Услышать тебя...

Утром весь город был чисто подметен. Непривычно блестели обнаженные крыши домов. Кое-где метель вы­лизала улицы до самого асфальта. Люди дивились: куда за одну ночь мог подеваться почти весь снег? Не удив­лялись этому лишь на Старорусской улице, где жил Ни­колай Бутрехин. Проснулись утром люди и не смогли двери на волю отворить. Метель собрала весь снег с го­родских улиц и обрушила на два десятка старых дере­вянных домов.

Сергей, проваливаясь в рыхлый снег по пояс, напря­мик по снежной целине пробирался через Дятлинку к Бутрехиным. Отсюда было видно, как люди с лопатами и заступами в руках прорубались сквозь снег к занесен­ным по самые крыши сараям и хлевам, где томилась голодная скотина.

Крыльцо у Бутрехиных было уже расчищено, глубо­кая тропинка тянулась к сараю. На ослепительной бе­лизне желтели сухие сосновые поленья. Сергей обмел обшарпанным голиком валенки и вошел в сумрачную прихожую без единого окна. Вся квартира Бутрехиных состояла из большой квадратной комнаты и кухни. Ко­гда Сергей переступил порог, все сидели за столом, Сер­гея тоже пригласили, и без долгих уговоров он присоеди­нился к обедающим. На первое были щи с бараниной — Сергей их очень любил, — на второе тушеная картошка с говядиной и соленые грибы.

Поле обеда Николай стал проявлять пленки. Сергей помогал ему. Это он еще прошлым летом научил прияте­ля фотографировать, Бутрехин оказался способным уче­ником и уже оформлял в театре фотовитрины. Несколь­ко его снимков были опубликованы в областной газете: сцены из разных спектаклей.

Сергей подробно рассказал приятелю о поездке в Мо­скву, о встрече с Робертом и обо всех своих сомнениях. Николай не перебивал, слушал внимательно. Однако на лице его, как, впрочем, и всегда, ничего нельзя было прочесть. Когда Сергей замолчал, Николай покрутил пленку в бачке, взглянул на часы.

— Через две минуты можно выливать проявитель, — сказал он.

— Собственно, она тут ни при чем, — сказал Сер­гей.— Он не давал ей проходу... Наглый такой тип...

— Подай бутылку с закрепителем, — попросил Ни­колай.

Он слил коричневый проявитель в темную бутылку, прополоскал пленку в ведре с водой, потом залил в ба­чок закрепитель. Все это проделал аккуратно, не пролив ни одной капли.

— Давай, Волк, сразу договоримся: ты ко мне боль­ше не приставай со своими семейными делами. Это са­мое последнее дело —давать советы женатым людям. Тот, кто дает советы мужу или жене, всегда оказывается в дураках. Оскорбленная жена найдет повод

восстано­вить мужа против любого его приятеля. А твоя Лилька и так меня недолюбливает. И как раз за те самые дру­жеские советы, которые я давал вам до женитьбы. Так что, дорогой мой, разбирайся сам в своих семейных дрязгах, а меня, пожалуйста, уволь.

— Ну и свинья же ты, Бутрехин!! — возмутился Сер­гей.— Стоило по сугробам тащиться к тебе, чтобы услы­шать такое...

— Когда я женюсь и прибегу к тебе за советом — гони в три шеи! Кто-то очень справедливо заметил, что совет — самая мелкая разменная монета на свете. Его можно давать всем, не требуя сдачи.

— Наверное, ты прав, — сказал Сергей и, подняв­шись из-за стола, пошел к вешалке. Когда он взялся за ручку двери, Николай оторвался от мокрой блестящей пленки — он рассматривал ее на свет — и повернулся к Сергею.

— Обиделся? — спросил он.

— Я вот все раздумываю: будет он еще лезть к ней или нет? — сказал Сергей. — У таких подонков нет ни стыда, ни совести.

— Тут дело не в нем, а в твоей жене. Видно, оставила ему какую-то надежду, раз он так и прет на рожон.

— Он вел себя так, будто имеет на нее какие-то права.

— Чего не знаю, того не знаю... — усмехнулся Ни­колай.

— В одном я твердо уверен: он ей противен!

— Женская натура — загадка, — философски заме­тил Николай.

— Даже если у нее что-то и есть с ним, я все равно ее не брошу, — сказал Сергей. — Вот ведь какая штука...

— Ты уверен, что он ей противен? — спросил Николай.

