Невинная оговорка (ЛП)

опустил руку в карман. Его воротник был поднят, из–за чего его волосы казались практически

чёрными. Если кто–то и должен был начать разговор, то это должен был быть он. Я уже пошла на

крайность пригласив его и предложив изменить мои планы. Он заставил меня пообещать, что я

отступлю, но затем позволю ему вернуться ко мне.

– Сэди? – позвал Финн, придерживая дверь такси для меня. – Ты идёшь?

Натан отвернулся. С таким же успехом он мог быть незнакомцем.

Я затянула пояс моего пальто и села в машину.

88

15

Телевизор на заднем сидении транслировал обновлённый прогноз погоды. Финн был

прав, передавали дождь. Я выключила телевизор и до Бруклина мы доехали в тишине. Я

настаивала на том, чтобы оплатить поездку, но Финн мне не позволил.

– Я добавлю это в счёт,– сказал он наконец, когда я в третий раз протянула ему деньги.

Выйдя из такси, мы оказались между двумя промышленными зданиями.

Финн мигом поставил сумку на тротуар и достал камеру.

– Мы собираемся делать это здесь? – спросила я. Нас окружали дорожный знак,

вывернутое мусорное ведро и длинное ограждение из проволоки.

– За углом,– сказал он. – У этого здания довольно тихо, по крайней мере, по стандартам

Нью–Йорка. Не так уж и плохо для города с населением более восьми миллионов человек.

Я немного прогулялась по тротуару. Не так уж и много людей были здесь по какой–либо

причине. Нас окружали уродливые серые плиты и голые деревья.

– Я думала мы поедем в какой–нибудь парк или вроде того.

– Возможно, если бы это была свадебная съёмка,– сказал он прямо позади меня, и я

подпрыгнула на месте. – АВЭК современное агентство. Съёмка в парке была бы слишком

традиционной.

Я обошла вокруг разломанного пенопластового контейнера.

– А это современно?

Он навёл на меня объектив, но не сделал фото.

–Позволь мне делать свою работу. Если фотографии тебе не понравятся, мы пойдём в

парк.

Я вздохнула.

– Договорились.

– Пойдём,– он направился к бетонной стене с углублениями и разрисованной граффити. Я

последовала за ним, не скрывая замешательства. Он взял меня за плечи и прислонил меня спиной

к зданию, лицом к улице. Взяв меня за подбородок, он поднял мою голову, поворачивая то на

дюйм вправо, то на миллиметр влево. Он хмурил брови, концентрируясь. Не было ничего

романтичного в его прикосновении, но, несмотря на это, в моей голове творилось безумие, и я не

могла отвести взгляд от его лица.

– Красивая,– пробормотал он.

– Мы ещё ничего не сняли.

Он отступил на шаг.

– Сними пальто.

Я спустила его с плеч, но не знала, куда его положить.

– Я…

– На землю. Бросай. Ну же.

Неохотно, пытаясь не сдвинуть голову, я отбросила его на пару футов, чтобы оно не попало

в кадр. С шарфом я поступила также. Вот для чего нужна химчистка.

Он уже начал снимать, хотя я ещё не заняла позицию.

– Подожди. Стой. Что я должна делать?

– Просто стой там. Не улыбайся.

Не улыбаться для съёмки оказалось сложнее, чем я предполагала. Мои мышцы лица

подёргивались всё сильнее, чем больше я старалась их расслабить. Я, чёрт возьми, не знала, что

делать с руками.

Он опустил камеру.

– Забудь о съёмке. Просто посмотри на меня.

Я так и сделала. Солнце сияло прямо над нами, глаза Финна были ошеломляюще зелёного

цвета.

– Хорошо,– сказал он, – просто продолжай смотреть на меня. Думай обо мне.

