На первых ролях

Она так увлеклась работой, что не заметила, как вошел Джейк и склонился над ее плечом. Ее хозяин, темноволосый, привлекательный мужчина, был достаточно тщеславен, чтобы признать, как его раздражает, когда Челси возвышается над ним на добрых шесть дюймов, и предпочитал разговаривать с девушкой, когда они оба сидели.

Джейк подвинул себе стул и спросил, что она делает. У Челси уже был готов ответ:

– Слушай, Джейк, если я хочу чего-нибудь достичь как дизайнер, нужно добиться, чтобы мои работы продавались. Я уговорила мать отдать мне камни из пары колец, которые она сто лет не носит.

Джейк поднял изумруд и внимательно осмотрел его.

– Похоже, качество хорошее. Где собираешься продать?

– Не знаю, – неуверенно сказала девушка, что было чистой правдой. – Может, на субботней распродаже, на ярмарке в деревне?

– Забудь об этом, малышка. Камень стоит больших денег, – покачал головой Джейк и язвительно засмеялся.

– Что тут смешного? – с любопытством спросила девушка.

– Вспомнил одну историю, рассказанную Хольцманом. Он был в Гонконге или Бангкоке, не помню где, и, увидел прекрасное кольцо с изумрудом, окруженным алмазами, только цена оказалась слишком уж дешевой, чтобы быть правдоподобной. Но Хольцман увидел, что камни настоящие, хорошей воды, и решил купить жене кольцо. Он платит деньги, продавец кладет подарок в красивую коробочку, перевязывает лентой, все, как полагается, поняла? Но когда он показывает кольцо на нью-йоркской таможне, ему говорят, что это просто стекляшка, и, представляешь, оказываются правы. Стекло и есть.

– Не понимаю. Он ведь ювелир, как же мог так ошибиться?

– Детка, единственная ошибка в том, что Хольцман позволил им завернуть кольцо. Это старый трюк – перстень подменили прямо на глазах, и Хольцман попался на удочку.

Джейк, все еще смеясь, отвернулся и принялся за работу.

– Хочешь сказать, такое возможно?

– Вот именно. Помни: как только собираешься купить драгоценность, не выпускай ее из рук, если только не находишься в солидном магазине. Вот что я тебе скажу – позволь мне поговорить с Хольцманом, и, может, когда закончишь кольцо, он продаст его, – предложил Джейк.

– Спасибо, Джейк, не стоит. Он поднимет цену до небес, чтобы получить комиссионные, и кольцо будет лежать целый год. Может, лучше отправиться в «Джуэлри Март» [15] и посмотреть, нельзя ли там сбыть его кому-нибудь?

– Неплохая идея, ну а теперь за работу. У нас полно дел. Прости, малышка, но не могу позволить тебе работать на себя. Нужно подогнать три кольца по размеру, починить шесть замочков на серьгах и укоротить два часовых браслета.

Челси виновато отложила кольцо.

– Конечно, Джейк, сейчас начну.

– Молодец. В свободное время можешь работать в мастерской, не возражаю. Только записывай, сколько материала используешь, хорошо?

– Конечно, Джейк. Мне благотворительность ни к чему, – негодующе заметила девушка.

Джейк в притворном ужасе поднял руки.

– Тише, детка, тише. Я только считаю, что самое важное в бизнесе – строгий учет. Каждый должен четко знать, как обстоят дела.

– Слушай, Джейк, единственное, чего я хочу в этом мире – твердо стоять на ногах. Не желаю никогда и ни от кого зависеть.

– Угу, но всем в этой жизни когда-нибудь понадобится друг.

Закончив заказ Джейка, Челси осталась в мастерской еще на несколько часов. Она была настолько поглощена работой над эскизом и отливкой, что полностью потеряла представление о времени, и, быстро работая пальцами, она одновременно придумала план, как побыстрее получить наличные. Вдохновленная историей Джейка о подмене кольца, девушка решила сделать две совершенно одинаковых оправы, только в одной изумруд будет поддельным.

Челси приехала домой поздно ночью и очень обрадовалась, обнаружив, что мать и бабка крепко спят и не нужно ничего придумывать и объяснять. Она отправилась прямо на кухню чего-нибудь перехватить, но там, как обычно, ничего не оказалось, кроме морковки и сельдерея.

