Тело и душа

Слухи для любого учреждения опасная штука, но для больницы особенно. Здесь верят тому, что видят. Например, если двое вдруг попались целующимися где- нибудь, ну, скажем, у входа, все: дело — труба! Это событие сразу станет новостью номер один. Конечно, через некоторое время снова воцарится затишье. Все новости когда-то устаревают, тем более романчики, интрижки и тому подобное. Неинтересно обсуждать то, о чем все давно знают. Тогда-то парочка вздыхаете облегчением, жизнь снова налаживается, наступает праздник души и тела. Незачем больше прятаться по углам, оглядываться, скрываться. Вот это и есть главная ошибка многих влюбленных. Когда, казалось бы, вы в безопасности, все про вас забыли, стоит только оступиться, потерять бдительность — и вы вновь под наблюдением, все только и говорят о вас, шепчутся, посмеиваются. Люди — любопытные существа. Они никогда ничего не забывают, не пропускают, словно ожидая последующих ошибок, оплошностей, промахов. Как раз в эту минуту, когда вы совершенно безмятежны, вас могут застукать — и все сначала. Не то чтобы ваше поведение было предосудительно, просто надо же кого-то обсуждать. Окружающие в каком-то смысле благодарны тем, кто дает повод позлословить, посплетничать.

Поэтому мы с Эшли соблюдали все предосторожности последние несколько недель. Наше общение сводилось к минимуму, мы больше не обедали вместе в столовой, не появлялись в баре, куда обычно ездили. Мы залегли на дно. Даже когда встречались в коридоре, не останавливались или просто делали вид, что очень заняты.

— Я нисколько не удивлен, что о нас с тобой говорят. Не ожидал от тебя такой прыти, — сказал мне Эшли, когда мы наконец улучили момент пообщаться.

— Сама от себя не ожидала, — призналась Я; — Интересно, я была похожа на изголодавшееся животное? — спросила его я, мысленно ругая себя за то, что не смогла сдержаться.

— Любопытно, так вот какой ты себя видишь?! — улыбнулся он.

— Нет, то есть мне Пи-Джей сказал, что я была похожа на хищника, — пришлось признаться мне.

Эшли помрачнел.

— Неужели?

— Он просто пошутил, — добавила я, спохватившись.

— Ну конечно. Если бы мистер Джайман столько времени уделял работе, то…

Мы успели перекинуться всего парой фраз, как появилась какая-то медсестра.

— Пожалуйста, назначьте этому пациенту на завтра, — обратился ко мне Эшли, протягивая файл с документами, которые вообще ко мне не имели никакого отношения.

— Разумеется, — спокойно ответила я, мельком посмотрев на медсестру. Она даже не взглянула на меня. Обо мне забыли. Нам уже перемыли все косточки, и мы им наскучили.

До моего отлета в Париж оставался всего день. С самого утра я принялась за свой гардероб. Да уж, ничего утешительного! Женщина в возрасте, неинтересная, некрасивая! Мне хотелось крикнуть, чтобы хоть кто- нибудь пришел на помощь. Я бы, может, так и поступила, если бы в мою комнату не вбежал Стюарт. Он рухнул на постель, от его прыжка пружины протяжно заскрипели. У меня сразу возникло какое-то неприятное ощущение, и только потом я поняла почему. Скрип кровати невольно напомнил мне о еще не так давно счастливой замужней жизни.

— Встань, — попросила я его.

— Что ты делаешь? — Он не обратил внимания на мою просьбу.

— Собираю вещи в дорогу.

— Ты едешь с друзьями?

— Да.

— Когда я ездил в Париж с классом, — начал сын с умным видом, — мне пришлось взять папку для бумаг и кучу листов для записей.

— Ведь это была учебная поездка, не так ли?

— Вы собираетесь в Лувр? А на Монмартр?

— Даже не знаю, это не только от меня будет зависеть… Стюарт, ты не мог бы не вертеться и… Что это такое?

Он перевернулся на другой бок и попытался спрятать от меня больную руку с пластырем. Однако я успела схватить ее и посмотреть, что там такое.

— Давно у тебя эти кровоподтеки? — насторожилась я.

Мы оба уставились на пунцовые суставы пальцев и вздувшиеся пальцы поврежденной руки.

— Не знаю, — пожал плечами он. — Наверное, с того дня, как я подрался.

— Нет, такого не было. Я бы заметила. Болит?

