Хрупкая красота

Сэм дождался, когда сестра проводит Грэнни в кабинет. Затем отправился искать Кейт. Когда они подъезжали к больнице, Грэнни сказала, что с ней все будет хорошо и что он должен разыскать Кейт, но Сэм уже увидел джип у входа и понял, что Кейт с Луизой добрались благополучно. Он знал, что должен побыть с Грэнни, но все же в мыслях своих бродил по коридорам и кабинетам больницы в поисках Кейт.

В конце концов, оказалось, что Кейт находилась совсем рядом, через два кабинета, в длинном белом коридоре. Она сидела в приемной спиной к нему, и он, прислонившись к дверному косяку, несколько секунд наблюдал за ней. Ее локоть упирался в подлокотник кресла, ладонь подпирала подбородок. Глаза были закрыты, но одна нога, закинутая на другую, слегка раскачивалась.

Сердце Сэма наполнилось гордостью – он подумал о том, какой долгий и трудный путь ей пришлось проделать. Но если честно, то он и раньше не сомневался в ее смелости и решительности. Он подошел к Кейт и присел перед ней на корточки. Сэм прекрасно понимал: у нее была тяжелая ночь. Протянув руку, он легонько коснулся ее щеки тыльной стороной ладони.

– Эй… Знаешь, а ты молодец.

Ему хотелось быть рядом с ней, хотелось любоваться ею, но он оказался совершенно не готовым к реакции Кейт. Ее ресницы дрогнули, глаза широко распахнулись, и она, вскочив со стула, бросилась в его объятия.

– Ох, Сэм, – прошептала она, обвивая руками его шею, – как же я рада видеть тебя!

С трудом удерживая равновесие, он поднялся во весь свой рост. Кейт по-прежнему его обнимала.

– Я думала, ты никогда не приедешь! Сэм, врач сказал, что у Луизы и ребенка все будет прекрасно. Она не потеряла его. И похоже, что не потеряет. – Кейт все еще обнимала его, так что он не видел ее лица, но казалось, она вложила в это объятие все свои силы.

Сэм крепко прижимал ее к груди, стараясь думать о машинах, наживке для рыб или о больничных запахах – о чем угодно, лишь бы подавить желание, охватившее его, когда он ощутил тепло ее тела.

– А как Грэнни? Леонард с ней?

– Нет… – Сэм откашлялся, осторожно высвобождаясь из ее объятий. – Кейт, ты же знаешь Леонарда. Он отказался зайти в больницу и ждет в грузовике. После того как Грэнни сделают рентген, ей, наверное, наложат гипс.

Кейт смутилась, сообразив, что обнимала его, а он от нее отстранился.

– А… Значит, и с ней все будет в порядке. Ты закончил свои дела в Милл-Крике?

– Да, закончил. – “Ох, Кейт, – подумал он, осознавая, что быть вдалеке от ее тепла гораздо больнее, чем испытывать искушение, касаясь ее, – что же я делаю? Может, просто сказать тебе…” – Я так волновался, когда приехал домой и Грэнни рассказала мне, что произошло. – “Кейт, я сходил с ума при мысли о том, что с тобой может что-нибудь случиться”. – Впрочем, я никогда не сомневался в твоих знаниях ручной трансмиссии, – сказах он, подмигивая. – Но… – “Но ты оказалась такой смелой, Кейт, такой великодушной…” – Я так горжусь тобой, Кейт. – “Я люблю тебя”.

Когда они вернулись в квартиру Сэма, Кейт, которая, казалось бы, должна была валиться с ног после всего пережитого, занялась приготовлением ужина. А вот Сэм, сидевший в кресле недалеко от нее, никак не мог взять себя в руки. Он окинул взглядом ее фигуру, а потом долго смотрел на руки Кейт, такие уверенные и умелые. Его восхищал контраст между ее нежным личиком и такой неженственной одеждой – линялыми джинсами и старой фланелевой рубашкой, которую он дал ей несколько дней назад. Как она сейчас отличалась от той девушки, что вошла тогда, в первый вечер, в марину и в их жизнь! Сэм плохо разбирался в женской моде, но, увидев Кейт, сразу понял, что она из города. Его тянуло к ней, и в то же время он относился к ней настороженно. Ведь он прекрасно знал, чего можно ждать от…

Что он знал? Что она должна быть точно такой же, как другие женщины, которых он встречал в городе?

“А ведь она права, – подумал он. – Я действительно был снобом”.

