Таинственный Восток

— Эрик, пожалуйста, — попросила она. — Я не хочу участвовать в этом.

— Готова, Тифф? — спросил Чак. Тиффани опять нацепила на себя улыбку.

— Начали.

— Мы здесь, чтобы узнать об Индире, — сообщила Тиффани камере. — Все вы помните ее стремительный взлет к славе и ев, внезапное решение отказаться от роскошной жизни и уйти в монастырь. — Она повернулась к Эрику. — Вы можете сказать нам, почему Индира решила стать монахиней?

— Она не ушла в монастырь, — терпеливо объяснил Эрик. — Она отправилась в ашрам, место уединения. Индира занимается йогой. Там они обучаются.

— Девочки и мальчики, — светло сказала Тиффани.

— Мужчины и женщины, — отозвался Эрик.

— И как вы к этому относитесь?

— Философски.

Карен, сама того не желая, рассмеялась.

Чак захихикал.

Тиффани сказала:

— Известно ваше отрицательное отношение к гласности. Почему же вы согласились на это интервью?

Эрик откашлялся и заговорил голосом человека, который тщательно подготовился к своему выступлению.

— В надежде на то, что Индира увидит или услышит мое выступление и вернется ко мне. Или кто-то, кто знает, где она находится, пойдет мне навстречу и свяжется со мной.

— Сегодня с нами в студии еще и Карен Ист, известная фотомодель и друг Эрика. Ну, не счастливый ли он мужчина: у него такие ошеломительные друзья. Она повернулась к Эрику, поедая его глазами.

Тиффани улыбнулась Карен:

— А какую роль играете вы в поисках Индиры? Карен не могла ответить, что она и есть Индира, — во всяком случае, не на телевидении, перед лицом Бога и всех агентств, которые нанимали Индиру для рекламы, доверяя ей. Могут ли они упрятать ее в тюрьму, если узнают, что она выдавала себя за другую? Придется ли ей провести в этом случае остаток жизни в сером платье за шитьем мешков для почты? Разрешат ли ей воспользоваться наперстком ее бабушки?

Тиффани ожидала ответа, улыбка застыла на ее лице.

Чак подмигнул Карен.

— Я не буду говорить, — сказала Карен. Нет закона, который утверждал бы, что кто-то обязан выступать на телевидении. Она не под присягой.

— Прошу прощения? — переспросила Тиффани, изумленно на нее глядя.

— Она сказала, что не будет говорить, — пояснил Эрик.

— Вы подруга Индиры? — упрямо повторила Тиффани.

— Можно сказать и так, — согласилась Карен. Она не собиралась заходить слишком далеко.

Тиффани попыталась еще раз.

— Не скажете ли вы нам, как одна из самых известных фотомоделей…

— Я больше не модель, — возразила Карен, — я удалилась от дел.

— Удалилась? — воскликнул Эрик, приподнявшись со стула.

Карен усадила его на место.

Тиффани повернула свои улыбающиеся зубы к камере.

— Вы плышите это сервыми, я имела в виду, слышите первыми. О, Господи!

— Продолжай, Тифф, — попросил Чак. — Говори свободнее.

Эрик изучал Карен из-под полуопущенных ресниц и мял свой подбородок свободной рукой.

Карен вежливо улыбнулась и наблюдала за тем, как Тиффани повторяет предыдущую реплику.

— Продолжаем, — сказал Чак. Тиффани улыбнулась в камеру.

— Вы услышали это здесь первыми. — Она повернулась к Карен. — Вы уходите потому, что будете помогать Эрику в поисках Индиры?

Эрик поймал руку Карен и наклонился к ней, его губы были приоткрыты, в глазах плясал подавляемый смех.

Он знает, сказала она себе. Он давно знает. Он вовсе не сумасшедший. Он все это делал нарочно. Парализован любовью, о, Боже!

Карен уже не знала, чего ей хочется: смеяться от облегчения или упасть ему на грудь и поцеловать его — прямо здесь, перед камерой и съемочной группой. Карен разговаривала с Тиффани, но ее глаза не отрываясь смотрели на Эрика.

— Я много думала перед тем, как решила уйти, вы понимаете. Это не скоропалительное решение.

Она повернулась и посмотрела прямо в камеру. Она видела, что Чак меняет фокус, чтобы снять ее крупным планом. Она дала ему время.

