Золотой мираж

Джон был удивлен тем, как она почти предугадывает его вопросы. Кит пожала плечами.

– Меня это никогда не привлекало. Я слишком любила жизнь. Зачем гнаться за миражами, когда в руках у тебя реальность. А она бывает чудо как хороша.

– Ты права, – согласился Джон, упрекнув себя в том, что мог бы сам догадаться, что ей близко, а что – чуждо, глядя, с каким восторгом она лакомится мороженым.

– Кстати, белый порошок вскоре заменили белые лыжни Аспена.

Кит кивком указала на вершину Аякс, самую высокую в Аспенской гряде. Она величаво возвышалась над городом, раскинувшимся у ее подножия. Ее вечно заснеженные залитые солнцем склоны были изрезаны лыжнями, проложенными среди вечнозеленых хвойных рощ и пламенеющих золотом осин.

Джон закурил, воспользовавшись наступившей паузой. Женщина, которая шла с ним рядом, не была похожа ни на одну из тех, которых он когда-либо знал. Кит умела понять, посочувствовать и ободрить. Покончив с мороженым, Кит прильнула к его плечу, обеими руками ухватилась за его руку и тихонько вздохнула.

– В чем дело, Кит?

– Сама не знаю. Иногда я поражаюсь тому, как изменился Аспен. Я понимаю, что это неизбежно и происходит с каждым городом в этой стране. Города строятся, растут, меняется жизнь, меняются люди. Но почему-то хочешь, чтобы это не коснулось твоего родного города. – Она, склонив голову, искоса посмотрела на Джона. – Ты не поверишь, но, когда я была маленькой, в Аспене не было мощеных улиц, кроме одной, Главной, выходившей на шоссе. Аспен тогда был маленьким захолустным городком. А теперь он совершенно изменился, посмотри. – Она указала на роскошные витрины магазинов. – Только дома здесь напоминают о прошлом, с которого все началось. – Она умолкла и снова вздохнула. – Я не скажу, что это плохо. Просто мне не хватает прежнего Аспена.

– Ностальгия – так это называется, я слышал.

Кит рассмеялась.

– И у меня она, кажется, в серьезной форме. Но я знаю лекарство от нее.

– Неужели?

– Будем глядеть на витрины, – решительно заявила Кит. – И не говори мне, что это занятие не для мужчин. Когда они разглядывают красивых девушек, разве они не этим занимаются?

Кит вышла вперед, и начался осмотр витрин. Они шли от одной лавки к другой, придирчиво разглядывая товар в витринах. Кит, не сдерживаясь, не только словами, но и движениями откровенно выказывала одобрение или решительное осуждение. Откинув голову, она, не стесняясь, смеялась, увидев в витрине какую-нибудь абстрактную мазню или раритет в виде кресла из оленьих рогов. Джон заметил, сколь мало ее интересовали роскошные витрины дорогих меховых магазинов, зато она с удовольствием любовалась изделиями из фарфора, обеденными чайными сервизами. Остановившись перед витриной женского нижнего белья, она искоса посмотрела на Джона и улыбнулась.

Когда же Кит увидела в одной из лавок, где торговали сувенирами, стилизованными под Дикий Запад, пару ковбойских сапожек, она пришла в полный восторг.

– Посмотри на эти сапоги, Джон! – воскликнула она, схватив его за руку. – Разве это не чудо? – У нее даже рот открылся от удивления. – Давай зайдем.

Не дождавшись ответа, Кит толкнула стеклянную дверь, вошла в магазин и прямо направилась к паре огненно-красных ковбойских сапожек, стоявших в витрине рядом с седлом. Взяв в руки сапог, она с наслаждением провела рукой по голенищу, чувствуя шероховатость кожи ящерицы.

– Я могу вам помочь?

– Нет, ничего, спасибо, – повернулась Кит и застыла от удивления, узнав в белокурой продавщице свою школьную подругу.

– Донна! Господи, еще одна встреча! Только вчера я виделась с Энджи.

Сапоги были тотчас забыты, и Донна уже рассказывала Кит о себе: она замужем, ее семья теперь живет в Гленвуд-Спрингс, у нее две девочки-школьницы. Когда к ним подошел Джон, Кит познакомила с ним Донну и сразу почувствовала в той перемену – исчезла непосредственная радость от встречи, появилась натянутость и официальность. Улыбка Донны теперь была заученной – так, должно быть, она улыбается своим покупателям.

