Вернуться домой

Насчёт стоимости подарков она, может статься, немного соврала, совсем чуточку. Роксанна растрогалась, когда они вскладчину преподнесли ей большущую ярко-красную тележку для садовых работ и набор инструментов: лопаты, грабли и две пары садовых ножниц. Роксанна подозревала, что её родственники здорово потратились, но не стала разрушать волшебство момента разговорами о такой низменной материи, как деньги. К горлу подкатился ком, и, глядя на весело ухмыляющиеся физиономии, Роксанна выдавила:

– Все понятно. Вы хотите, чтобы я с головой погрязла… у себя в огороде. – Тут она ласково улыбнулась: – Спасибо вам. Лучше подарка не придумать.

В первый день Рождества приехали Слоан и Шелли. Ради праздника они выбрались из своего горного жилища. И Марку в кои-то веки, – если не считать его неутомимой восьмидесятисемилетней матери, которая в настоящее время сломя голову носилась… то есть, хм-м, путешествовала по Европе, – удалось собрать под одной крышей всё семейство. Он сиял от радости.

Марку с трудом удавалось терпеть присутствие в своей семье Шелли; что ни говори, она была из тех самых Грейнджеров. Но как-то раз Слоан отвёл его в сторонку и разъяснил отцу: если тот ещё хоть раз искоса посмотрит на Шелли, ноги его старшего сына в доме больше не будет и не видать Марку внука от Слоана, как своих ушей. Старику хочешь не хочешь пришлось отбросить свои предрассудки. Мол, хорошо хоть его сын до безумия любит свою новую жену, а Шелли, само собой, отвечает ему тем же. Доброта и очарование новой родственницы тоже в определённой мере содействовали избавлению Марка от предубеждения против семейства Грейнджеров, и, кроме того, как напомнил отцу Слоан, Шелли уже не Грейнджер, теперь она Боллинджер. Да и каким же бездушным мерзавцем надо быть, чтобы разрушить сияние счастья, возникшее между этими двумя. Ради счастья Слоана его отец смирился бы с чем угодно, даже с Шелли Грейнджер в качестве невестки.

К концу года дом Роксанны был готов. Осталось лишь доделать некоторые мелочи. Роксана уже распаковала кое-какие личные вещи, перевезённые из Нью-Йорка, к тому же теперь в комнатах и на кухне появилась мебель – всё очень практичное и удачно вписывающееся в интерьер. Роксанна обожала своё жилище. В нём её ждали тишина, простор и уединение.

Этим дождливым декабрьским утром молодая женщина потягивала кофе, смотрела на дождь за окном кухни и представляла себе, как всего лишь через несколько месяцев изменится двор. Посаженные ею луковицы уже пробили влажную почву и на поверхности появились жёсткие зелёные листочки, и Роксанне не терпелось увидеть, как расцветёт первый ярко-жёлтый нарцисс. Надо бы построить сарай. И новую насосную будку, и новый гараж. Всё это чётко нарисовалось в её воображении. Роксанну охватило нетерпение. Эх, скорей бы весна!

Она была счастлива. Почти всем довольна. Но ей уже в который раз захотелось, чтобы Роман не возвращался в Новый Орлеан. К всеобщему удивлению, в начале октября он улетел в Луизиану, пообещав вернуться после Нового года и заехать в гости. Дела, мол, сами по себе не делаются, а он уже провёл в Дубовой долине почти пять месяцев. Все необходимые решения принимались им посредством телефона и факса, однако, по его словам, настало время ему самому «оказать влияние на ситуацию». Он настолько прижился в Долине, что его отъезд стал для всех неприятным сюрпризом. Они осознали, что жизнь Романа на них клином не сошлась, поняли, что у него есть семья, и на Юге его ждут совсем иные заботы. Роксанна, как ни странно, очень скучала по Роману. Нет, не в романтическом смысле – просто он ей нравился. С ним было весело; она наслаждалась его обществом, к тому же ей хотелось услышать его мнение о доме и о проводимых в нём изменениях. «Нет, – подумала она, улыбаясь до ушей. – Опять что-то менять я уже не стала бы. Просто было бы здорово послушать его замечания – похвалу или критику, не важно.»

А пока дом целиком занимал её мысли. Он всё ещё требовал некоторой доработки и до сих пор казался Роксанне новым и чужим: иногда ей не удавалось найти в собственной кухне и в ванной самых обычных, повседневных вещей, но она не унывала. Большую часть времени Роксанна проводила наедине с собой, чему и радовалась. А пожелай она человеческого общества, таковое дожидалось её в Долине, всего в нескольких милях от дома.