Он покачал головой, избегая моего взгляда.

— Значит, они не сразу появились, — объяснил он, показывая на синячки.

— Не нравится мне это. Надо показать доктору. Что- то не так. Может, повязка слишком тугая? Или…

Я вовремя прикусила язык. Конечно, я точно ничего не знала, просто у меня было нехорошее предчувствие.

— Ну нет, я не хочу в больницу, мам! Опять? У меня ничего не болит, честно! Посмотри, здесь ничего страшного нет…

Стюарт пытался держаться молодцом, сгибал руку и так и сяк, но я же видела, что он еле сдерживается от боли.

— Завтра утром вместе пойдем в больницу, — сказала я ему твердо. Ни за что не улечу, пока не выясню, все ли в порядке с моим мальчиком.

— Это нечестно, — не соглашался со мной Стюарт, — ты же едешь в Париж! У тебя тоже больная рука!

Я и совсем забыла про свою ранку, только недавно закончила курс антибиотиков, которые мне прописал Пи-Джей. Должна была согласиться с сыном, что выглядела она тоже не очень. Может, он и прав. Нам обоим требовалась медицинская помощь.

Эшли тщательно осмотрел руку сына.

— Когда это случилось? — уточнил он.

— Две недели назад, — напомнила я.

Он нахмурился:

— Думаю, нам надо еще раз сделать рентген.

— Мы делали его на прошлой неделе.

—Да, но не всей руки, — объяснил нам доктор, просматривая карточку Стюарта.

— А что такое? Ему стало хуже?

— У него разрыв мягких тканей фаланг среднего и безымянного пальцев, — показал он, — поэтому нарывы вот здесь и здесь… Кто тебя осматривал, малыш?

— Пи-Джей. Но там ничего не было…

Эшли открыл дверь консультации:

— Мистер Джайман! Не могли бы вы уделить нам минуточку?

Пи-Джей зашел в кабинет.

— Привет, Рози! Здорово, Стюарт! — Он взглянул

на снимок. — Что-то не так? — спросил он нас.

— Странно, что вам в голову не пришло, мистер Джайман, — произнес он ледяным тоном, — сделать рентген пальцев. Или вы были слишком заняты тем, что смеялись и шутили с миссис Пикок?

Даже Стюарт вздрогнул от неожиданности. Пи-Джей подошел к столу и внимательно осмотрел больную руку.

— На прошлой неделе этого не было, — ответил он спокойно.

— Конечно, не было. Мягкие ткани загноились, потому что вся кисть не была просвечена. Мальчику вообще нельзя было двигать рукой, это только ухудшило дело…

— Ничего подобного! — Пи-Джей выпрямился и посмотрел Эшли в глаза. — Я хочу сказать, что в тот раз не было ни гноя, ни синяков. К тому же мальчик ни на что не жаловался. Иначе я, конечно, сделал бы повторный рентген. — Он посмотрел на Стюарта, чтобы тот подтвердил его слова, но мой сын смотрел в пол. — Если бы были какие-то жалобы или покраснения, когда он лежал здесь, то вы сами сделали бы рентген, мистер Коннор.

Все, что сказал мистер Джайман, было чистейшей воды правда, поэтому окончательно добило нашего консультанта.

— Сделайте снимок немедленно! — крикнул он. — И на будущее… присылайте всех пациентов с переломами ко мне!

Эшли вышел из кабинета, что-то бормоча под нос. Повисла неловкая пауза.

— Извини, Рози, — обратился к нам Пи-Джей, садясь за стол, чтобы написать направление. — Прости, старик!

— Все в порядке, — прошептал Стю, все еще рассматривая пол.

— Почему он так с тобой разговаривал? — спросила я, все еще под впечатлением от хлопка дверью. — По-моему, он не прав.

Пи-Джей горько усмехнулся: — Но что я могу сделать? Он мой начальник, я его подчиненный. Старшие по должности не могут ошибаться, разве ты этого еще не поняла? — А ты уверен, что он ошибся? Пи-Джей пожал плечами, протягивая снимок.

— Кто знает? Возможно, он не заметил растяжение в тот раз, а я виноват, якобы недоглядел. Могу тебе на сто процентов сказать, что на прошлой неделе не было никаких осложнений… Мне вообще-то пора… работы много… — У него был очень усталый вид.

— Извини, не хочу добавлять тебе головной боли, но мне, кажется, антибиотики не помешают… для моей руки…