На десятом небе (Седьмое небо)

– Я знаю, – ответила Сьюзан, заметив краем глаза Майка, который появился с другой стороны холла.

– И это не останется без последствий, – как будто под диктовку сказала Элис, – когда ты вернешься домой.

– Последствий? – растерялась девочка.

– Мы еще поговорим об этом, когда ты вернешься домой. А сейчас не вешай трубку: Джулиан хочет поздравить тебя с праздником.

– Мне пора идти, мама! Тут срочно понадобился телефон. Я люблю тебя, пока.

Она опустила трубку на рычажки так, как будто та жгла ей руку. Все-таки ее мать – совершенно ненормальная. Сьюзан не могла припомнить ее в таком состоянии с момента развода с отцом.

– Я вовсе не собираюсь звонить по телефону, – сказал Майк извиняющимся тоном.

– Я знаю, – ответила Сьюзан. – Это была маленькая невинная ложь, чтобы не разговаривать с отчимом.

– А у тебя есть отчим? – спросил Майк.

Сноу кивнула, чувствуя себя просто ужасно. Она была подавлена, прекрасно осознавая, что ждет ее после возвращения в Форт-Кромвель. Картины жизни с матерью и Джулианом обрушились на ее голову. Элис казалась не столько ее мамой, сколько женой Джулиана – она всецело была предана ему. Она сразу становилась милой, уравновешенной, довольной жизнью, и у нее всегда было хорошее настроение, стоило только Джулиану появиться на пороге дома.

– Ненавижу его, – прошептала Сьюзан, – я не должна никого ненавидеть, но его я ненавижу…

– Бывает, с этим ничего нельзя сделать.

– Если бы у меня был остров, куда я могла бы убежать, – вздохнула Сноу, – я бы сбежала. Как ты.

– Ты и так здесь, – сказал Майк, – разве нет?

Сноу постаралась улыбнуться. Он взял ее за руку и повел по черной лестнице. Там было темно и пыльно. Кошки и коты поднимались, уступая им дорогу. Когда они поднялись наверх, воздух стал холоднее. Сьюзан увидела свет дня, пробивающийся сквозь щели в стенах. Они подошли к двери, Майк повернул ручку и пропустил ее вперед.

Они оказались на чердаке, где стояли старые кровати, сундуки и ящики. Майк стал рыться в дальней части чердака, проведя Сьюзан сквозь нагромождение сломанной мебели. Изорванные в лохмотья одеяла свисали с рыболовных сетей, создавая причудливый занавес. Отодвинув в сторону тонкое одеяло, Майк пропустил Сьюзан вперед.

– Здесь так уютно! – воскликнула она.

– Ага, – довольно подтвердил он.

Обогреватель работал на славу, и стало тепло. Майк приволок сюда старый матрас, покрытый старыми лоскутными одеялами. Три полки были набиты книгами. Маленькое оконце располагалось на фасаде дома, из него были хорошо видны поля, которые спускались к бухте. Снег покрывал все вокруг. У нее было такое чувство, будто она вошла в игрушечный домик для взрослых.

– Ты здесь спишь? – спросила она.

– Нет, моя комната внизу.

– Тогда для чего это?

– Здесь я удаляюсь от всего.

– Остров на острове?

Он кивнул, не задумываясь о том, как странно это звучит, и прислонился лбом к стеклу, осматривая двор. Его дедушка стоял возле сарая и грел руки над жаровней. Снег был забрызган кровью гуся. Сьюзан отвела взгляд.

– Почему ты сбежал сюда? – спросила она.

– Я твержу всем, что не сбежал, – ответил он. – Я приехал сюда. Здесь мой дом, отсюда вся моя семья, понимаешь? Мои родители, дедушка и бабушка.

– Тетя Бэсс рассказала мне о твоем отце.

– Я ведь не знал его…

Сьюзан попробовала представить себе, что один из ее родителей умер, и вдруг вспомнила о том, о чем почти забыла: ведь Сара очень серьезно больна.

– Должно быть, ты очень беспокоишься о своей матери, – заметила она.

– Конечно.

– К счастью, ей уже лучше.

Майк молча кивнул. Они стояли здесь, в его тайной комнатке, и Сьюзан подумала о них двоих, как о двух маленьких детях, которые уже многое пережили. Он никогда не видел своего отца, Сара растила его в одиночку, родители Сьюзан пережили ужасный развод, и она живет с отчимом. Они уже знали, что такое смерть.