В общем, Роксанна была почти довольна. Она поморщилась. Её беспокоило это самое «почти». Молодая женщина тряхнула головой. «Ну и какая разница, – промелькнула у неё шальная мысль, – если порой, мне хочется, чтобы не родственник или друг, а кто-то особенный, обсуждал со мной планы и гордился этим домом? Подумаешь!» Никто ей не нужен. Роксанна угрюмо нахмурилась. Особенно мужчина.

Она как ошпаренная выскочила из кухни, и остаток дня занималась развешиванием картин и перестановкой мебели. Перед отъездом из Нью-Йорка Роксанна продала большую часть своей мебели, а переехав в Дубовую долину, не особо торопилась приобрести новую. Однако, всё же купила самое основное, а кое с чем из прежней обстановки так и не смогла расстаться и привезла сюда. Среди этих вещей оказались телевизор с большим экраном в гостиную и огромный вычурный шкаф вишнёвого дерева, который ничуть не уступал в размерах не менее огромной кровати с балдахином и прикроватными тумбочками. Со временем Роксанна планировала приобрести столик и стулья, у окон как раз было пусто, подумывала и о покупке письменного стола и кресла для спальни, а пока довольствовалась тем, что есть. Разумеется, в гостевые комнаты, столовую и зал потребуется куда больше мебели, но она не спешила. Роксанна смаковала ощущение счастья, от проживания в своём собственном доме. Даже в самых элегантных и роскошных апартаментах она ни разу не испытывала таких приятных собственнических ощущений. Роксанна любила свой дом!

Она поморщилась. А ещё Роксанна злилась, если её отрывали от дома… например, Слоан и Шелли ни с того ни с сего затеяли завтра вечером новогоднюю вечеринку. Роксанна печально вздохнула. Она-то предвкушала, как встретит Новый год в полном одиночестве: уже выбрала тёмно-красную шёлковую пижаму и под стать ей духи «Red». Роксанна собиралась поставить последний компакт-диск «The Gipsy Kings», откупорить бутылку по-настоящему хорошего вина, конечно же, красного, приготовить фритатту с артишоками [24] и, сидя в зале на полу перед камином, упиваться одиночеством. А заметив огоньки у соседей через дорогу, поднять тост за их здоровье. Одна, но не в одиночестве. «Большая разница», – подумала Роксанна. В первый день нового года она мечтала проснуться в собственной спальне, немного погодя налить себе чашечку кофе, а потом, если прогнозы опять врут, и не выпадет ни дождя, ни снега, выйти на недостроенную веранду в задней части дома и смотреть вниз на Долину. Ей хотелось насладиться моментом – стоять тут на собственной веранде и созерцать долину Сент-Гален, что раскинулась внизу, словно детский игрушечный городок. Она уже нарисовала в воображении: вот она стоит, наслаждается нехитрыми радостями вроде чашки горячего кофе и размышляет о том, чего достигла за последние месяцы и надеется добиться в наступающем году.

Роксанна криво усмехнулась. Но, похоже, этому не суждено сбыться.

По крайней мере, не в этом году. Да, её планы относительно празднования Нового года изменились точно так же, как когда-то вынудили её передумать насчёт первой ночи в этом доме незримые узы, что связывают семьи воедино. Шелли и Слоан обиделись бы на Роксанну, вздумай она не явиться на их новогоднюю вечеринку номер один. Посему хочешь не хочешь, а придётся забыть обо всех своих планах, кроме фритатты – её можно взять с собой – и утешаться тем, что она сама захотела жить в семье, поэтому, в частности, и вернулась в долину. Роксанна покачала головой. За годы жизни в Нью-Йорке она привыкла считаться только с собственными желаниями и не обращать внимания на чувства других людей. Как нелепо привязанность влияет на нашу жизнь! «Нет, – торопливо поправила себя Роксанна, – я не собираюсь рабски подчиняться требованиям семьи и бегать к ним по малейшему поводу. Я не настолько самоотверженна». Она усмехнулась. Едва ли. Скажем прямо: она собиралась неплохо провести время у Слоана и Шелли. Скорее всего, у них будет весело. Кроме того, этот Новый год наверняка не последний… Как знать, может в следующем году в это время у неё появится кто-то особенный, человек, который скрасит её одиночество… Роксанна наморщила носик. Нетушки. Ни за что. Она слишком долго была независимой женщиной.