Записки одиноких сердец, или Дневник красной туфельки (СИ)

Локруа поежился от утреннего холода и с прискорбием констатировал, что нужно подниматься с кровати. Лежать дальше - бессмысленно. Поднявшись, он схватил джинсы с пола. Нацепил их, не застегивая, и босоногий прошлепал к окну. Пригладил торчащие волосы, оперся на подоконник ладонями и задумчиво посмотрел на небо. Наверное, будет дождь. Не самая приятная новость этого дня. Патрик рассчитывал выбраться в город, без особой на то нужды. Просто так, по желанию. Дома сидеть не хотелось, но природа вмешалась в его планы.

С молоком матери Патрик впитал в себя любовь к комфорту и аристократизму. Период общения с Изабелл внес в мировосприятие молодого человека некоторые коррективы, но в целом, оказался бессилен. Локруа нравилась жизнь по высшему разряду, в которой нет места нужде, сомнениям в завтрашнем дне, переживаниям об отсутствии еды или одежды. Он рос золотым мальчиком, ни в чем не нуждался, мог сколько угодно капризничать, выпрашивая у родителей тот или иной подарок-сюрприз. Они с готовностью кинулись бы радовать деточку, щедрой рукой отсыпая ему денег на дорогие удовольствия. Удивительно лишь то, что Патрик сам от предложенных благ отказывался. Видя не то, что видели все остальные люди. В поступках его родителей проступала не забота о ребенке, а банальное желание откупиться от него, заставить замолчать, кинув очередное подношение. Патрик с удовольствием отказался бы от предложенных подношений в обмен на живое общение с родителями. Деньги, престиж и положение в обществе - все, что их волновало, заключалось в этой простой формулировке. Только желание блистать в кругу таких же богатых и знаменитых, желание доказать свою состоятельность, и ничего больше. В последнее время парень ловил себя на мысли, что в доме тетушки ему живется намного лучше. Элизабет уделяет ему много внимания, а это - ценно.

Две недели в школе пролетели практически незаметно. Повторение старого и освоение нового материала не вызывало трудностей. Отношения с одноклассниками, по-прежнему, оставались теплыми. В лагере недовольных остался только Брент, но Патрик не обращал внимания на ворчание человека, которого даже соперником не считал. В конце концов, он пришел в школу получать знания, а не заводить знакомства. Они стали лишь приятным бонусом, но не обязательным. Не будь вокруг восторженных поклонников, он не расстроился бы. Его вообще не волновало происходящее вокруг. Намного сильнее удручала собственная жизнь, протекавшая в последнее время по одному и тому же, утвержденному и одобренному сценарию: размышления, размышления и еще раз размышления. Много размышлений обо всем и ни о чем одновременно. Лидирующую позицию бессменно занимала Изабелл, а вслед за ней следовали почти не значительные повседневные проблемы, не требовавшие к себе большого количества внимания. Они возникали и исчезали, а мысли об Изабелл оставались.

Патрик вытащил из пачки сигарету, зажал её меж губ, не прикуривая. Взял со стола расческу и провел несколько раз по волосам, стараясь привести их в порядок. Внутренний эстет недолго выдержал нетоварный вид. Локруа предпочитал не только на людях появляться при полном параде, но и в повседневной жизни быть неотразимым. Опять же, влияние матери сказывалось. Она старательно вдалбливала сыну в голову мысли о важности внешнего облика. Встречают по одежке, всегда смотрят на нее, так что необходимо одеваться с иголочки, не забывать об опрятности. Всегда. Во всем. Никогда не позволять себе проявлять слабину, никогда не давать себе спуска, иначе можно опуститься основательно, превратившись из объекта восхищения в объект насмешек. Нельзя сказать, что женщина обманывала. В любом обществе, в первую очередь смотрят на одежду новичка, оценивают. И только потом обращают внимание на его характер, личные качества и интеллект. В основном, привлекает внимание парадный лоск, а не рассуждение о высоких материях из уст человека в разношенном свитере с протертыми на локтях рукавами.

