Цветик (СИ)

-Капитан я теперь, Сань.

-О, поздравляю!

- Все, я тебя через час жду!

И было много разговоров через час. А Аверу Плешков сделал царский подарок - Петька прислал фотки народного гуляния: на одной, удачно пойманная в кадр, смеясь, кружилась Алька.

- Значит, решено, еду в отпуск с тобой, а потом уже к матери, - сказал Авер, жадно вглядываясь в лицо подсолнушка. - Как думаешь, не испугается она моего уродства?

Ха, - засмеялся Плешков, - Вы Альку не знаете, это ж пацан в юбке, у неё же шрамов на коленках полно, а еще где-то на попе, не, не, - заторопился он, - не подумайте чего, просто, она классе в третьем повисла на заборе, и задницу ей зашивали, это все в поселке знают.

У Цветиков все шло своим чередом, съездили в отпуск к деду в Чаховку, дед таскал их по всей многочисленной родне, хвалился своими внуками и правнуком, а родни было... Брянские родственники знались друг с другом, как выразился Сережка, до седьмого колена.

Если они шли по улице, непременно кто-то останавливался и спрашивал: "Чаго ж вы к нам не прийдите?"

Многочисленные застолья быстро утомили, и ребята взмолились:

-Дед, может, ты с Мишуком будешь в гости ходить, а мы хотя бы на великах проедемся, посмотрим твою Брянщину?

Уезжали далеко, особенно полюбился маршрут вдоль реки Судости, вода в которой была прозрачной. Оставляли велики у небольшого мостика и долго любовались на неспешно текущую воду, разглядывая речных обитателей. Проезжали большие поля с табаком-дедовой радостью, дух захватывало от открывающихся просторов, но Урал был роднее. . Несколько дней были в городе у дядюшки, и приехав назад в Чаховку, с изумлением узнали, что явился их батька - кто-то из родни сообщил, что его дети и внук приехали. - Да, Сережка, нам с тобой предстоит испытание на выдержку.

Дед, первым зашедший в хату, только и сказал: - Здорово, Мишка! - а ребята с любопытством разглядывали, можно сказать, незнакомого мужика. Если Алька кой чего помнила, то Серега совсем не знал его.

- Здравствуй, отец! - как-то хором выдали они, а папашка передернулся:

- Здравствуйте, дети мои, рад вас видеть!

Повисло неловкое молчание, папаня оглянулся на деда:

-Бать!

-Не, Мишка. Я сказав тебе усе. Ня буду с тобой говОрить!

Дед пошел до соседа, Алька, пожалев явно растерявшегося мужика, сказала: -Может, Вы поесть хотите?

Он опять передернулся:

-Почему вы меня папой не называете?

-Ну, папа, это что-то близкое, когда рядом, по голове гладит, на руках носит, на коленки разбитые дует, по заднице шлепает, наконец, - выдал Серега, - а, Вы, простите, как-то в этом участия не принимали.

-Так, а ты что, дочь, скажешь?

Алька пожала плечами:

-Мало что можно добавить, да и я, как бы, в Ваших глазах явно в категорию гулящих подхожу...

- Таак, разговора явно не получится! - папашка выскочил за дверь.

Ребята помрачнели.

-Принесло его... Серый, тебе теперь алиментов не видать, точно, но не волнуйся, доучим тебя, осталось какие-то два года. У меня зарплата побольше стала, да и твоя повышенная стипешка. Мамка рублей двадцать осилит, ни фига, хуже было!!

-Аль, вот письма писать одно, а увидеть в живую и ничего, абсолютно ничего не почувствовать... деда и дядь Ваню когда первый раз увидел, такая волна тепла накатила, радовался как Минька, а тут глухо.

В окно было видно, как отец, размахивая руками, что-то говорит деду, а тот обходит его, явно не желая слушать.

-Вот гад, доведет деда, придется ему таблетки пить!

Алька выскочила во двор:

-...только ты виноват! Разбаловал их! - услышала она папашкины слова, и взыграла в ней Цветковская кровь и упрямство:

-Вы не помните, сколько деду лет? Не знаете, что ему противопоказаны волнения? Дед, иди в хату. А мы без тебя пообщаемся!

Отойдя на приличное расстояние от дома, Алька спросила:

-Что конкретно Вам от нас надо?

Тот растерялся:

-Ну вы же мои дети, хотел вот посмотреть, какие вы выросли.

-А раньше не возникало такого желания?

-Я вас не бросал, я с вашей матерью жить не мог. Если бы я тогда не уехал, меня бы посадили.

-Пожизненно?