– Если тебе понравились сапожки, я покажу тебе кое-что к ним, – промолвила Донна и поспешила за прилавок.

Кит воспользовалась этим, чтобы шепнуть Джону:

– Она, бедняжка, ужасно смешалась, увидев тебя.

– Я к этому уже привык, – недовольно проворчал Джон. – То же будет и с тобой, как только твое лицо замелькает на экране.

– Надеюсь, – ответила Кит, хотя ее совсем не радовала перспектива видеть, как в ее присутствии люди перестают быть самими собой.

Рассеянно повертев сапог, она взглянула на цену.

– Представляешь, четыре сотни долларов! – хмыкнула она.

Вернулась Донна, держа в руках расшитое бисером шерстяное индейское пончо и шляпу с узорчатым замшевым верхом. За этим последовали еще какие-то экзотические предметы туалета, но Кит, полюбовавшись всем предлагаемым, упорно мотала головой. Наконец, мучимая чувством вины перед Донной, что так ничего и не купила, она выбрала шарф, который, как ей казалось, понравится ее соседке Мэгги. Сделав покупку, она направилась к выходу, но вдруг вспомнила, что не взяла чек. Кит снова вернулась к прилавку, но Донна уже отошла в другой его конец и о чем-то переговаривалась с кассиршей. Она стояла к Кит спиной, и та, решив было подойти, вдруг услышала слова Донны:

– Представляешь, я надеялась на солидные покупки, а она выбрала какой-то дешевенький шарф.

Значит, для Донны она была всего лишь выгодной покупательницей, не более, с горечью подумала Кит. Она чувствовала такое же разочарование, как от встречи с Энджи. Повернувшись и забыв о чеке, Кит покинула магазин.

11

В понедельник утром Кит стояла на Главной улице перед викторианским коттеджем и вдыхала дразнящий аромат свежего кофе и только что вынутых из печи булочек, доносившийся из дома, расположенного слева и похожего на нечто среднее между кафе и библиотекой. Справа от коттеджа находилась модная лавка.

Не обращая внимания ни на то, ни на другое, Кит с замиранием сердца разглядывала с детства знакомый дом с крутой крышей и высоким крыльцом. Дорожку, ведущую к дому, обрамлял аккуратно подстриженный кустарник, на подоконниках стояли ящики с красной геранью.

Все здесь было так, как в детстве, когда здесь была еще миссис Хитч, разве что прибавилась вывеска у входа на столбе.

В густой еще листве старых тополей шумно переругивались галки. Пройдя по дорожке к крыльцу, Кит прочла вывеску. Черные буквы на белой эмали гласили: «Адвокат Элиас А. Беннон (покойный)», а ниже: «Томас Э. Беннон».

Кит улыбнулась – все верно, колесо жизни совершило свой полный оборот. Сто лет назад молодой Элиас Беннон впервые приехал в этот бедный горняцкий поселок. В седельном вьюке у него были всего лишь книги и справочники по праву, а еще смена белья.

Он принимал своих первых клиентов под сводами парусиновой палатки, затем снял комнатушку на верхнем этаже над салоном на улице Дюрант, куда после работы обычно захаживали шахтеры. А пять лет спустя он построил этот скромный коттедж, служивший ему конторой и жилищем. Теперь здесь практиковал его внук, Кит помнила, что Беннон всегда готовил себя к этому.

Приятные воспоминания всколыхнули и то, что хотелось бы забыть. Вскинув голову, Кит смело поднялась по ступеням крыльца и, открыв тяжелую дверь с узорным стеклом, вошла в прихожую, ныне превращенную в приемную и офис.

Худая седая женщина, сидевшая за компьютером, повернула к ней лицо.

– Я вас слушаю, – произнесла она и сняла очки в стальной оправе, которые тут же повисли на цепочке.

– Вы, очевидно, Агнес Ричарде? – Кит протянула ей руку. – Мы несколько раз разговаривали с вами по телефону. Я Кит Мастерс.

– Ну конечно же, вы Кит Мастерс. – Секретарь Беннона поднялась со стула, и ее впалые щеки округлились от улыбки. – Беннон предупредил меня, что вы зайдете. Извините, что не сразу узнала вас. Это непростительно, ведь я видела вашу фотографию в сегодняшней газете. – Она посмотрела на телефонный аппарат на столе и поэтому не заметила удивленного лица Кит. – Как только он закончит междугородный разговор, я скажу ему, что вы пришли.