Мир перевернутый (СИ)

— Болит? — тихо спросил он.

— Нет, — покачала я головой. — Просто синяк пока не прошел.

Я смотрела в его глаза, боясь пошевелиться. Стоит мне только чуть ниже опустить взгляд… не знаю, что именно произойдет, но лучше этого не делать. Сердце как бешенное билось в груди, дыхание участилось, я нервно облизнула губы.

— Ник… — прошептала я, не в силах разорвать зрительный контакт.

Он еще с минуту смотрел на меня, а затем его губы искривила печальная полуулыбка.

— Ты хотела сказать — скомпрометирую? — насмешливо поинтересовался он.

— Чего? — удивленно моргнув, переспросила я.

— Ирина, мне кажется тут нечего компрометировать… Потому что я в тот фарс не поверил.

ХА! Или лучше — Ой!

— Какой фарс? — стараясь выглядеть как можно увереннее, спросила я, изображая при этом крайнее удивление и верхнюю степень непонятливости.

— Ты… Марк… это все ложь. Не так ли? — Ник чуть улыбнулся, подходя ко мне ближе.

Опасная тема, лучше бы он продолжил приставать. Под его взглядом хотелось просто кивнуть головой в знак согласия, но на краю сознания плавала мысль, что это вроде неправильная реакция.

— Нет, не так, — в итоге пролепетала я, вспомнив, что лучшая защита — это нападение. Интонация только подвела.

— А почему ты тогда раньше мне этого не говорила? — вкрадчиво спросил он, сделав еще один шаг по направлению ко мне.

— А с чего я должна была тебе это говорить? — недовольно буркнула я, отступая на шаг назад, и врезалась в стену.

Ник, подойдя ближе, уперся двумя руками о стену, и я оказалась в своеобразном плену.

— Ну, потому что получается, что я тебя скомпрометировал еще две недели назад, и мне это понравилось, — хмыкнул самодовольно парень, окинув меня взглядом, от которого во мне поднялась горячая волна.

Ему понравилось!

Дура, очнись!

— Это… это было не то… — выдохнула я, уже особо и не вникая в смысл нашего разговора и из последних сил борясь с желанием, чтобы первой его не поцеловать.

Ник улыбнулся, давая понять, что мои жалкие попытки оправдаться провалились с оглушительным треском. Затем медленно нагнулся, щеку обдала теплая волна воздуха от его дыхания.

— И выходит, что ты обманщица, — прошептал он мне на ухо.

Ууууууу. Я так больше не могу.

Резко присев, я нырнула под его рукой и со всех ног бросилась вон из библиотеки, вдогонку мне послышался тихий смех.

Выходные прошли для меня в полной нервотрепке. Ник прислал сообщение, что курсовой проект вместе с вещами, забытыми в библиотеке ввиду моего стремительного бегства, находятся у Марка. И это была пока единственная хорошая новость.

Промучившись два дня, я все-таки собралась с духом и решила больше не тянуть и пойти признаться Толоку, что потеряла ведомости. В любом случае, пришлось бы рассказывать и откладывать этот момент не имеет смысла.

Следующим пунктом моих размышлений был Ник Эрденко. Поломав пару извилин, я в конец расстроилась и как итог разозлилась: расстроилась из-за слома извилин, разозлилась, очередной раз, на Ника. Да сколько можно мне трепать нервы?! И в понедельник решила доказать ему, что я могу спокойно существовать и без него. Тем более, когда Ника не было рядом, моя соображалка наконец-то переставала отлынивать от своих прямых обязанностей, и я вдруг резко вспомнила и про подслушанный разговор, и про то, что они хотят отомстить Марианне за унижение Эрденко, и свои выводы, которые я успела сделать по планируемой мести и моей роли в ней. Надо твердо и решительно дать ему отпор. Если он думает, что сможет отомстить Марианне по средствам меня, то он круто ошибается. Я его до сих пор ни в чем не обвиняю и в причинах, повлекших за собой такие печальные последствия для него, мягко сказать, неуверенна, но сейчас это не имело значения. Был факт того, что один унизил другого и сейчас жаждет ответных действий. Докопаюсь я до истины или нет — уже ничего не изменит. Делу, как говорится, дан ход, и обратного пути уже нет.

