Всем глупышкам посвящается (СИ)

Мы совсем не общались больше. Джек выпал из моей реальности, как выпадает из жизни зима. Снег обязательно растает по весне. Но почему же люди таят?

Ночью сложнее всего было не думать о нем. Слишком странно было, как Джек смог забыть меня. Он был слишком откровенен со мной, чтобы не любить меня. Нет, он должен был в меня влюбиться, как я в него. И все же, он ни разу не написал и не позвонил. Я больше не рассказывала о нем друзьям, и они не спрашивали о нем. Никто. Может, их просто слишком поразило появление Макса рядом?

После того, как один Джек пропал, появился другой. И его стало непомерно много. Иногда ночью он звонил мне и просил поговорить о Моцарте. И не важно, что я не тяготею к классике, он просто хотел поговорить о нем со мной. Я была даже рада. За долгое время ночных переписок, тихие ночи, когда ты никому не нужна стали обузой. Я делала вид, что Джек обременяет меня, и ему бы следовало спать по ночам, но никогда не давала ему это сделать.

- Милая, ты совсем не знаешь, как прекрасно слушать его перед написанием статьи. Он же мастер. Как вообще можно было написать такую музыку, Мари, как?

- Так он же гений! Ему это раз плюнуть!

- Можно подумать, стоит родиться гением, чтобы все в жизни шло гладко.

- Ну да, - без интереса протянула я, обнимая подушку. Он молчал. - Эй ты еще там?

- Прости, я потерял нить разговора.

- Моцарт.

- Что, Моцарт?

- Моцарт - нить,- зеваю.

- Тут лежит ручка со дня рождения.

- И что?

- А под ней фото твое, черно-белое.

Сон пробирал слишком сильно, чтобы противиться.

- Джек, мы говорим уже так долго, я...

- Когда мы поженимся, я буду каждый день носить тебе в кровать цветы или кофе.

- Ты решил сделать мне предложение не в самый подходящий момент.

- На днях я составил список, - Джек не слушал меня, - посвященный тебе.

- И что же в нем?

- В нем пункты - то, за что я полюбил тебя.

- Любят не за что-то, глупый.

- Наивная. Все еще веришь в "просто за то, что ты есть".

- А разве все не так?

- Через несколько лет жизнь тебя окончательно доконает, и ты поймешь, что любовь не даруется, как дорогой одеколон на юбилей, ее надо заслужить.

- И много пунктов я заслужила?

- Достаточно.

- Скажи хоть один.

- Ты красиво говоришь

- Что это значит?

- Что у тебя бархатный голос. Ты сама не замечаешь, но, порой задумаешься над чем-то, и говоришь много, много, да так красиво, что даже я завидую.

- Разве за такое любят?

- Простые смертные - да, а вот редакторы за такое носят на руках.

- Я припомню тебе это.

Джек рассмеялся в трубку:

- Эх, иди спать, ребенок.

- Скажи еще один пункт, и я уйду.

- Ты идеальная мать для моих детей.

"Наверное судорога схватила" - подумала я, глядя на свой телефон. Выключила, и даже не попрощалась. Может это его пункты меня так напугали? Бессмысленно гадать, так или иначе ангелы из царства Морфея унесли меня в своих объятьях, не отпуская до самого утра.

Джек забирал меня из школы. Не всегда, время не позволяло. Здесь, в Одессе он снял квартиру, работал, правда, на дому. Не знаю, как можно работать редактором на дому, но денег меньше не стало. Он только чаще висел на телефоне или рылся в новеньком планшете. Дома не отходил от ноутбука. В пятницу Джек ждал меня во дворе школы с розами. Шумная жаркая площадка, где дети в спортивной форме играют в вышибалы, прыгают, кричат не своим голосом, за что физрук кричит на них еще громче. Там дальше, в теньке на ступеньках заднего входа сидят старшеклассники и нервно курят весь день, пока наконец к четвертому уроку кто-нибудь не прогонит их на занятия. Учителя красиво расхаживают, уходя домой или на подходе к парковке, а возле футбольной площадки, в этом школьном раю, как губы блондинки в красной помаде, петляют в руках Джека розы. Цветы он, вообще-то, дарил часто, но никогда не повторялся. Сегодня розы, значит. Я заметила его, когда мы шли с девочками по коридору, обсуждая выпускной. Это была наша последняя учебная неделя. Точнее, последняя школьная неделя. Владе даже не нужно было бежать на тренировку, Свете с Катей на репетицию - все сошлось. Как прекрасно должен был сложиться сегодня день, мы бы обязательно зашли в кафе, или ко мне домой фильм посмотреть, да что угодно! Легкий, беззаботный день. Так я думала, пока не увидела те самые розы. Я замолчала, а когда мы вышли из школы, замолчали и все остальные. Джек молча подошел ко мне и поцеловал. Боже! Да, давай тридцатилетний мужик будет зажимать меня под окном нашей классной, пока вся параллель выходит после уроков. Я отодвинула его, и, скорее всего, раскраснелась, как помидор. А он смеялся:

