Дружба, йога и любовь

Коротышка:

— …все прекрасно. И даже…

Высокий:

— …более, чем мы ожидали. Давайте отпразднуем это событие. Надеюсь, вы присоединитесь к нам за ленчем в Зале кармы.

Коротышка:

— Ученики последуют примеру, если увидят, как туда заходят преподаватели.

— Я не голодна, — говорит Ли.

— Хотя бы глоточек чего-нибудь.

— И не спорьте. Это входит в обязанности сотрудников.

Клиентка Кэтрин договорилась о полуторачасовом сеансе. Зайдя в кабинет, она объясняет, что хотела бы очищающий массаж.

— Я только что прошла двухнедельный реабилитационный курс — лечилась в клинике от зависимости и до сих пор чувствую себя такой уязвимой… Нужно уделить особое внимание почкам и надпочечникам.

— Я прекрасно вас понимаю, — отвечает Кэтрин.

Так и есть. Но клиентка по имени Сесилия — высокая стройная женщина, которая уже почти год приходит в студию на массаж и йогу. Она сильная и подвижная, у нее идеальное чувство равновесия, и вдобавок она приверженка сыроедения. Массируя Сесилию, Кэтрин ни разу не замечала синяков, шрамов или излишней чувствительности, которой отличаются тела наркоманов и алкоголиков. Она не удивилась бы, узнав о какой-нибудь экзотической форме пищевого расстройства, но сегодняшнее откровение буквально огорошивает девушку.

Сесилия лежит ничком на массажном столе, и Кэтрин уже готова прикоснуться к ее идеальной спине, когда женщина вдруг приподнимает голову и спрашивает:

— А каким маслом вы пользуетесь?

— Органическое миндальное масло.

— В нем есть добавки?

— Я собиралась взять масло с легким оттенком лаванды. Оно хорошо очищает. Но если вы…

— О Господи, — говорит Сесилия. — Хорошо, что я спросила. Никаких цветочных или травяных экстрактов. Для меня это совершенно недопустимо.

— Есть масло без всякого запаха. Или простой лосьон, если так будет лучше.

— Масло без запаха, да. Простите, я рискую показаться слишком требовательной, но не хотелось бы утратить самообладание…

Кэтрин никогда не рассказывала посторонним о своих былых проблемах и наркотических пристрастиях. Она всегда чувствовала унижение, думая о собственной слабости, и полагала, что в целом справляется с трудностями лучше, когда борется в одиночку, опустив голову. В частности, именно поэтому Кэтрин не стала прибегать ни к каким реабилитационным программам. Но со временем она заметила, что это далеко не норма и что большинство людей непрерывно говорят о своих привычках и зависимостях, как только преодолеют желание все отрицать. Кэтрин очень хочется спросить у Сесилии, в чем ее беда, но девушка знает: достаточно помолчать — и тайна раскроется сама собой.

Разумеется, через полчаса Сесилия говорит:

— Лично для меня труднее всего было отказаться от разных настоек. Я предпочитала безалкогольные разновидности.

— Настойки?..

— Началось с эхинацеи и желтокорня — для поддержки иммунной системы. Выяснилось, что многие именно так и подсаживаются. Чувствуешь приближение холодов, покупаешь настойку эхинацеи, и становится немного лучше. Ничего предосудительного, и продажа не ограничена. В каждом спортивном журнале, в каждом магазине здоровой пищи полно соответствующей рекламы. Когда заходишь в магазин в следующий раз, замечаешь целые полки с разными настойками. Сначала попробуешь зверобой для подъема настроения и валериану для крепкого сна. И падуб, чтобы поутру быть бодрее. Это капля в море. Потом настойки для зрения, для суставов, для волос… — Кэтрин чувствует, как тело Сесилии слегка вздрагивает. — А еще есть разные капсулы, минеральные экстракты, гомеопатические препараты и эликсир Баха…

Становится ясно, что Сесилия плачет, одолеваемая раскаянием и жалостью к себе, — как настоящая наркоманка. Кэтрин вкладывает в ее обессилевшую руку салфетку, и женщина вытирает лицо.

— Я тратила несколько сотен долларов в неделю на лекарства. Ела гомеопатические таблетки, как конфеты. Я ходила в разные магазины, чтобы продавцы не проследили, сколько я покупаю. Я становилась все более и более скрытной. Лекарства не располагают к общению, не то что спиртное или героин.

— Да, наверное.

— Однажды в субботу я оказалась в торговом центре, в окружении целой толпы толстяков, которые покупали протеиновый порошок. Это было последней каплей. Тогда-то я и поняла, что у меня действительно проблемы.

