Возвращение. Танец страсти

Конча пыталась усмирить грозу, которая бушевала в ее собственном доме, но ситуация внутри семьи и в стране в целом только ухудшалась. Тем летом череда событий привела к вспышкам насилия по всей Испании. После того как в Мадриде четверо фашистов застрелили полицейского у дверей его дома, в отместку был убит лидер правой партии монархистов Кальво Сотело. Во время перестрелки между штурмовой бригадой и фашистами у столичного кладбища, где проходили похороны, с обеих сторон погибло четыре человека. Политическая атмосфера накалилась, а напряжение стало еще сильнее.

Мерседес была поглощена своим следующим выступлением и считала дни до встречи с Хавьером. Теперь, когда она закончила школу, они могли бы выступать намного чаще, принимая во внимание количество приглашений, которые они получили. Однако Пабло был готов покидать «Бочку» не больше чем на несколько дней в месяц. Мерседес перестала обращать внимание на все возрастающее противостояние между братьями и совершенно не видела, что происходит в стране. На июль было запланировано несколько выступлений в Кадисе. Она была полностью поглощена разучиванием новых шагов, проводя каждый день с Марией Родригес, пребывая в страстном ожидании встречи с Хавьером через неделю.

Оставаясь одна в своей комнате, Мерседес не сводила влюбленного взгляда с фотографии своего гитариста, стоявшей у прикроватной лампы. Крепкие скулы и копна прямых блестящих волос, одна тонкая прядь упала на глаза — каждый раз, когда она смотрела на фотографию, он казался ей еще красивее. Камера настолько точно уловила его взгляд, что энергия улыбающихся глаз проникала ей прямо в сердце.

Между тем остальные члены семьи Рамирес наблюдали приближающуюся грозу. Они слышали отдаленные раскаты, но никто и представить не мог ее масштабы.

Глава пятнадцатая

17 июля в Гранаде был обычный летний день. Стояла одуряющая жара. Ставни на окнах были опущены, защищая от жары, света и пыли. Воздух навевал апатию — люди не знали, чем себя занять.

Конча с Мерседес сидели под навесом на веранде кафе.

— На улице даже жарче, чем внутри, — сказала сеньора Рамирес. — И ветер горячий.

— Слишком жарко, чтобы что-то делать, — ответила Мерседес. — Пойду полежу.

Когда Мерседес встала, мать заметила, что ее платье просвечивается от пота. Конча тоже поднялась и собрала стаканы на поднос. Посетителей не было. Жизнь на площади замерла. Даже листья деревьев с неохотой шелестели на ветру — они настолько высохли от раскаленного воздуха, что некоторые даже начали опадать.

Сиеста в городе напоминала кому. Мерседес почти впала в забытье до шести часов вечера, когда впервые с двенадцати часов дня столбик температуры пополз вниз. Даже для жителей Гранады жара была невыносимой. В тревожном забытье Мерседес приснилось, как она с Хавьером танцует внизу, в баре, а проснувшись, она на секунду загрустила, поскольку он был в сотне километров от нее, в Малаге.

На следующий день посетители «Бочки» выдвигали разные версии слухов о том, что через пролив, из Северной Африки прибыли вооруженные формирования. Некоторые путались во времени, одна радиостанция передавала одно, другая — совершенно противоположное, но правда вскоре стала очевидной. Группа армейских генералов восстала против правительства и готовит государственный переворот.

Под предводительством генерала Франсиско Франко армия из Африки, состоящая из иностранных легионеров и вооруженных отрядов марокканских наемников, была переброшена через пролив из Марокко на территорию Испании. Как только они причалили, генералы в военных гарнизонах по всей Испании должны были поднять бунт и объявить о введении военного положения.

Гранада таяла от сорокаградусной жары; булыжники, которыми были вымощены улицы, так и жгли ноги через кожаные подошвы, а горы исчезли в зыбкой дымке. В то утро местная газета «Эль Идеаль» на первой странице напечатала сообщение, что не в состоянии описать ситуацию в стране, «поскольку военные нам не подчиняются».

Пабло в кафе взволновался.

— Что-то действительно не так, Конча, я чувствую, — сказал он, указывая на заголовки газет.