- Скажем потом, что я твой брат.

Девочки так и остались стоять в ожидании. Только Влада кивнула ему в приветствии - с ней ему приходилось видеться чаще остальных.

- Пойдем, - расплылась я в улыбке.

Я так часто мечтала, что мой парень будет забирать меня со школы на виду у всех, целуя! А оказалось, это совсем не так весело... Может, потому что я любила его неправильно? Не так сильно, чтобы стало все равно, как на тебя смотрят. Не знаю. Впрочем, цветы меня порадовали. Думаю, не важно кто и почему дарит девушке букет, идти с ними, в любом случае, восхетительно. Цветы похожи на весну и пахнут, как весна. От душистого запаха я раздобрилась, и даже не отвела руку от его руки, когда он ласково держал меня.

Шли мы в тишине, листья деревьев шелестели над нашими головами. Девочки быстро разошлись кто куда. Света к родителям, Катя к Косте, Влада ушла, болтая с Сережей по телефону. Они недвусмысленно улыбались при прощании. Я не очень-то много говорила о своем не столь юном поклоннике, просто не хотела думать, что эти отношения взаправду. Ведь больше простого поцелуя я не позволяла. Никогда. Иногда даже думала, что у него какие-то отклонения, раз его такое устраивает. Кажется, не было более подлой девушки на всем белом свете.

Джек повел меня к себе домой. Там во дворике он представил мне свою машину: хорошенькая Mazda, вместительная, синего цвета, тонированные окна, мне понравилась. Джек сказал, что купил ее недавно, но приехать на ней за мной не решался:

- Сядь ты со школы ко мне прямо в машину, Марья Ивановна бы точно отправила меня за решетку.

- Как будто учителям очень интересна наша жизнь, - отозвалась я, поднимаясь по лестнице на четвертый этаж.

- Интересна то она интересна, да только ответственности никто нести не хочет.

Мы зашли в небольшую, но современно обставленную квартиру. Тут все просто: в одной комнате он спит, в другой работает. На кухне, что думаете - ест? Как бы не так, на кухне Джек коллекционирует немытые чашки после чая. Готовить мой ненаглядный не умеет и не хочет. Так же, как и я. Зато Джек пьет много чая, кофе, запасается вкусностями или водит (правильнее было бы сказать водил) меня по кафе и ресторанам. Да, хорошо устроилась, ничего не скажешь.

Я принялась мыть посуду. Не для того, чтобы придать чистоты дому, и не для того, чтобы он почувствовал присутствие женской руки - она меня попросту раздражала. Джек - большой неряха, хотя это касалось не всего. Например, рядом с горой грязной посуды лежала аккуратно сложенная стопка бумаг, стол был убран, а полы просто сверкали. Домыв последнюю чашку, я поставила на плиту чайник. Через узенький коридорчик я вышла к его комнате. Она, кстати сказать, тоже была завалена всякой всячиной. Он сидел за своим столом, сгорбившись, умываемый лучами солнца, что заполняли комнату из открытого окна. Я замерла на месте, увидев его со спины. Он слегка покачивался над ноутбуком, перебирая пальцами по столу. От шевеления его волосы трепыхались, и это было особенно заметно на дневном свету. Солнце делало их еще светлее, что вместе с сутулой спиной делало его таким похожим на моего мальчика... Словно мираж он развеял мои мечты, обернувшись и заговорив на идеальном русском, совсем другим голосом: