Сцены провинциальной жизни

— Теперь она будет относиться к тебе еще любовнее.

Поскольку хозяйка ела меня поедом за то, что Миртл слишком поздно засиживается в гостях, я решил, что немного больше любви с ее стороны мне не помешает. До сих пор я не замечал, чтобы ко мне относились с любовью. Собственнически — да, любовно — нет.

Том сказал:

— Я слышал, вчера в кино Миртл сидела просто убитая.

— Кто тебе сказал?

— Стив ходил на просмотр и видел ее. Она была с Хаксби.

Я выслушал это молча.

— Что произошло после того, как я ушел? Порвал ты с ней?

— Порвал! Что это тебе, клочок бумаги — взял да порвал? Такие дела просто не делаются, милый мой.

Ясно было, что Том меня не одобряет. Будь он на моем месте — он бы порвал. Но он лишь спросил миролюбиво:

— Так значит, у вас с ней все по-прежнему?

— Не совсем. В том-то и беда.

— Бедная девочка!

— Ты мне вчера внушал, что не такая уж она бедная.

— Что же — на том вы вчера и расстались?

— В общем, да.

Том покачал головой.

— Не понимаю, как ты можешь — ни туда, ни сюда. Я бы не мог. Я бы добился определенности.

В другое время меня бы это позабавило.

— Я и добился, в известном смысле, — потом. От себя. Что касается меня, у нас с ней определенно покончено.

— Это уже лучше. Тебе сразу станет намного легче.

— Не знаю. Пока что мне стало намного тяжелей.

— Чисто временное явление, — объявил Том.

Беседа не клеилась. Том взял последний бутерброд из новой порции.

Я решил как можно достовернее изложить ему, что у нас произошло. Разговоры я приводил большей частью дословно. Я рассказал ему про слезы Миртл и наше прощальное объятие на автобусной остановке.

— Дорогой мой Джо, как ты мучаешь бедную девочку!

— А она меня не мучает, если на то пошло?

— Она, вероятно, думает, что ты больше не станешь с ней встречаться.

— Как ты же мне сам и советовал.

— Нет, это просто бесчеловечно! — продолжал Том, пропуская все, что я говорю, мимо ушей. — Причинять ей такие страдания! — Он гневно поднял голос. — Ты обращаешься с ней возмутительно!

Вы не находите, что Том вел себя несколько противоречиво? Я нахожу, что да — мягко выражаясь. Я лично в своем положении стремлюсь проявлять своего рода последовательность и до знакомства с Томом полагал, что другие поступают так же. Ничуть не бывало! Том открыл мне глаза, благодаря ему я стал многое видеть в людях. Я пришел к заключению, что постигнуть род человеческий возможно лишь наблюдая, как ведет себя Том.

Том обличал меня долго. Сам первый наставлял меня кончать с этой историей, и сам же бранил теперь на чем свет стоит за то, что я так и сделал, ухитряясь при этом клеймить меня презрением еще и за малодушие, которое выразилось в том, что я не покончил с нею более решительно. Лицо его все сильней наливалось кровью, глаза метали молнии. Участие к Миртл налетело на него, закружило и понесло.

— Ты разбил ей жизнь! — надрывался он.

Я безмолвствовал. А Тома несло все дальше. Теперь он перешел на мои недостатки. Уплетая мои пирожные, он громил меня за холодный эгоизм, за бессердечность, за неумение считаться с чувствами других, за скудость собственных чувств, выявив мою крайнюю несостоятельность как мужчины, мыслителя и любовника. Еще несколько лет назад я бы нипочем не стерпел и начал бы яростно отбиваться.

— Что ты дальше намерен предпринять? — требовательно спросил Том.

— Ничего, — процедил я.

— Это на тебя похоже.

Я ощутил легкое головокружение, я уже не знал, где у меня право, где лево. Впрочем, я тотчас взял себя в руки и находчиво спросил:

— А ты что дальше намерен предпринять?

Том на мгновение запнулся.

— Мне это предстоит обдумать.

Я едва не сказал: «Это на тебя непохоже».

— Миртл столько страдала, — продолжал он уже спокойнее. — Пожалуй, только я один до конца понимаю, сколько ей пришлось пережить.

— Она говорила, что ты понимаешь.