— Пустое, Пабло. Вероятно, какая-то забастовка. Правительство останется у власти. Не волнуйся так, — попыталась она заверить мужа, но он стоял на своем.

Предчувствие Пабло имело под собой основания, и оба это отлично знали. Правительство утверждало, что на материке дела будут идти, как обычно, несмотря на военный переворот в Марокко, но ему не поверили.

Такие заявления расходились со слухами о том, что некий генерал Кейпо де Льяно захватил командование гарнизоном в Севилье и с сотней солдат тут же занял город.

— Как они могут утверждать, что все нормально? — возмущался Пабло перед присутствующими.

Как и население других городов, люди в Гранаде почувствовали себя очень уязвимыми. Они потребовали от правительства выдать им оружие, но, к всеобщему беспокойству, премьер-министр Касарес Кирога запретил выдачу оружия населению и заверил всех, что происшедшее в Севилье никак не отразится на всей Испании. Он утверждал, что повсюду, кроме Севильи, армия осталась преданной правительству.

На другой радиоволне генерал Кейпо де Льяно громко возвещал о победе. За исключением Мадрида и Барселоны, говорил он, вся Испания находится в руках националистических войск. Ни одно из этих противоречащих друг другу сообщений не соответствовало истине — жители Испании оставались в полном недоумении.

В Гранаде началась паника. Ходили слухи, что в Севилье люди, оказавшие сопротивление военным, были жестоко убиты, а тысячи других — брошены в тюрьму. Внезапно соседи, которые, казалось, поддерживали Республику, восстали против правящего режима. Пабло с Кончей почувствовали это по атмосфере кафе уже утром восемнадцатого июля. Посетители не знали, можно ли доверять друг другу, не знали, можно ли доверять самим Пабло с Кончей. Они потеряли почву под ногами.

Судьба отдельных городов и поселков, казалось, зависела от того, остались ли военные гарнизоны преданы республиканскому правительству. В Гранаду лишь шесть дней назад прибыл новый командующий. Генерал Кампинс был верным сторонником Республики и твердо, если не наивно, убежден, что его офицеры не станут бунтовать и присоединяться к Франко. Рабочие не были настолько в этом уверены, но, когда они попросили в руки оружие на случай военного мятежа, губернатор Торрес Мартинес последовал указаниям правительства и отказался раздать оружие.

Большая часть семьи Рамирес в два часа в ночь на девятнадцатое июля еще не ложилась. Никто спать и не собирался, как будто все выспались днем в удушающую жару.

— Но почему нам не дадут в руки оружие? Кто сказал, что солдаты не пойдут против народа? — спрашивал Антонио у отца.

— Брось, Антонио! — убеждал отец. — В этом-то все и дело. Что хорошего в том, что молодые люди будут бегать по городу, размахивая пистолетами, которыми даже не умеют пользоваться? А? Ответь, что в этом хорошего?

— Постарайся успокоиться, — говорила мать. — Мы должны сохранять спокойствие и ждать развития событий.

— Но послушайте! — вопил Антонио, бросаясь настраивать радио, которое они держали в узкой каморке за баром. — Послушайте это!

По бару разнесся голос Кейпо де Льяно. Генерал оглашал перечень городов, где победу одержали националисты.

— Мы не можем просто сидеть и ждать, согласны? — Глаза Антонио наполнились слезами разочарования, поскольку он пытался получить от родителей хоть малейший намек на согласие или поддержку.

— Может, мама права, — сказала Мерседес. — Лучше не вмешиваться. Пока у нас все в порядке, разве нет?

Реакция Антонио была вызвана не только естественным желанием молодого человека владеть оружием. Он подозревал, что не из-за одних военных должен был бы беспокоиться Мартинес. В этой разворачивающейся драме имелись еще два ключевых игрока: штурмовые бригады в синих формах и ополчение в зеленых.

Хотя оба эти ведомства теоретически подчинялись гражданским властям, их верность Республике тоже оставалась под вопросом. Измена ополчения правительству в большинстве городов никого не удивила, но верность штурмовых бригад, которые были сформированы во время правления Республики, не подвергалась сомнению. Антонио слышал, что в Гранаде в рядах обеих этих сил зреет тайный заговор против Республики. В ополчении интриги плел лейтенант Пелайо, а в штурмовой бригаде — капитан Альварес.