– Сэм, – сказала она, поставив перед ним тарелку и стакан с молоком, – ты ешь, а я отнесу эти бутерброды Грэнни.

– Ты надолго?

Кейт улыбнулась:

– Я тут же вернусь.

Сэм откусил от бутерброда и положил его на тарелку. У него совершенно не было аппетита. Он все время думал о Кейт. Завтра утром они заберут ее машину из ремонта, и она будет свободна. Но в ушах у него по-прежнему звучали слова, которые она сказала Тине. Она обещала вернуться. Вернуться. Но одной надежды ему было уже недостаточно.

В этот вечер – после тяжелого дня – они рано отправились спать. Но Сэму не спалось. Устав вертеться с боку на бок, он встал с дивана, оделся и, пройдя через магазин, вышел в ночь. Он направился к воде, мимо ровного ряда лодок в сухом доке. В воздухе весело кружились снежинки, но не было тех чарующих запахов земли, которыми он так восхищался в теплое время года. И все же темнота успокаивала. Сэм стал думать о других представителях рода Бьюкененов, когда-то стоявших на том самом месте, где сейчас стоял он, и, возможно, смотревших на эту черную воду и на далекий берег. Он как-то раз уже задумывался: а не является ли встреча с Кейт повторением семейной истории? И что за женщина его Кейт? Окажется ли она утонченной аристократкой, какой была Лидия, или же она такая, как его мать?

И тут он понял, что уже знает ответ. Но были и другие вопросы. И он, судя по всему, не сможет ответить на них в одиночку.

Свет в домике Грэнни все еще горел. Сэм начал подниматься в гору, надеясь, что старушка еще не спит. Но ему даже не пришлось стучать – она встретила его на крыльце, держа пальто в руке.

Некоторое время они сидели молча: Сэм – на верхней ступеньке, а Грэнни – в старой качалке из тростника. Сэм поднял небольшой камешек и стал вертеть его в руках. Потом вдруг улыбнулся и покачал головой, подумав о том, что Грэнни, вероятно, поджидала его.

– Опять подглядывала из-за занавески?

– О, я видела, как ты шел, парень. Ты поймешь, когда у тебя появятся свои дети. Никак не уснуть, пока один из них все еще не лег и его что-то тревожит.

– Но я не один из твоих…

– О нет, ты-то как раз мой. В тебе есть кое-что от меня, парень. У тебя мой ум и моя выдержка. Ты просто еще недостаточно пожил на свете, чтобы иметь мои мозги.

Грэнни с минуту молчала, раскачиваясь в своей качалке. Сэм же наблюдал за облачками пара, уплывавшими в ночь при каждом его выдохе.

– Она отлично справилась сегодня, Сэм.

Он кивнул.

– Она останется на праздничный ужин?

Сэм, посмотрев на камень в своей руке, швырнул его в сторону деревьев.

– Слушай, Грэнни, – сказал он, глядя в темноту, – как отцу удалось убедить маму остаться на горе?

Грэнни хохотнула. Сэм поморщился.

– Я наблюдала за тобой, сынок, и могу сказать, чего точно не надо делать.

Плечи Сэма поникли.

– Спасибо.

– Сэм, я, конечно, не знаю, что произошло между твоими родителями, прежде чем твоя мать решила остаться. Тогда не принято было много говорить об этом. Твоя мать была по-настоящему упрямой, вроде Кейт. Я думаю, она решила остаться, как только в первый раз увидела твоего отца. Но и твой отец помог ей – дал понять, что хочет этого.

– Но Кейт… Как же с Кейт?

– Сдается мне, она пробыла здесь намного дольше, чем требовалось.

Сэм стиснул зубы. Он прекрасно понимал, что Грэнни права.

– Но ведь она пыталась уехать.

– Я, кажется, помню парнишку, который вдруг подхватился и сбежал с горы, надолго сбежал. – Грэнни перестала раскачиваться и подалась вперед. – Я раньше думала, что он просто боится, боится застрять навсегда на этой горе, вдали от всего мира. Тот мальчик убежал, но он вернулся. И этот побег сделал его сильнее. Он сильнее полюбил горы. Думаю, он никогда больше не уедет. А ты как думаешь?

Сэм опустил голову. В этом-то и состояло отличие: ведь он покинул Атланту не из страха, он уехал оттуда духовно окрепшим, с новой целью в жизни. А когда он вернулся в Медвежью Петлю, его встретили с распростертыми объятиями.