Я люблю Голливуд

Я перевернула бокал Дженни с остатками вина, решив, что ей уже хватит.

— Что мне еще сделать, чтобы ты замолчала?

— Повеселись, — выставила условие Дженни. — Расслабься полностью. Танцуй, напивайся — и делай это с удовольствием.

— Ощущать удовольствие не обещаю, — пожала я плечами. — Но чего-нибудь выпить не помешает.

— Ура!

Дженни и Дафна обменялись шлепками ладони о ладонь. Если раньше на нашу компанию не обращали внимания, теперь на нас посмотрели все.

Спустя один час, два десерта и три мартини, оставив машину на стоянке «Доминика», куда автомобили отводили специальные служащие, мы на такси ехали в бар «Мармон». Все во мне, кроме мартини, кричало, что это плохая идея, но мне было так весело с Дженни и Дафной, что я сочла позорно глупым сидеть в номере, опасаясь вездесущих папарацци. Кроме того, мне оставалось выпить совсем чуть-чуть, чтобы пуститься в пляс.

— Дженни, — начала я, всем телом повиснув на ручной петле над задним сиденьем, пока мы огибали какой-то особенно неровный угол. — А где же Джо?

— Работает, — тяжелым взглядом посмотрела на меня подруга. — Иначе, естественно, был бы со мной здесь.

— А вы так и не…

Я обязательно вытянула бы из нее самые интимные подробности, если бы они уже наконец это самое.

— Пока нет, — нахмурилась Дженни и подкрасила губы. — Я уж думаю, может, он больной? Но у нас все будет, как только он выздоровеет.

— У тебя осталось четыре дня, — напомнила я. — Смотри не тяни, Лопес.

— Если ты не останешься, — тихо сказала Дафна, когда такси вдруг резко затормозило.

— Не сейчас, — отмахнулась Дженни, отпихивая ее от дверцы.

Я смотрела то на Дафну, то на Дженни. Это как же понимать?

— Тогда у тебя только четыре дня, — пропела Дафна, пока мы поднимались по лестнице ко входу в бар.

Я уже не знала, из-за чего сильнее волноваться: из-за непонятного напряжения — в последнее время от Дженни разве что электрические искры не летели, — из-за папарацци, выстроившихся на улице в два ряда, или из-за шкафообразного охранника с клипбордом в руке. К тому же, признаюсь, мне срочно требовалось в туалет, иначе нам грозил постыдный инцидент прямо у входа — и совсем не такой, к которому был готов дядя с клипбордом.

— Добрый вечер, леди. — Он смерил нас взглядом с ног до головы и загородил дверь. — Сегодня у нас много посетителей. Вы живете в этом отеле?

Я испугалась, почуяв в бархатном барьере опасного недруга, но Дафна чувствовала себя как рыба в воде.

— Мы с Джеймсом Джейкобсом, — тут же сказала она. — Он здесь живет.

— Вы с Джеймсом Джейкобсом?

Охранник даже не потрудился приподнять бровь.

— Ну не лично я, — сказала Дафна, делая шаг в сторону, — а она.

Охранник посмотрел на меня, сделав вид, что не заметил раньше из-за огромного начеса Дженни, и на его лице мелькнуло узнавание, хотя ни с чем лестным я у него явно не ассоциировалась. Я изобразила улыбку, означавшую «пустите, дяденька, а то я сейчас описаюсь», однако для охранников она, видимо, нуждалась в переводе. А может, я выглядела совсем пьяной.

— Мистер Джейкобс уже в клубе. Я спрошу его, ждет ли он гостей.

Секьюрити некоторое время смотрел на меня, затем передал клипборд младшему и несколько меньшему по габаритам охраннику, стоявшему за его плечом.

— Будьте так любезны, — сахарно улыбнулась Дафна.

Я вдруг поняла, что слегка покачиваюсь — от мартини, от ритмичной вибрации, которую я ощущала через пол, и неправдоподобно высоких каблуков, — потому что в такси Дженни заставила меня поменяться с ней обувью. В балетках ей было, конечно, хуже, но мне требовалась помощь, а также двадцать слоев туши и достаточно подводки, чтобы озадачить и енота. Но прежде чем верзила покинул свой пост, в дверном проеме появилось знакомое лицо.

— Энджел! — закричал Джеймс, перекрывая музыку, гремевшую в клубе. — А как же планы лечь спать пораньше?

— Здравствуйте, — пискнула я, протиснувшись мимо охранника (ха!) и позволяя Джеймсу на секунду меня обнять.