— Она видеть его не может!

— Тогда чего убиваешься? Простая логика подска­зывает: если бы у них что-то было, уж наверное, она заранее предупредила бы его о твоем приезде.

— То же самое и она мне сказала... Их что-то все еще связывает, а что — я и сам не могу понять...

— Какие могут быть у жены от мужа секреты?

— Ты прав, она что-то скрывает от меня, — задумчи­во сказал Сергей. — И связывает их не любовь, — я убе­жден, она его ненавидит! — а что-то другое.

— Старина, не ломай понапрасну голову, так можно свихнуться... Она тебе сама все расскажет. И, навер­ное, скоро...

— Это ты когда снимал? Летом? — взглянул на плен­ки Сергей.

— Ты хорошо получился, — сказал Николай, разгля­дывая негатив. — Как огурчик!

— Я тогда еще был не женат...

— Я отпечатаю тебе этот исторический снимок,— сказал Николай и нагнулся над ведром, прополаскивая пленку.

Сергей опять пошел напрямик через Дятлинку. Снег под ногами канифольно визжал. Старые следы поземка почти замела. Выйдя на другой берег, он оглянулся: Старорусская улица купалась в лунном свете. Голубым огнем искрилась изморозь на деревьях, густые темно-синие тени, извиваясь, ползли от домов к речке.

У междугородной Сергей замедлил шаги. Мороз ощу­тимо прихватывал уши, но опускать клапаны зимней шапки не хотелось, потому что сразу возникает такое ощущение, будто оглох. Широкое замороженное окно мягко светилось. Пока Сергей раздумывал, зайти или нет, отворилась дверь и на улицу вышла тоненькая де­вушка в светлом пальто с серебристым воротником. Она остановилась на обледенелом тротуаре и стала натяги­вать меховые рукавички. Сергей сразу узнал ее: они как-то столкнулись возле кабины.

Девушка увидела Сергея и равнодушно отвернулась. Может быть, если бы она сразу ушла, Сергей и не заго­ворил бы с ней, но девушка снова взглянула на него своими редкостными глазами, даже в сумраке они яв­ственно выделялись на ее лице. На этот раз взглянула пристальнее, с какой-то настороженностью. Ей нужно было пройти мимо Сергея, и она на мгновение заколебалась — кроме них, на улице никого не было, — но тут Сергей сказал:

— Я, наверное, похож на грабителя с большой до­роги. Вы меня боитесь?

На это девушка ответила:

— На кого вы похожи, я не знаю. Здесь слишком темно. И чего ради я должна вас бояться?

— Существуют же на свете разбойники.

— Я об этом как-то не думала. Мне гораздо прият­нее думать, что существуют на свете рыцари.

Голос у девушки мягкий, немного певучий. Она нако­нец надела свои рукавички и теперь стояла прямо перед Сергеем. Глаза ее мерцали лунным блеском.

— Вчера вечером, как раз на углу этой улицы, какие-то два хулигана напали на одну студентку... — продол­жал сочинять Сергей. — И если бы не один молодой че­ловек — он возвращался из театра...

— Это, конечно, были вы? — насмешливо перебила она.

— Один мой знакомый, — улыбнулся Сергей.

— Я никого не боюсь, — не очень-то уверенно произ­несла она.

— Я могу проводить вас, — сказал Сергей. — Уж если выбирать между разбойниками и рыцарями, я, пожалуй, больше рыцарь.

Девушка тоже улыбнулась и вежливо отказалась. Сергей посторонился, уступая ей дорогу, и почувствовал нежный запах духов. Сразу стало пусто и одиноко. Нет, не оттого, что девушка отказалась, чтобы он ее прово­дил. Сергей ничего, кроме легкого любопытства, к ней не испытывал. Просто был прекрасный зихмний вечер, кра­сивая полная луна на звездном небе, домой идти не хоте­лось. А пустоту и одиночество он так остро почувствовал потому, что запах духов напомнил Лилю, хотя таких духов у нее не было. Он вообще не помнил, какие у нее духи.

Сапожки незнакомой глазастой девушки негромко поскрипывали. Сергей уже хотел было повернуться и идти домой — звонить сегодня Лиле почему-то расхоте­лось, — как услышал, что сапожки перестали скрипеть, а немного погодя послышался встревоженный голос де­вушки:

— Я передумала, проводите меня, пожалуйста.

Когда Сергей подошел к ней, девушка совсем тихо произнесла: