла? - с отрешенной строгостью вдруг заговорила Алина. Она старалась не демонстрировать в полной мере свою раздраженность, но это удавалось с трудом. Улыбка с ее уст вылетела из приоткрытой форточки. Далеко-надолго.

Лола была смущена резкой сменой тем. Ее еще не отошедший от наркоза пьяный мозг слабо реагировал на выплеск отрицательной энергии, и она замямлила:

- Алина, я... на самом деле, она.