Утро понедельника прошло для меня в чрезвычайно взволнованном состоянии. Толока пока в Институте не было, и объяснения пришлось отложить, что не придало мне спокойствия, я просто сама себя накручивала, из-за чего начинала нервничать еще больше.

К обеду Толок так и не появился.

Небо, словно предвещая скорую беду, медленно затягивалось тяжелыми серыми тучами, что являлось явным признаком начала сезона дождей или по-другому — зимы. Где-то вот снег идет, а нас три месяца заливает непрекращающимися ливнями. Тусклое солнце, еще не полностью скрывшись за серой пеленой, старалось напоследок подарить хоть немного тепла и света.

Я сидела на парапете, бессмысленным взглядом обводя толпу студентов. Погреться под солнышком вышла как минимум половина Института.

Марианна о чем-то увлеченно спорила с Кирой. Ульяна как обычно зависала в интернете, не обращая внимания на окружающих и периодически мыча что-то нечленораздельное на вопросы подруг.

Я встрепенулась, заметив входящего в здание Института Толока. Ну все пора… Мысленно перекрестившись, я встала и тут же была поднята на руки.

— Марк! — запищала я.

Горьев засмеялся, опуская меня на землю.

— Ты что-то грустная сегодня, — улыбнулся парень.

— Настроения нет, — отмахнулась я.

— Ну так сейчас будем тебе его поднимать, — хитро улыбнувшись, Горьев схватил меня и принялся щекотать.

Я против воли засмеялась, пытаясь увернуться. Девчонки покатывались со смеху, смотря на нас. Мои попытки ответить Марку тем же не увенчались успехом. Поймав рукав куртки, я постаралась его остановить, но он как-то хитро выкрутился, оставив в моих руках предмет верхней одежды.

— Холодно, — обиженно пожаловался парень, и мы опять засмеялись.

Я подошла и торжественно вручила ему куртку. Затем повернулась, чтобы взять сумку, и тут заметила стоявшего возле своей машины Ника. Парень каверзно, но в тоже время обаятельно улыбнулся. Словно говоря, что у нас есть общая тайна, и он очень хорошо о ней помнит.

И что это значит? Иезуиты в городе? Сейчас я тебе отвечу, комбинатор недоделанный. Поймешь, что не один ты достойный продолжатель дела Макиавелли. И не всегда в интригах у тебя первая скрипка.

План, как это обычно у меня бывает, возник на пустом месте. И, не успев его еще обдумать и просчитать возможные последствия, я резко отвернулась от Ника и весело улыбнулась Горьеву. Марк удивленно посмотрел на меня, а потом его взгляд на секунду метнулся чуть повыше моей головы. Затем понимающе подмигнул мне, обнял за талию, круто развернул и наклонил, практически нависнув надо мной. Я невольно охнула, оказавшись в шатком состоянии. Фактически от падения меня удерживала только рука Марка.

— Ты чего? — удивилась я.

— Да так, — неопределенно хмыкнул он и наклонился ближе. От всех меня закрывала спина друга, а с другой стороны стеной стояли пихты. И тут я поняла его замысел. Игриво улыбнувшись, я прошептала:

— Поверят?

— А то! — И резко вернул меня в исходное положение — то бишь в вертикальную плоскость.

Я нежно улыбнулась ему. В то, что мы целовались, поверили все. А судя по тому, как на нас смотрел Ник, а затем стремительно пересек парковку, то и он тоже.

Я развернулась к подругам. Кьяра и Ульяна понимающе переглянулись, а вот Марианна смотрела отнюдь не на нас. Она, подозрительно прищурившись, не отрывала взгляда от Ника, пока тот не зашел в здание, при этом лицо подруги выражало недоверие вперемешку с удивлением. Затем, словно очнувшись, она с укором посмотрела на меня.

Знаю, знаю — срок годности у моего романа почти закончился!

К нам подошли Марун, Антон и Димка. Стоило только Ярославу обнять Ульяну, как она тут же закрыла телефон и полностью переключилась на своего парня. Единственного, кого не было — это Зорана.

Марианна, почти дружелюбно поздоровавшись, легко поднялась и подошла к своей «свите».

Я постояла еще пару минут, слушая разговор друзей, а затем тоже тихонько ушла. У меня есть дело, которое надо быстрее решить, иначе я сама себя доведу до ручки двери, ведущей в комнату с мягкими белыми стенами.