Speed 2. Еще больше скорости. Еще больше любви (СИ)

- Пока мисс,- раздался голос Полины.

- Не знаю как у Вас, а у нас погодка шалит,- продолжил Франк.- За окном всего-лишь пять градусов тепла, все небо затянуто тучами.

- А рядом со мной сидит человек с термосом, который не смог открыть нормально, теперь наша машина залита кофе.

- Да какая разница? Мы все равно ее кинем сразу же. Дерьмовое Пежо,- я непроизвольно скосился в сторону, где стояли Дмитрий с Полиной.

Мы легко взяли во временное пользование тачки из автосалона, где подрабатывал Цепь.

- Вот владелец удивится, сдал машину на ремонт, а салон то весь в кофе! Саша же потом отвезет их обратно!

- Я могу ему еще подкинуть в багажник порно-журнал…

- А у тебя он есть?- усмехнулся Кастильский.

Андрея вместе с его спутницей подключили к нам на связь в самый последний момент.

Я не ожидал, что Анастасия решится участвовать в столь опасной операции. Мое мнение по этому поводу было неоднозначным. Я не хотел рисковать лишним человеком, тем более этой маленькой, доброй девочкой, но в тоже время, идея посадить кого-то вместе с Касом, кто бы смог его контролировать, была оценена мной. Мной, но не ее сестрой.

Мне пришлось приложить миллиард усилий, чтобы Наталья уступила Насте и разрешила быть рядом с нами.

Зато теперь я был более спокоен. Насте я доверял гораздо больше, чем Кастильскому, и теперь был уверен, что если что, «отвлечение» нас точно не подведет.

- А что? Нужен что ли?- заржал Дима так, что я непроизвольно потянулся рукой к уху.

Подобного позволять себе было нельзя. Хоть наушник и был ничтожно мал, но те, кто работали сегодня на охране были специалистами и подобные движения угадывали с полу-раза.

- Дима!- возмутилась Полина, чем-то чавкая.

- Андрей!- параллельно с этим раздалось причитание Анастасии.

- Сестра, я бы на твоем месте еще раз хорошо обо всем подумала,- пробормотала сидевшая рядом со мной Наталья.

Могло бы показаться, что она бурчит себе под нос, обращаясь непонятно к кому, но на самом деле Рудковская шипела прямо в микрофон, который был прицеплен к ее платью.

В моем ухе тот час восстановилась тишина.

Лишь чавканье.

- Берг! Кончай жрать!- не выдержал Кас.

- Пошел в жопу!- Видимо Полина, желая напакостить, ближе прислонилась к микрофону, потому что ее чавканье оглушило всех.

- Эй!- воскликнула Ната.

- Упс, прости!- воскликнула Берг.

Наша «не наша» машина стояла в начале улицы, отсюда отлично был виден вход в ресторан. Я пристально наблюдал за минутной стрелкой. Являться на прием вовремя было в прямом смысле неприлично.

Оставалось время еще раз проверить бумаги.

Все было сделано как надо. К нашей маленькой фирме было не прикопаться, но волнение все равно присутствовало. Сегодня, в первые за пол года, я должен был попасть в свой мир, в жизнь, привычную и родную с самого рождения. Я должен был оказаться среди тех самых людей.

Хотел ли я этого?

С самого начала, еще будучи подростком, я чувствовал себя чужим среди этого общества.

В школьные года, общаясь с отпрысками людей, подобных моему отцу, я не видел в них ничего интересного для меня.

Не спорю, я прекрасно осознавал, что расту в «золотой» семье, что у меня никогда не будет проблем с новыми игрушками, с дорогими развлечениями, со всем, что связанно с деньгами.

И это меня устраивало. Я был бы дураком, если бы думал про себя, что это мне не нужно, что стоит от этого отказаться.

Все-таки многое зависит от самого человека и от данных ему при рождении мозгов. В этом я действительно сильно походил на отца.

Пользуясь своим преимуществом, живя в «раю», я прекрасно анализировал происходящее вокруг и, в отличие от сверстников, никогда не распылялся по мелочам.

Может, угадав во мне именно эту черту, с самого начала взросления, способность контролировать себя и оставаться не эмоциональным к сваливающимся на меня благам, отец решил, что мне обязательно стоит войти в семейное дело.