Вывернувшись из объятий, я огляделась на предмет туалетов. Облегчение я испытывала беспредельное: мы уже вошли, и через несколько секунд я смогу пописать.

— Джеймс, это Дафна, а это Дженни, моя подруга, вы ее помните. Я сейчас вернусь!

Я помахала им не глядя и припустила по узкому коридору к короткой очереди. Насколько я знаю, в Америке девушки стоят в очереди только на распродаже образцов или к кабинкам туалета, поэтому если в коридоре ночного клуба не расхватывали туфли от Джимми Чу, значит, там находились туалеты.

В модном клубе — и такой посредственный сортир, подумала я, когда за мной закрылась разбухшая дверь обшарпанной кабинки. Зато сам бар оказался выше всяких похвал: от красивых обоев с бабочками до абажуров с красной бахромой «Мармон» выглядел воплощением элегантного гламура. Многочисленные посетители выгодно подчеркивали высокий статус заведения. Я даже засомневалась, уж не попали ли мы ненароком на кастинг для «Новой топ-модели Америки» — а вдруг в шоу уже принимают модельных красавцев (а заодно и малокрасивых обладателей черных карт «Амекс»). Наконец-то я почувствовала себя в безопасности (я имею в виду не просто задвижку на двери туалета): в баре чувствовалась комфортная атмосфера эксклюзивности.

Может, Джеймс был прав и «Шато Мармон» и его видавший виды шикарный бар действительно безопасны — достаточно, чтобы я могла упиться и на пару часов позабыть об Алексе. Но где-то на границе памяти он по-прежнему улыбался, смахивал мне волосы с глаз, а у самого пряди свешивались на щеки, я улавливала запах его дезодоранта и мокрой после концерта футболки, слышала негромкую колыбельную, которую он напевал мне на ухо в шумном баре. Может, послать ему сообщение — просто чтобы напомнить, что я только о нем и думаю? Где мой телефон? Вымыв руки, я прислонилась к стене, панически шаря в моей (бездонной) сумке и роняя на пол все новые столбики блеска для губ. Кабинка начала медленно кружиться. Кому нужно столько блеска? Я им вообще пользуюсь? Ага, вот телефон, лежал себе под рулоном туалетной бумаги, который я затолкала в сумку, на случай если вдруг понадобится. Не раздумывая я набрала сообщение:

«Я знаю, что ты сердишься, но все, что пишут, чепуха. Скучаю по тебе. Э.»

Я смотрела на дисплей, где пару раз мигнула иконка «сообщение отправляется». Отправляется. Отправляется. Отправлено. Еще пару секунд я ждала, не придет ли ответ. И еще несколько секунд.

— Давай быстрей, я тут подыхаю! — совсем не светски заорал кто-то за дверью.

Хлипкой щеколде на двери достаточно было хорошего пинка, и если девица чувствует себя, как я две минуты назад, то начнет сюда ломиться максимум секунд через тридцать. Я бросила телефон в сумку. Оставалось только одно: выпить еще. От буйного веселья меня отделяли каких-нибудь два мохито, и я была настроена решительно.

Пошатываясь, я шла по залу. Многочисленный топ-класс, наводнивший бар «Мармон», практически не удостаивал меня вторым взглядом, что оказалось странно приятным. Дженни и Дафна уже вовсю флиртовали с Джеймсом, Блейком и небольшой толпой навязчивых поклонников, но даже они не повернули головы, когда я проходила мимо.

Я стала невидимкой. Раньше мне казалось, что единственный способ сохранить анонимность в Лос-Анджелесе — это слиться с толпой: светлые волосы, огромные груди, темный загар и фигура-вешалка нулевого размера, — но вот выясняется, что я могу болтаться в крутейшем клубе, полном красивейших женщин, и совершенно не привлекать внимания. Надо все же сделать себе сиськи. Надо!

Никто в баре даже не моргнул сильно накрашенным глазом, когда я присела, кроме Джеймса, который немедленно пихнул Блейка в сторону, освобождая для меня место. Либо он действительно хотел сидеть рядом со мной, либо решил, что такая задница, как у меня, не поместится на двадцати сантиметрах между ним и Дженни. Он был прав, конечно. Я кое-как втиснулась между ним и Блейком и помахала в знак приветствия всем сидящим за столом. Дженни одарила меня ослепительной улыбкой поверх бокала мартини, Дафна подмигнула из-за плеча высокого тощего парня с самой большой афро [11], какую мне доводилось видеть, а мой старый приятель Блейк, мрачно сидевший в углу, скорчил, мне приветственную гримасу.