— Я решила принять предложение Эрика Сондерсена и выйти за него замуж.

— Его предложение? Но я думала… — Тиффани поперхнулась и замолчала.

— Вы думали, что у Эрика и Индиры особенные отношения.

Тиффани безмолвно кивнула.

— Так и есть. А я решила примкнуть к его гарему.

— Достаточно! — сказал Чак. — Все, Тиф.

Поехали обратно на склад.

Карен повернулась к Эрику.

Он держал ее руку так крепко, как никогда. Он откинулся на стуле, вытянув перед собой свои длинные ноги. Его лицо представляло собой загадочную маску, но уголки рта сложились в хитрую лисью усмешку.

— Мой гарем?

Кончиком языка он осторожно облизал губы, продолжая улыбаться, но больше ничего не было сказано, пока съемочная группа с телевидения собирала аппаратуру. Потом все ушли. Они остались одни.

Эрик потянул Карен за руку, поднял со стула и подтянул к себе. Он соединил колени.

— Садись, — сказал он, усаживая ее к себе на колени. — Я хочу поговорить с тобой о своем гареме.

— Чудесные колени, — сказала она, опускаясь на его бедра. — Но жесткие.

Он обвил ее руками, крепко прижал к своей груди и сладострастно улыбнулся.

Карен похлопала его по груди.

— Почему ты не сказал мне, что все знаешь? Сначала я подумала, что сошла с ума, а потом подумала, что сошел с ума ты.

Он подмигнул ей.

— Ты решила, что в этом есть немного и твоей вины, ja?

— Ja, — машинально повторила она. — Как давно ты узнал обо всем?

Он потрогал ее серьги пальцем, чтобы заставить их зазвенеть.

— Вскоре после того, как ты уехала. Где ты жила на самом деле?

— В доме Клэр в Майне. А как ты узнал?

— Я наткнулся на твои фотографии в старом номере «Вог». Такая бледная, такая светловолосая. — Он потерся рукой о ее щеку. — Ты выглядела как негатив Индиры. Как кусочек пленки в лаборатории. Ни один фотограф не пропустил бы этого.

— Но почему же ты ничего мне не сказал? Мы разговаривали часами, когда я была в Майне, а ты никогда не обмолвился ни единым словом.

— Потому что я был зол. Как ты думаешь, я должен был себя вести, когда узнал обо всем?

— Постарайся понять, дорогой. — Она чертила пальцем по его подбородку. — С первого же дня, когда все это началось, я готовилась к моменту, когда надо будет посмотреть в лицо тебе и твоей злости. Я продолжала оставаться Индирой только потому, что боялась потерять тебя. В твоих фантазиях так много места было отведено Индии… Я хотела все рассказать тебе в первый же день, прямо здесь, после съемки. Но потом ты поцеловал меня, и я не смогла заставить себя это сделать… а потом я просто ждала удобного случая, подходящего момента. Я знала, что, если скажу все тебе в подходящий момент и так, как нужно, ты не будешь сильно злиться на меня, может быть, немножко, но потом все это пройдет, и у нас все будет хорошо… но каждый раз что-то случалось… Я так люблю тебя, мой дорогой…

Он остановил поток ее слов поцелуями, бормоча:

— Помолчи, дорогая.

Потом он сказал:

— Ты говорила правду, когда заявила, что выйдешь за меня замуж?

— Конечно. — Она поцеловала его в кончик подбородка.

— А разве я делал предложение? — Он шлепнул ее по колену, и она почувствовала покалывание в ногах.

— Всякий раз, когда занимался со мной любовью.

— Смешно, но не помню, чтобы я что-то предлагал.

— Это потому, что твоя голова была забита фантазиями, а предлагало твое тело.

— Ах, так вот что, оказывается, оно делало. — Он поглаживал ее колени, скользнув руками между ними.

— О, да. — Она покусывала мочку его уха.

— Когда я впервые увидел тебя, я понял, что в тебе воплотились все мои мечты последних лет.

Потом, когда ты уехала, я понял, что влюблен не в созданную моим воображением Индиру. Я люблю тебя, Карен.

Эрик поглаживал внутреннюю сторону ее бедра, и все ее тело до макушки пронизывали вспышки.

— Настоящую тебя. И неважно, как тебя зовут.

Он ухмыльнулся и сказал:

— И все же трудно поверить, что Индира никогда ко мне не вернется.