— Вы принимали… витамины? — спрашивает Кэтрин.

Сесилия качает головой, сминая простыню.

— Я никогда их и в рот не брала, — с гордостью заявляет она.

После массажа Сесилия оставляет тридцать долларов на чай и просит Кэтрин молчать.

— Разумеется, — отвечает та. — Просто нужно поверить в себя и не сомневаться, что вы справитесь.

— Я верю. Мне не хочется возвращаться к прошлому, честное слово. Оно было очень, очень неприятным. Я принимаю «Занакс» и совершенно не волнуюсь, когда иду в магазин. Кстати говоря, сейчас нужно принять полтаблетки — по пути домой я проезжаю мимо магазина с настойками. Черт возьми, приму-ка целую таблетку.

Кэтрин провожает Сесилию до машины и стоит на дорожке, прислушиваясь к вечернему уличному шуму. Ей нравится Силвер-Лейк — здесь царит дружеская атмосфера, как в провинциальных городах, в других районах Лос-Анджелеса такого нет. Но минус в том, что вокруг одни и те же люди. Например, она пыталась подцепить отличного парня, который работает по соседству, а когда наконец это удалось, девушка испугалась, что он для нее слишком хорош. Она решила не портить приятные отношения, но тут же все вернулось на круги своя и полетело в тартарары. Кэтрин до сих пор помнит выражение боли и гнева на лице Конора, когда Фил вышел из ванной. Случившееся было настолько унизительно и нелепо, что девушка не в силах вспоминать. Слава Богу, она наконец избавилась от Фила (в том числе и по гигиеническим соображениям) и, вместо того чтобы вновь утратить контроль над происходящим, вернулась к истокам, то есть к йоге. Один из коллег Конора сказал, что вскоре парня переведут работать в другой район. С новичками всегда так.

Может быть, молчание означает, что Конор раздумывает над следующим шагом. Или он уже сделал этот шаг — прочь от Кэтрин.

Она замечает Стефани за столиком в кафе. Та сидит за ноутбуком и ждет начала вечерних занятий. Кэтрин машет ей, и Стефани подзывает девушку. Кэтрин бежит через улицу и устраивается рядом.

— Отличная обувка, — замечает Стефани. Кэтрин опускает глаза и понимает, что выскочила, не надев туфли. Иногда она работает без обуви, в студии многие шлепают босиком, поэтому никто не удивляется.

— Правда, стильно? — отшучивается она. — Очень удобно. Как дела?

— Работа движется. Но пока не закончу, не пойму, что получится.

— И когда ты закончишь?

— Скоро. Отдам материалы продюсеру… и посмотрим.

Она пристально рассматривает Кэтрин, и девушке кажется, что Стефани хочет о чем-то спросить.

— Все в порядке?

— Слушай, — говорит Стефани, — я знаю, что вы с Ли хорошие подруги. Неохота лезть не в свое дело… но она и впрямь серьезно настроена насчет «Мира йоги»?

Всегда лучше предоставить людям идти своим путем, даже если он ошибочен. Кэтрин сомневается, что договор с «Миром йоги» принесет Ли удовлетворение, но, с другой стороны, кто она такая, чтобы судить? Неужели наставница не должна быть счастлива лишь потому, что Кэтрин чувствует себя покинутой?

— По-моему, она совершенно всерьез.

— Это большая ошибка. Нужно ее переубедить.

— Не знаю, Стефани. Мне хватает собственных ошибок.

— Но разве ты иногда не хочешь помощи?

Если кто-то и помогал Кэтрин, то именно Ли.

— Когда ты говоришь «нужно ее переубедить», это значит, что именно я должна попытаться?

— Да.

Грациэла оттирает шкафчик под раковиной дома у матери, когда звонит мобильник. Геберто, покойный отчим, был из тех мужчин, которые любят все делать своими руками. Как у большинства самозваных мастеров, амбиции у него явно перевешивали опыт. Грациэла обнаружила, что в доме полно недочиненной проводки и канализации. Почти в каждой комнате обнаружились следы благих намерений, которые ничем не завершились. Коробка с инструментами, полупустые ящики с уплотнителем, обломки керамической плитки, оштукатуренные куски стен… Несомненно, Геберто попытался починить и протекающую трубу под кухонной раковиной, но либо потерял терпение, либо утратил веру в собственные способности и забросил работу. Когда Грациэла открыла шкафчик, то обнаружила там заплесневелые губки, мокрые тряпки и бутылку моющего средства, которое пришло в совершенную негодность.