Скорее всего он применил бы максимум усилий для того, чтобы я вместе с ним возглавил нашу фирму, но сам факт того, что у нас с ним было много общего в поведении, несказанно радовал его.

Это радовало и меня. Сначала.

Отец мало участвовал в моем детстве. Зато все свое время мне дарила мать, никогда особо не обременяющая себя работой.

Я всегда восторгался этой женщиной.

Меня сводила с ума ее красота, не только внешняя, но и внутренняя. Ее желание подарить мне весь мир, показать его как можно с больших сторон.

Не помню, чтобы я хотя бы в одни из школьных каникул оставался дома. Мы всегда ездили по миру и смотрели как живут в других странах, знакомились с местной культурой и обычаями. Хоть она не чаяла во мне души, но моему образованию было уделено очень большое внимание.

В итоге я уже в начальной школе изучал несколько языков, опираясь на факт того, что чем младше ребенок, тем успешней он глотает в себе новые знания.

Ко мне прививали культуру и любовь к искусству. Я побывал в бесконечном количестве музеев всего мира, не спорю, большее из них мне забылось, но я прекрасно знал: столкнусь с этим еще раз – моментально вспомню что это и откуда. Многочисленные постановки, мировые премьеры, на которые покупались дорогостоящие билеты за полгода. Я всегда приезжал на них в сопровождении красивой, ухоженной женщины, крепко держащей меня за руку, затем под руку, не перестающей любоваться мной. Сначала наклоняясь, чтобы потрепать за ухо, затем поражающейся, как я выровнялся с ней по росту еще в средней школе, затем охающей от того, что я не остаюсь незамеченным, куда бы не пошел, что на меня бросают взгляды все, всегда и везде.

Все это время я лишь изредка видел отца, постоянно заседающем в через чур высоком, на мой взгляд, здании, слишком громко орущего в телефон, если ему приходилось решать проблемы дома, слишком резко отвечающему матери, когда у него что-то не получалось.

Я пугался и бежал к себе в комнату.

Мою любимую комнату. Большую, занимающую почти целый этаж в нашем особняке.

Там все было по-моему. До восемнадцати, до того, как я получил права, это помещение было моим единственным миром, местом, где я мог не бояться проблем, куда я мог всегда прибежать и спрятаться от всего.

За то время, пока я прятался в одеяле, отец признавал свою вину и вот уже они вместе с мамой поднимались ко мне. Мать всегда шла на попятный. Она любила, любит и будет любить его. Вечно. Я был в этом уверен. И он ее тоже любил. Своей особой любовью. В свое время ему пришлось сильно постараться, чтобы заполучить себе подобный бриллиант. Это я узнал от нее самой, как-то, когда мы немного выпив лишнего, праздновали успех Московского театра на одной из мировых сцен.

Стоило отцу начать вмешиваться в мою жизнь, а это произошло тогда, когда я переступил черту восемнадцатилетия, когда я уже мог отвечать за себя и вести дела, моя жизнь стала терпеть изменения.

Это очень сильно радовало меня, ведь я был наконец-таки в центре внимания отца, который не терял не единой возможности, сжав мое плечо своей рукой, знакомить меня с теми, кто после становились нашими деловыми партнерами, либо же с теми, кого мне после приходилось топить. Этим я ставил под удар не одну семью, лишенную обеспечения.

В начале я всячески пытался оправдать отца, бизнес – есть бизнес. Тут не может быть совсем честной игры, да и слово «совсем» здесь, наверное, лишнее.

Но чем больше я погружался в его законы, тем хуже становились отношения между нами.

Грубо и кратко говоря, отец проводил многомиллонные махинации, от которых наше дело резко шло вверх, завоевывая самые высокие места, медленно, но верно захватывая рынок Российской Федерации. Его империя поглощала в себя всех конкурентов, порой весьма не честными путями заставляя их либо присоединяться к нам, либо терпеть поражения и исчезать с лица земли. Мне всегда становилось не по себе от очередного подобного «слияния», при котором так или иначе происходила зачистка. Отец не боялся ставить под удар обычных рабочих, трудящихся на него людей, если появлялась хотя бы малая возможность выгодно провернуть сделку, при этом увеличить свой доход.