Леверн держала в узде аппетит Банни очень простым способом – все шкафы и холодильники были пусты.

Сожалея, что не может позволить себе заехать в кафе и съесть чизбургер, Челси разогрела консервированный суп из стручков окры и съела несколько соленых крекеров, прежде чем отправиться спать.

Она закрыла дверь и ринулась к постели, чтобы прочитать письмо от подруги, которую не видела почти десять лет. Письмо оказалось длинным и очень забавным – Маргарет обладала превосходным чувством юмора и восхитительной способностью облекать мысли словами. Читая о жизни семьи Эшфордов, Челси чувствовала, как попадает куда-то в прошедшие года, и возвращаются воспоминания, оставшиеся такими светлыми и чистыми.

Челси смаковала каждую фразу. Маргарет изучала журналистику в маленьком лондонском колледже, а Уилс по-прежнему находился в Оксфорде, где занимался экономикой, классическими языками и литературой. Маргарет сообщила, что поскольку Уилс интересуется политикой, то решил стать адвокатом, хотя в настоящее время больше увлекается группой «Битлз», чем законом, и по уик-эндам доводит всех домашних их песнями. Маргарет добавила также, что Уилс по-прежнему обожает американское кино и очень разозлился, когда «Оскара» присудили фильму «Пэттон», а не «М.Э.Ш.» – величайшему, по его мнению, комедийному шедевру. Маргарет с гордостью объявила, что Уилса наверняка включат в олимпийскую сборную наездников.

У графа снова обострилась язва, но графиня в добром здравии и по-прежнему играет в теннис каждый день. У Маргарет поклонник, на три года старше ее и из хорошей семьи. В письме не было ни слова о том, появилась ли у Уилса приятельница, но в любом случае Маргарет слишком тактична, чтобы упоминать об этом. Эшфорд-Холл так безнадежно далеко, и Челси с благодарностью воспринимала каждое случайное напоминание о том, что эти счастливые времена действительно существовали.

Как ни устала Челси, она, все-таки заставила себя бодрствовать, пока не сделала все домашние задания. Она редко позволяла себе побездельничать и никогда не попадала в «штрафной список» декана. С того первого дня, когда девочка пошла учиться, она считала школу раем, избавлением от хаотического мира кино, поскольку ни мать, ни бабка не проявляли ни малейшего интереса к академическим наукам и, по правде говоря, находили ее любовь к книгам и ученью несколько неестественной, что вполне удовлетворяло скрытной натуре Челси. С детства лишенная ласки и внимания, она не желала теперь ничего объяснять матери и бабке – слишком мало было общего между ними.

На следующий день, после долгих поисков, Челси наконец отыскала в деловой части Лос-Анджелеса импортера, торгующего драгоценными камнями, природными и синтетическими, и с его помощью ухитрилась выбрать недорогой синтетический изумруд того же цвета, размера и веса. Работая день и ночь, девушка смогла изготовить два совершенно неразличимых кольца, а когда закончила, показала Джейку перстень с настоящим камнем.

– Великолепно, малышка! – воскликнул тот, рассматривая изделие под лупой.

– Сколько, по-твоему, можно за него просить?

– Трудный вопрос. Цену на цветные камни гораздо легче установить, чем на бриллианты с изумрудами. Думаю, тысяч восемь-девять. Но если хочешь получить цену побольше, отправляйся в торговый центр к Джету Голдстейну и выясни, сколько он даст.

– Но он покупает всякий хлам и невыкупленные закладные! Ничего он мне не даст, – негодующе запротестовала Челси.

– Стоп-стоп, я не сказал «продавай», только выведай, сколько он тебе заплатит. Ты же знаешь, крошка, украшения стоят столько, сколько можно за них выручить. Все ярлыки и этикетки не стоят бумаги, на которой напечатаны.

Джейк был, конечно, прав. Почему она сама об этом не подумала?

– Поеду завтра, после занятий.

По пути домой девушка напряженно размышляла, как лучше поступить с кольцом. Продажа материнских драгоценностей так же незаконна, как и подмена – преступление выдавать синтетический камень за природный. Ведь все украшения в действительности принадлежали страховой компании, и мысль о продаже камня из обручального кольца матери угнетала Челси. Почему бы не заработать деньги на драгоценностях без того, чтобы их продать. Она рискует в любом случае.