-Что? Нет, не важно на сколько, но посадили бы, за запрещенную в то время баптистскую веру. Я когда уезжал, у меня сердце было чернее сапога.

-Сейчас побелело?

-Что ты понимаешь? - взорвался папашка. - Я что, вам не помогал, у меня все корешки переводов сохранились.

-Вот даже как? А слабо корешки за конец шестидесятых поднять и посмотреть сумму алиментов? Помнится, если приходил перевод больше, чем на десять рублей, у нас праздник был, иногда. А то, что Сережка зимой, на Урале, заметьте, в школу в кедах бегом бегал?

- А вашей матери поменьше надо было мужиков перебирать.

-Перебирала она или нет, но мы с братиком никаких чужих мужиков в доме не видели. И мать нас не бросила, а как могла тянула из себя жилы, она наша мама, и не надо на неё дерьмо лить!

-Да и ты недалеко от своей матери ушла. Вон, нагуляла... брала бы пример с Ирины, в институте учится, в Москве, умница, красавица.

Алька вздохнула:

-Правда, что институт в Москве, жаль, не МГУ или МГИМО, всего лишь текстильный... Зря вы сюда приехали, не получится у нас разговора. Я вас ни о чем не просила и не попрошу, даже случись, на кусок хлеба денег не будет... Если совсем честно сказать - я рада, что росла без отца!

Она развернулась и пошла, не слушая, что там ещё говорит этот абсолютно чужой мужик. Возле дома на мамочку с разбегу налетел Мишутка:

-Мама, мы с Хведей ходили у грибы! Много-много шпиёнов нашли, будем жарить их?

-Минь, надо говорить правильно!

- Мамочка, дяденька на меня смотрит чужой, - шепнул он Альке, - я немножко поговорю как Хведя и перестану. Можно?

-Деда, - закричал он, увидев вышедшего деда,- я тебе чего покажу, - и вприпрыжку побежал к деду. А другой деда сумрачно смотрел ему вслед.

Не получилось у отца разговора и с Сережкой. Тот совcем не стал слушать его, после того, как папашка несколько раз повторил, что он может и прекратить посылать деньги на учебу.

- Алименты платятся до восемнадцати, а тебе двадцать будет!

Серега улыбнулся:

-Теперь стоит на нас с Алькой подать на алименты! Спасибо за любовь и ласку!

Этим же вечером плакала младшая сестра деда - тетка Евдокия:

-Ой да проститя ж мяне, дорогие унуки. Я жеж хотела як лучшей! Батька вашаго вызвала, а ён, бродяга... Панаска, нягожа нам у таком возрасте ругаться!

Панаска бурчал:

-От, баба, волос долог, ума няма! Этта же чертяка, у в каго такая сво... гадость уродилася, -поправился дед, видя, что любопытное Минькино ухо повернуто в его сторону.

Отпуск был испорчен, и Алька с Серегой поехали менять билеты на другое число, а дед остался с Мишуком. Пока дед одевался, Минька выбежал во двор, а там нарисовался папашка и начал общаться с малышом. Минька, привыкший к многолюдью в своей короткой жизни, разговаривал охотно, рассказывая, где живет, сколько лет, кого любит... Папашка сказал, что он Минькин дедушка, на что ребенок, подняв на него удивленные карие глаза, выдал коротко:

-Не, деда у меня один, старенький, любименький - вон идет!

И вприпрыжку побежал к своему старенькому, уцепил того за руку и оживленно заговорил:

-Давай пойдем на речку, деда, там рыбки маленькие плавают, посмотрим, хлебушка им покидаем, я у кармане спрятал.

- Ну, раз спрятал - тады пойдем!

Деда по дороге останавливали сельчане, усем полюбився праунук.

-Какой умненький и обаятельный мальчик, чистый ты, Афанасий, когда был помоложе! - выдала старенькая соседка, когда-то работавшая в городе и изъяснявшаяся на более чистом языке, без местных "чаго-каго". Дед же расцветал от таких слов - родственники дружно признавали, что Панаска стал лучшее выглядеть и оживел.

Папашка, к вечеру узнав, что ребята поменяли билеты и завтра утром уезжают, пришел по-новой, извиниться за то, что наговорил сгоряча. -Первое слово, как мы в детстве говорили, дороже второго. Мы Вам плохого не желаем, просто у Вас своя жизнь, у нас тоже! Деда мы никогда не бросим, он и Минька неразделимы, - кивнула Алька на сосредоточенно о чем-то разговаривающих старого и малого, - а с Вами... ну, не получается у нас контакт, наверное, мы слишком разные.