Отложив расческу на прикроватный стол, Патрик направился к шкафу. Долго выбирал, что ему надеть, в итоге отказался от идеи надевать рубашку и остановил выбор на футболке. Натянув футболку, вытащил изо рта сигарету с уже намокшим фильтром, разломал её и выбросил в пепельницу. Мысли об Изабелл часто выбивали его из колеи, не проходили мимо. В день человек может думать о тысячи мелочей, но эти мысли не задерживаются надолго. Они, как искорки. Вспыхнули на секунду, погасли, сменились новыми, а те, что были связаны для Патрика с именем любимой девушки, буквально приковывали к себе его внимание. Их было много, разных, но всех проходил красной нитью один и тот же лейтмотив. Думая о французском приключении, Локруа неизменно становился рассеянным. Разговаривая с кем-то, не слышал собеседника, приходилось приложить немало усилий, чтобы заставить себя слышать постороннего человека, а, главное - отвечать по теме, а не невпопад. Иногда Патрик удачно справлялся с поставленной задачей, иногда не очень.

Вытянув из пачки другую сигарету взамен испорченной, парень все же закурил. Откровенно глупая ночь. Не менее глупое утро. Надо же было вновь погрузиться в атмосферу того дня, когда они встретились во второй раз, вспомнить все, в мельчайших подробностей. Патрик презрительно скривился, будто глотнул уксуса. Вновь вернулся на исходную позицию, занял место на подоконнике, закрыл глаза и прижался затылком к стене позади себя. Мерзкие ощущения! Сколько же можно?!

Его захватывали воспоминания. В нос как будто ударил запах прелых листьев, лежавших на земле и плавающих на поверхности многочисленных луж, образовавшихся на асфальте. Сами по себе они не вызывают отторжения, но невероятно раздражают, стоит только наступить на них. Тут же прилипают к подошве. Листья, лужи и капли дождя, срывающиеся с веток. Если по неосторожности зацепить одну из них плечом, каскад капель обрушится на голову, попадет за шиворот и это, естественно, не добавляет приятных ощущений.

Сидя на подоконнике, он по минутам восстанавливал события той встречи. Это было не так уж сложно. Закрыв глаза, без проблем провалился в атмосферу прошлого, тянувшего его в свои объятия, нежные, завлекающие. Как липкая лента, что оборачивается вокруг. Локруа рвется вперед, стараясь забыть все, начать жизнь заново, но его методично, раз за разом отбрасывает в прошлое. И внутренний голос настойчиво нашептывает на ухо одну и ту же мысль: "твое счастье в прошлом, ты упустил его, не смог удержать. Твое кредо - одиночество на всю оставшуюся жизнь". Трудно не согласиться с этим утверждением, потому что в нем заключено все ощущения Патрика. Он понимает это, просто боится произнести вслух. Редко найдется на свете человек, способный признать приоритетным одиночество. Чаще всего, люди боятся этого чувства. Их бравада - показная, наигранная. На самом деле, каждый нуждается в понимании, ободрении и любви со стороны окружающих. Патрику одиночество не импонировало, но вырваться из этого состояния у парня не получалось. Он привык к подобному положению вещей, принял его, смирился.

Выбросив затушенный окурок в пепельницу, Патрик в последний раз посмотрел на просыпающийся город и решил спуститься вниз.

Элизабет сидела в кресле и заплетала волосы в косички. Патрик подошел к ней, наклонился и прикоснулся немного обветренными, шершавыми губами к щеке тети. Она потрепала его по волосам, сводя к нулю все заботы племянника о состоянии прически.

- Доброе утро, - произнесла, перехватывая волосы резинкой.

- Доброе, - откликнулся Патрик.

Ничего доброго он в этом утре не видел. Бывали и лучше. Среднестатистическое, ничем не примечательное утро, которое могло быть намного приятнее, не посети Патрика мысли о прошлом, настойчивые и основательно его доставшие.

- Ты сегодня рано.

- Я забыл закрыть окно и проснулся от холода.

Элизабет тяжело вздохнула.

- Отвратительная погода. И самое странное - скачет, как обезумевший кенгуру. Сначала жара невыносимая, когда на асфальте можно яичницу жарить, потом сразу холод не менее жуткий. Вот увидишь, к вечеру еще и гроза в гости заглянет. Перепады атмосферного давления частенько в грозовые дожди выливаются.