Цена желания

Алиса тоже продолжала относиться к Марине как к сестре, которая волей обстоятельств не живет с нею в одной квартире. Она легко преодолевала маленькое пространство лестничной площадки и по всякому даже малозначительному поводу любила поболтать с Маришкой. Та была благодарной слушательницей и никогда не делилась услышанным ни с кем, даже с Софьей Львовной. То, что говорилось Лялькой, навсегда оседало в душе подруги. Алисе не приходилось просить хранить тайну – Марине не нужно было объяснять такие простые вещи.

Вот и на этот раз, устроившись на одной из кухонных табуреток, Алиса нахваливала приготовленные специально для нее бутерброды и обдумывала, как лучше обратиться к подруге со своей просьбой. Предстоящий разговор был не совсем приятен Ляльке, но от переполняющей страсти к Вадиму она потеряла голову. Они должны свободно встречаться. Почему она взяла на себя эту обязанность – найти удобное место для свиданий, – Алиса понять не могла. Но ясно было и то, что идти на какую-то чужую квартиру и предаваться там сладостной близости она не смогла бы. Маринкина одинарка как нельзя лучше подходила для их романтических свиданий.

– Послушай, Мариша, – начала Лялька, когда решила, что похвал и общих разговоров достаточно. – Ты ничему не удивляйся и не спрашивай, почему я это делаю. Я и сама не знаю, как такое получается. Короче говоря, я познакомилась с одним удивительным мужчиной. Я влюбилась с первого взгляда. Он может вить из меня веревки, только не знает об этом. Мне нелегко признаваться, но именно со вчерашнего дня мой мир изменился. И я так рада этим переменам!

– А что произошло вчера? – упавшим голосом спросила Марина. Она едва дожевала кусок бутерброда, настроение пропало: ее Лялька снова далеко. Ее и сейчас нет рядом. Она витает в розовых облаках новой любви, кажется, весь ее вид говорит об этом.

– У меня было с ним первое свидание. – Алиса покраснела, умолчав о том, как бурно оно прошло. Она видела, что зеленые глаза Марины внимательно следят за каждым ее движением. – Не смотри на меня так. Ты опять думаешь о том, что мы будем реже видеться, что какой-то мужик снова вклинивается в нашу дружбу. Я права?

– А что, по-твоему, я должна думать? – пробурчала Марина.

– Только не это. – Алиса досадливо поморщилась. – Нас с тобой ничто не разлучит, неужели я все время должна повторять такие очевидные вещи? Мы – одно целое.

– Ты знаешь, что кроме тебя у меня никого нет, – тихо сказала Марина. Это означало: какого черта ты пришла рассказывать мне о своем новом увлечении?

– А мама, отец – они любят тебя, – начала Алиса и осеклась под взглядом подруги. – Ну, перестань. Ты полюбишь, и наша дружба станет дополнением к тому прекрасному, что может подарить любовь.

– Меня это никак не касается.

– Сейчас не касается, а вспомни, как ты сияла, когда поняла, что…

– Ты хочешь привести в пример дела давно минувших лет, как я понимаю, – перебила ее Марина. – Не самый лучший, во всех отношениях.

Но про себя Марина подумала, что, увлекшись Тимуром, она тогда действительно реже вспоминала о Ляльке, меньше нуждалась в общении с нею. Это было давно и имело печальные последствия. Марина предпочла бы больше никогда не вспоминать о Закирове, как деликатно делали Софья Львовна и Захар Борисович и, опасаясь ее непредсказуемой реакции, девчонки из училища. Алиса чувствует по-другому. Она думает, что ей можно безнаказанно бередить раны подруги-неудачницы. Правильно, ей Марина прощает все. Наверное, она так устроена: ее пустоту внутри может заполнить только Алиса, а значит, она имеет право на любую форму общения.

– Я просто хотела подчеркнуть, что одно другому не мешает, – после паузы продолжила Алиса. Она уже не была уверена в том, что поступает правильно, обратившись со своей просьбой к погрустневшей от ее сообщения подруге.

– Хорошо. – Марина опустила глаза и скрестила руки под грудью. – Я рада за тебя.

– Ни хрена ты не рада! – вспылила Алиса. – Господи, как я хочу, чтобы ты перестала так зависеть от меня. Прости, что я так говорю, но я вижу, что тебе тяжело, и испытываю ужасное чувство вины.

– Мы всегда в ответе за тех, кого приручили, – тихо произнесла Марина и, улыбнувшись, посмотрела на подругу.

– Маринка, я тебя люблю, но мы не сиамские близнецы. Я не могу жить твоими проблемами, а ты не должна – моими. Я привыкла делиться с тобою всем. Если тебе это в тягость, я перестану.

– Нет, нет. Ты лишаешь меня жизни, – воскликнула Марина, поднимаясь. Она стала ходить по маленькой, освещенной тусклой лампочкой кухне взад-вперед. Это продолжалось пару минут. Наконец она остановилась и снова заняла свое место. – Я привыкну к любым изменениям, лишь бы ты была счастлива. Итак, что ты еще хотела рассказать?

– Рассказывать пока особо нечего. А вот просьба есть. – Алиса запнулась, в последний раз спрашивая себя, правильно ли она поступает. – Ты не позволишь нам встречаться у тебя иногда? Пока ты вернешься с работы, нас уже не будет.

Марина замерла, мгновенно представив, что ее старый, полуразвалившийся диван будет яростно скрипеть под тяжестью любовных игр двух обнаженных тел. А Лялька, закрыв от блаженства глаза, бесстыдно отдаст себя в руки еще недавно чужого, незнакомого мужчины.

– Так когда вы познакомились? – находясь в оцепенении, спросила Марина и поразилась своему голосу: он шел издалека, глухой и подавленный.

– Я знаю о его существовании три дня, – ответила Алиса.

– Как забавно.

– Что именно?

– То, что вы будете встречаться здесь. Мне кажется, для таких возвышенных чувств надо было бы подобрать более живописную обстановку, – заметила Марина. Она уже не напрашивалась на похвалу по поводу собственноручно покрашенных панелей и свежих обоев в комнате. Она действительно считала свое жилище слишком убогим для любовных развлечений. Лишь один раз она забыла об этом – когда на этой крохотной кухне на коленях стоял перед нею Тимур. Тогда она не видела ничего, кроме его черных глаз, и не вдумывалась в такие мелочи, как плохо обставленная квартира.

– Она самая подходящая. Главное, чтобы ты от души разрешила, без всяких задних мыслей, – прервал ее размышления голос Ляльки.

Марина поджала губы и вышла в коридор. Алиса отпила кофе, провожая подругу недоуменным взглядом. Через минуту та вернулась, держа в руках связку с двумя ключами.

– Держи, инквизитор. Никто кроме тебя не может так изощренно приносить мне боль и радость одновременно. – Алиса взяла ключи. – Я буду чувствовать себя причастной к зарождению нового потрясающего романа, а может быть, новой семьи. Ты готова видеть его отцом твоего ребенка?

– Я еще не думала об этом, – удивленно глядя на подругу, ответила Зингер.

– Напрасно. Самое главное доказательство искренности чувств – не проходящая, ослепляющая страсть, а желание рожать от этого мужчины детей. Странно, странно, что я словно делаю открытие для тебя.

Алиса действительно была поражена тем, что говорила Марина. Сейчас она смотрела на подругу другими глазами: она казалась более глубоким и тонко чувствующим человеком. Как, должно быть, тяжело переживает она свое одиночество. Поэтому временами бурная жизнь Алисы становится ее собственной и создает иллюзию чего-то происходящего с нею. Вот и теперь Маринку согревает мысль о причастности к чужому счастью.

– Спасибо, – обнимая подругу, прошептала Алиса. – Мне надо идти. Он должен позвонить.

– Понимаю. – Марина вдохнула запах ее духов. – Иди, а то будешь ругать меня, себя, что не услышала голос милого.

– Точно, я уже с утра с ума схожу. Скажи, пожалуйста, я могу назначить свидание на это воскресенье? – В ответ Марина молча кивнула. – Ты не представляешь, как я тебе благодарна.

– Ладно, будет тебе. С четырех до восьми квартира будет в вашем распоряжении. Нормально?

– Очень даже нормально.

– А это всегда должно происходить в воскресенье?

– Не обязательно. – Алиса пожала плечами. – Честно говоря, надеюсь, что характер наших отношений скоро переменится.