— Ах, она говорила? — Том вскинул на меня младенчески простодушные глаза.

Я кивнул головой.

— Мы оба много страдали.

Я опять кивнул. Чем еще прикажете отвечать на такой несусветный вздор?

— Я думаю о Миртл не первый день, Джо.

— Серьезно? — Я навострил уши.

Том смотрел на меня с изменившимся, загадочным выражением лица.

— И знаешь, что я надумал? Если ты на ней не женишься, возможно, будет очень неплохо, если на ней женюсь я.

Я принял это сообщение не дрогнув. Я был горд, что сумел разгадать, какое у него выражение лица — то было выражение человека, уверенного, что ему удалось с неподражаемой ловкостью и тактом подвести разговор к щекотливому предмету.

Я промычал что-то невнятное. По-моему, Том ожидал большего. Он был явно озадачен, что я не только не вознегодовал, но даже не удивился.

— Ну, что ты скажешь?

— Я тоже не первый день обдумываю эту проблему — хотя, конечно, под другим углом. — Я выразительно помолчал. — Когда начинаешь подыскивать мужа для своей любовницы, главная загвоздка в том, что всякий другой кажется нехорош.

Том дико разозлился. Он деланно захохотал, но лицо его залилось багровой краской до самых корней яркорыжих волос, а глаза загорелись зеленым огнем.

— Остроумен, как всегда.

Когда про меня говорят, что я что-нибудь эдакое «как всегда», это значит, что меня осуждают.

— Может быть, — продолжал Том, — нам сейчас имеет смысл поговорить чуточку серьезней?

— Чаю выпьешь?

— С удовольствием.

С этой минуты переговоры проходили в обстановке сугубой церемонности. Том принял из моих рук чашку чая и с отменной предупредительностью осведомился:

— Значит, если я правильно понял, ты не стал бы возражать.

— Чтоб ты женился на Миртл? Да разве я вправе? — Я заговорил серьезно: — Видишь ли, я с некоторых пор пришел к выводу, что если не собираюсь жениться на ней сам — стало быть, нечего мне мешать тому, чтобы это сделал другой. Естественно, я рад бы шею свернуть этому другому, и все такое прочее. Но я буду держать себя в узде.

— Понятно. И, на мой взгляд, в высшей степени неубедительно. — Я ответил ему полупоклоном. — Что ж, не ожидал. Это отчасти упрощает дело.

— Упрощает? — вскричал я. Здесь, видимо, следует оговориться. Хоть Стив и подготовил меня, я все равно продолжал считать, что затея Тома — чистый бред, и ничего глупее не придумаешь. И не сомневался, что точно так же на нее посмотрит Миртл.

Том улыбнулся, поджав губы.

Зазвонил телефон. Мы с Томом переглянулись, одинаково решив, что это Миртл. Я закрыл балконную дверь и взял трубку. Том ждал, готовый по моему знаку выйти из комнаты. В трубке раздался голос Стива.

— Джо, Том у тебя? — Голос был озабоченный.

— У меня. — Я передал трубку Тому.

Они говорили недолго и условились, что через полчаса встретятся. Том положил трубку и оглянулся, самодовольно ощерясь.

— Кстати, как у тебя обстоит со Стивом?

— Как нельзя лучше, Джо. — Глаза его блестели насмешливо, точно он хотел прибавить: «Если бы ты понимал нас, ты бы не волновался».

Я крикнул хозяйке, что можно убирать со стола.

— А как у него обстоит со школьницами?

— Не знаю. Я стараюсь не донимать его расспросами. — Кажется, это было сказано мне в назидание.

Я вспомнил драму в четырех действиях у бассейна и заметил:

— Это разумно с твоей стороны.

Том сел на место.

— Он взрослеет, только и всего. Я понимаю, что жизнь неизбежно будет относить его все дальше от меня. Это вполне естественно… — Том сделал передышку. — Я не удерживаю его, наоборот. Я не хочу его связывать.

Я поневоле заслушался этим самозабвенным враньем, которое шло по возрастающей и, видимо, еще не достигло апогея, ибо далее он изрек:

— Самое основное, Джо, — уметь обходиться без слез.

Я не поверил своим ушам.

Нашу беседу прервало появление хозяйки. Том закурил сигарету. Когда хозяйка ушла, он доверительно нагнулся к моему уху: