Сердцеед (ЛП)

После этого я возвращаюсь к новостям, и узнаю, что «М4» замахнулся на фармацевтическую продукцию.

Я осознаю, что он — сексуальный сорвиголова, а я лишь ищущий безопасности запуганный трудологик, я не умею скрывать свои чувства, отчего всегда уязвима. «Когда ты выйдешь из своей коробки, я буду ждать».

Ох, Рейчел, что же ты делаешь?

Я бегу в ванную, лезу в душ, заколов волосы, чтобы они не промокли. Вина — такое переменчивое чувство. Я всегда чувствую вину, когда кто-то погибает вот так. Вину за то, что не сделала большего, вину за то, что все еще жива. Мы выработали столько защитных механизмов, чтобы справиться с виной. Гнев, отрицание, слезы, но я всегда предпочитала действия. Многие из поступков в своей жизни я совершала, чтобы побороть свои страхи и заглушить боль.

Я никогда и ни за что не могла представить, что они приведут меня к этому мужчине. Особенно к этому мужчине. Я выбираю белье с мыслью о нем. Белое, потому что знаю, что он опытен, но я — нет... и я хочу, чтобы он был бережным. Мое платье? Тоже для него. Как и мои черные лодочки. Черт, он в каждом моем вздохе. Я быстро и усердно расчесываю волосы, пока они не ложатся блестящими волнами на спину, и, схватив свои ключи с туалетного столика, я смотрю на свое отражение в зеркале, удивляясь, кто эта изголодавшаяся по сексу, отчаянная ненормальная, смотрящая на меня в ответ.

Я слышала, что у Сента несколько квартир в Чикаго, но я точно знаю, что одну он чаще всего использует в последнее время — огромный пентхаус на верхнем этаже многомиллионного сверкающего небоскреба, с видом на озеро Мичиган и Мичиган-Авеню. Я оставляю Джине записку, предупреждающую о моем уходе, просто на случай, если она проснется и будет беспокоиться, после чего выхожу в коридор и спускаюсь вниз к такси.

«Рейчел, он может все еще быть на мероприятии по сбору средств», — попрекаю я саму себя. — «А может быть, он уже едет куда-то, и он не один».

Но ничего из того, что я могу сказать, не изменит моих планов, пока я сажусь в такси. Я чувствую себя на конце резинки, натянутой до предела, и теперь я лечу, не зная, где приземлюсь.

Я просто хочу его увидеть.

Я говорю себе, что это все, чего я хочу.

Я не пьяна.

Я полностью владею своими чувствами, но, в то же время, потеряла над ними контроль.

С заднего сидения такси я всматриваюсь в мелькающие высотки, блестящие окна, оживленные улицы, а затем (почувствовав уже хорошо знакомый узел внутри, связанный со всем, что касается Сента), появляется роскошная высотка, где, предположительно, живет Сент, пока в его более крутой квартире ремонт.

Под тревожный аккомпанемент моих цокающих на идеально чистом полу каблуков, я пересекаю холл.

— Привет, — я приближаюсь к консьержу, размышляя, что сделает Сент, когда увидит меня здесь. — Рейчел Ливингстон к мистеру Сенту. Он меня не ожидает.

Заверив меня, что нет причин для беспокойства, он тут же набирает номер.

Судя по тому, как быстро он сориентировался, я предполагаю, что подобное случается часто.

Известив о моем приходе, он объясняет: «Прошу вас, прямо на верхний этаж». Мужчина из обслуживающего персонала в лифте вставляет ключ (думаю, чтобы открыть доступ лифту на верхний этаж), после чего выходит из кабины, отправляя меня наверх.

Так-так, что же я делаю?

Прошу, боже, сделай так, чтобы там не было одной из его фанаток... 

Или пускай он будет с фанаткой, чтобы я могла просто вернуться домой и забыть, что вообще хотела этого...

Или, если это слишком плохая идея, позволь лифту застрять здесь, пока ко мне не вернется способность ясно мыслить, и я больше не вернусь сюда, после пережитого страха и клаустрофобии... 

Когда двери лифта распахиваются прямо в его квартиру, я слышу музыку. Черт, нет, я передумала. 

Мне, наверное, стоило бы вернуться, но я чувствую, как меня охватывает чудовищная ревность. Я не ухожу. Вместо этого я заставляю свои ноги передвигаться. Оказавшись в не обременённой лишними деталями, и все же роскошной, словно дворец, квартире, я будто попадаю в другой мир.

Его пиджак лежит на спинке длинного современного г-образного дивана. Я пытаюсь вспомнить мелодию, играющую фоном. Классика, я слышала ее раньше. Кажется, Шопен. Один пустой бокал из-под вина стоит на кофейном столике. Интересно, может у него гости. Возможно, Рейчел, бог услышал твои молитвы, и он там не один. Возможно, у него секс втроем, а консьерж решил, что ты станешь четвертой. По какой-то причине эта мысль причиняет острую боль, и прямо сейчас мне хочется заплакать. На мне милое черное платье, но по лицу видно, что я рыдала, а это не лучшая комбинация. Не так ли? Не для соблазнения плейбоя. Я всерьез задумываюсь, а не уйти ли, когда он выходит из холла, застегивая белую рубашку. Святой боже. Он так красив. Он кажется рассеянным, волосы взъерошены. Он босой... и такой сексуальный. Наконец, я замечаю ноутбук на кофейном столике рядом с бокалом. Он работал?

Да. 

— Рейчел, что-то случилось? — он изучает меня с головы до ног.

Теперь, находясь здесь, я чувствую себя более, чем уязвимой. Я оделась так, чтобы соблазнить мужчину, этого мужчину. Этого мужчину, от которого у меня все трепещет и сжимается, и колотится сердце.

— Ты один? Я помешала? — я безумно нервничаю. Безумно хочу его коснуться. Поцеловать.

Он смотрит, прищурившись.

— Что случилось?

— Вечером одна из моих соседок по дому умерла, — я обхватываю себя руками, продрогнув до костей. — Она в разводе. Жила с собакой и кошкой, была такой милой. Ну, знаешь, одинокой. Милой и одинокой.

Сент проводит рукой по волосам, жест, выдающий, что он обеспокоен, после чего опускает руку.

— Мне жаль. Иди ко мне.

Боже, я хочу оказаться в его объятиях. Один, два, три, четыре, пять шагов спустя, я оказываюсь в его объятиях, обнимаю его за талию, пока он притягивает меня ближе, прижимая щекой к своей груди, и положив ладонь мне на затылок.

О, боже. Как давно я стала такой? Девчонкой, нуждающейся в том, чтобы парень, о котором она не может перестать думать, нянчился с ней. Все те разы, когда я видела, как Уинн обнимали ее отец, ее парни, я правда желала чего-то такого. Но я и представить не могла, как сильно желала этого, пока не ощутила его руку, утешительно поглаживающую меня вверх и вниз по спине. Недавно он уже обнимал меня так, когда был в моей квартире. Но тогда я была слишком напугана, не наслаждалась этим до нынешнего момента.

Я утыкаюсь носом ему в грудь, он невероятно приятно пахнет.

— Мне жаль, — шепчет он хрипло мне на ухо.

Сент кладет ладони по обе стороны от моего лица и выглядит искренне сочувствующим, в его глазах нежность и напор. И что-то происходит, когда он целует меня в уголок рта. Таким невинным поцелуем. Поцелуем, который говорит «хочу, чтобы тебе стало лучше», «мне жаль», «я рядом». В первый момент мое тело находится в режиме ожидания, а в следующий уже включается на полную мощность, распознав эти восхитительно нежные, легкие, словно перышко, поцелуи, которые только он может мне подарить. Внутри меня все сжимается от нервов, и все исчезает, кроме ощущения колотящегося сердца и пульса, барабанящего в ушах. Это невероятное, потрясающее чувство, когда в один момент все тусклое, а в следующий — яркое и насыщенное. Секунду назад я была напугана, а теперь будто способна на все. Кричать. Прыгать. Поцеловать его.

— Ты все еще хочешь заняться со мной сексом? — шепчу я, схватившись за его футболку.

Сент хмурится.

— Прямо сейчас? Ты, должно быть, шутишь, — бормочет он.

Стиснув зубы, я хватаю стильную замшевую подушку с дивана и бью его по руке, пока он пятится назад.

— Так хочешь или нет? — кричу я.

С непроницаемым выражением лица он подходит к пульту в углу квартиры и вводит какой-то код. После чего набирает на беспроводном телефоне две цифры и шепчет: «Никаких посетителей».

Он вешает трубку и, преисполненный решительности, шагает обратно ко мне.