89

– Одну секунду, – я закрыла глаза, и передо мной возник образ Финна, когда я увидела его

в первый раз в коридоре, его белая майка, влажные от пота волосы. Я снова открыла глаза. Я

представила, что я нахожусь здесь, чтобы изучить его, понаблюдать за ним в его стихии. Он

сделал фотографию и затем что–то настроил. Я была растеряна. Годами я жила без камеры, пока у

меня не появился смартфон. Когда я упомянула об этом на нашем третьем свидании, Натан резко

поднял голову. Я запуталась, когда это было? Или на четвёртом свидании? Мы были в

Мексиканском ресторане в Hell’s Kitchen, и выпили по две маргариты.

– Замри,– внезапно сказал Натан, сидя напротив за маленьким уютным столиком.

– Что…

– Не двигайся. Просто оставайся на месте,– он сфотографировал меня. – Я хочу

показать её моему отцу. Он не верит, что ты самая красивая девушка на Манхэттене.

– Натан,– я закатила глаза, в тайне надеясь, что он и вправду верил во все

комплименты, которые мне говорил. Через какое–то время я узнала, что он верил в каждое

произнесённое слово.

Только через пару месяцев я узнала, что у меня на щеке было пятно от авокадо.

Теперь,когда я ворчу по поводу стоимости ниток или кофе, Натан показывает мне этот снимок, и

мы складываемся пополам от смеха.

– О чём ты только что подумала? – спросил Финн.

– Что? – я моргнула будто от вспышки. Я медленно возвращалась в реальность. – Я не

знаю, – солгала я. – Ни о чём. А что?

– Постарайся вернуться в это состояние. Ты не улыбалась, но выглядела… счастливой. Это

было идеально.

Слишком поздно. Момент был упущен. Идеально. Такое вообще может существовать? Я

никогда в это не верила до встречи с Натаном. Моё детство определённо было несчастным. Мои

родители пропустили мой пятнадцатый день рождения, потому что потеряли счёт времени в

казино. Когда я задувала свечку на капкейке, который принёс мой брат, я пожелала новых

родителей, идеальных. Это был не единственный раз, когда я этого желала.

– Я просто следую твоим указаниям,– сказала я Финну.

– Тогда будь естественной,– он подошел и протянул мне камеру. На экране я немного

сузила глаза и расслабила губы. Мои щёки раскраснелись от холода. Он поднял моё пальто и

накинул мне на плечи. – Пойдём дальше. Тень от серого здания немного тебя затемняет.

Я последовала за ним, бережно прижимая к груди его аппаратуру. Я была не совсем

уверена, что мне понравилось фото. Для работы на нём было слишком много эмоций. Но я

решила не указывать на это прямо сейчас.

Он остановился перед стеной из красного кирпича.

– Вот это место подойдёт. Как ты себя чувствуешь?

От моего дыхания образовывался пар, но я не дрожала.

– Хорошо.

Он погладил меня по руке вверх и вниз, прежде чем начал растирать плечи. Даже через

шерстяное пальто я почувствовала, какими сильными были его пальцы. И снова, в его

прикосновении не было ничего сексуального, но моему телу стало тепло, и не только от его рук.

Всегда приятно, когда о тебе беспокоятся, заботятся, даже если это длится всего пару секунд.

– Готова? – он снял с меня пальто и положил его на землю. – Облокотись на стену.

Он забрал у меня камеру и отступил назад не оглядываясь. Парочка в стёганых пальто чуть

не сбила его с ног. Он даже не заметил, сфотографировал, посмотрел, что получилось и снова

вернулся ко мне. Он отодвинул меня от стены и поправил причёску, переместив волосы вперёд на

плечи. Он пропустил сквозь пальцы пару прядей и расположил их на платье. Кожу головы начало

покалывать, затем покалывание распространилось дальше по шее и до кончиков пальцев. От

ощущения, возникшего между ног, я втянула в себя воздух.

Он тут же посмотрел мне в глаза. Морщины между его бровей стали глубже. На долю

секунды показалось, что он вообще забыл, что мы здесь по работе. Он облизал нижнюю губу. Жар

90

отразился в его глазах. Я видела его и раньше, но в этот раз он был очень интенсивным, хотя я

точно не могла припомнить, когда он так смотрел на меня раньше.