Вздрогнув от одной мысли обо всем этом, Сьюзан плюхнулась на матрас и с восторгом посмотрела на Майка.

– И как только нормальные дети живут? Неужели им не скучно?

– Ты о чем? – спросил он, удивившись резкому перепаду в ее настроении.

– Мы с тобой можем задать кучу сверхурочной работы для двух психотерапевтов на ближайшие десять лет!

Он рассмеялся:

– Тебя когда-нибудь посылали к нему?

– Конечно. Сразу после того, как утонул Фрэд, потом еще раз во время развода. А Сара водила тебя?

– Она попыталась пару лет назад, после того как мы уехали из Бостона.

– Я тоже иногда ходила туда, но старалась избежать этого при первой же возможности. У меня часто случались мнимые простуды.

– Что?

– Я притворялась, что заболела. – Страшно гордясь собой, она несколько раз покашляла: – Вот так… А кто твой психотерапевт?

– Доктор Дэрроу – он принимает в одном из этих кирпичных домов возле Марцеллуса: сидит там часами с умным видом…

– Доктор Дэрроу? Ты ходил к доктору Дэрроу?

– Ну да.

– Высокий такой? С булавкой в галстуке? Который никогда не говорит ни слова?

– Все его дипломы развешаны на стене над столом, так что нельзя не заметить, что он учился в Принстоне и Корнеле все то время, когда мы, вероятно, писали в свои пеленки.

– Фотография его с женой на отдыхе на Багамах с двумя безупречными сыновьями-близнецами?

– Да, – сказал Майк. – Все улыбаются, так что нельзя не заметить, насколько семейство Дэрроу выглядит счастливее твоей собственной семьи.

– Мы тоже так думали… – заметила Сьюзан.

– Не могу поверить, что ты тоже знаешь доктора Дэрроу! – воскликнул Майк. – Встретив тебя здесь, я как будто забыл, что мы оба из Форт-Кромвеля.

– Я приехала из Ньюпорта, с Род-Айленда, – поправила его Сьюзан.

– А я из Бостона, – сказал Майк. – Но ты ведь понимаешь, что я имею в виду? Мы оба ранены Форт-Кромвелем.

– Я ненавижу там все, – сказала Сноу, заметив про себя, что уже второй раз за день произносит слово «ненавижу».

Она терпеть не могла негативизма, ей казалось, что люди, которые постоянно на что-то жалуются, просто не ценят собственную жизнь.

Майк сел рядом с ней на кровать, оперся спиной о стену, и ей пришлось сесть вполоборота, чтобы видеть его лицо. Он выглядел умиротворенным, он был рад, что она с ним. И оба рассмеялись.

– Доктор Дэрроу…

– Разве эти мальчики-близнецы не ужасны? – хихикая, спросила Сьюзан. – Эти их аккуратно прилизанные светлые волосики и одинаковые плавки?

– А их надувные нарукавники, – добавил Майк. – Эти непотопляемые резиновые штуки на их тощих ручонках, которые должны удержать их на плаву. Я попробовал однажды воспользоваться такими же.

– Представляешь, если бы один из них провалился под лед? – спросила Сноу. – Доктор Дэрроу быстро бы уложил его на свою кушетку! А ты был у него на кушетке?

– Он хотел уложить меня, но я сказал, что ни за что не сделаю этого.

– А почему Сара направила тебя к нему в первый раз? – спросила Сноу.

– У меня были проблемы в школе.

– Ты сдал уже выпускные экзамены?

– Нет, – ответил Майк, – но собираюсь.

– Ну, ты и сказанул!

Они так хохотали, что у обоих закололо в боку. Они подталкивали друг друга, стукались плечами, им было смешно оттого, что они оба оказались веселенькими пациентами самого молчаливого доктора в Форт-Кромвеле.

– А это тебе ничего не напоминает? – спросил Майк, приставив к носу большой палец и скосив на него один глаз. Пародия на доктора Дэрроу была исключительно хороша.

– А его жена на фотографии, – сказала Сьюзан, встав в позу. Она практически видела перед собой рыжеволосую женщину в золотых украшениях и притворно-скромной позе.

– Миссис Дэрроу! – воскликнул Майк, качая головой. – Ему пришлось принять множество пациентов, чтобы свозить ее на Багамы.

– И купить ей золотишко.

– А почему тебя направили к нему? – спросил Майк. – Что-то мешало в учебе?

– Нет, это не из-за школы, – ответила Сьюзан. – Они просто хотели помочь мне пережить смерть Фрэда.