Сваты

— Леди, — звучал ее мягкий голос, — когда имя вашей дочери или девочки, с которой вы пришли, будет прочитано, вам следует выйти вперед и встать рядом с ней.

Когда было названо имя Мелиссы, девочка вышла вперед и послала умоляющий взгляд Дори. Сердце Дори бешено забилось, она встала со стула и подошла к Мелиссе. Она заметила, что все женщины, чьи дочери были включены в список почета, выходили с первых нескольких рядов. Вот почему Мелисса провела Дори вперед. Лучше бы Мелисса рассказала все заранее. Хотя разницы не было бы никакой. Положив руки на плечи Мелиссы, Дори гордо улыбнулась и наклонилась вперед, чтобы прошептать девочке на ухо:

— Дочь ты мне или нет, но я невероятно горда за тебя.

Повернув голову, Мелисса посмотрела на Дори, но выражение ее лица было хмурым.

— Я бы хотела, чтобы вы были моей матерью.

— Я знаю, — тихо пробормотала в ответ Дори.

Ее волнение начало усиливаться, и ей потребовались все силы, чтобы не заплакать, поскольку ее горло уже конвульсивно сжалось. Но ей все равно пришлось смахнуть с щеки единственную слезинку и закусить губу, чтобы не разрыдаться. Наконец были названы все имена, и послышались аплодисменты.

— Что теперь? — прошептала Дори.

— Я должна посадить вас и принести чашку чаю и печенье. — Мелисса провела Дори к ее месту. — Я сейчас вернусь.

— Хорошо.

Дори положила ногу на ногу и начала в пятый раз внимательно изучать программку. Ее взгляд остановился на имени Мелиссы. Эта девочка могла с легкостью занять в сердце Дори место, отведенное для дочери, которой у нее не было и никогда не будет.

— Ты ведь наслаждаешься этим маленьким фарсом? — прозвучал рядом язвительный голос Гевина.

Почувствовав шок, Дори повернулась в тот момент, когда он садился рядом с ней на стул. Его слова отозвались в ней такой болью, будто в теле проворачивали нож. Программка выскользнула из рук и упала на пол, и Дори наклонилась, чтобы подобрать ее. Изобразив приветливую улыбку, она выпрямилась и заставила вести себя спокойно.

— Привет, Гевин, — сказала она с придыханием, которое не могла контролировать. — Что привело тебя сюда?

— Моя дочь.

Его ударение на первом слове, очевидно, было использовано, чтобы напомнить ей, что она — самозванка.

— Мелисса пригласила меня, — проговорила Дори, пытаясь объяснить свое присутствие. — Это модный показ для матерей.

— Ты не ее мать, — ответил он глухим, холодным голосом.

— Нет, и даже не претендовала на это.

— Мне все это представляется совершенно по-другому. Было названо имя Мелиссы, и ты поторопилась выйти вперед, как и каждая другая гордая за свое чадо мать.

— А как я должна была поступить? — сердито зашептала она, ее руки сжались в кулаки. — Сидеть здесь, пока Мелисса бросает на меня умоляющие взгляды?

— Да, — отрезал он в ответ неуверенным голосом. — Ты думала, что сохранение дружбы с моей дочерью поможет возобновить наши отношения? Этого не случится. Я просил всего лишь немного времени, а ты не можешь дать мне и этого. — Он замолчал и провел рукой по волосам. — Твой приезд сюда все усложняет.

Усталый вздох сорвался с губ, как бы Дори ни стремилась его сдержать. Гевин предположил самое худшее из возможных объяснений ее поступка. Возможно, он искал причину, чтобы возненавидеть ее, и сейчас у него были все, если он в них так нуждался.

— В своей жизни я повидал многих женщин, которые стремились положить конец моей независимости, — резко сказал он, — но ты превзошла всех. Ты знаешь, что я люблю дочь. Она — мое слабое звено.

Больше не в силах выносить его сарказм, Дори встала.

— Ты понял все неправильно, Гевин. Мелисса — твоя сильная сторона. Ты — заносчивый, эгоистичный и настолько упрямый, что не можешь увидеть правду даже прямо перед своим носом.

— Дори, что случилось? — Сзади к ней приблизилась Мелисса, аккуратно держа чашку чаю в одной руке, а в другой — маленькую бумажную тарелку с печеньем.

Дори аккуратно взяла чашку и блюдце из трясущейся руки Мелиссы и вручила их Гевину. Если он хочет играть роль матери, тогда это ему придется пить слабенький чай и есть черствое печенье.

— Папа… — У Мелиссы от удивления захватило дух, и она перевела распахнутые глаза на Дори. — Я ничего не говорила ему, честно.

— Я знаю, — уверила ее Дори.

— Что ты здесь делаешь? Я не говорила тебе о… Этот чай… Он для матерей и… — Девочка запнулась.

— Сядь, — приказал Гевин. — Вы обе сядьте. Когда они сели, он развернул стул так, чтобы оказаться лицом к обеим. Дори чувствовала себя как непослушный ребенок, но отказывалась покориться этому ощущению. Она не сделала ничего плохого. Ее единственным мотивом посещения показа мод была доброта — Дори ответила на просьбу девочки. Она пришла только ради Мелиссы, а тот факт, что Гевин был отцом девочки, наоборот, только препятствовал ее походу. И не важно, во что он решил верить.

— Думаю, тебе лучше рассказать мне, что происходит, — сказал он, глядя на Дори тем ужасным взглядом, который она ненавидела.

— Я уже объяснила тебе обстоятельства, — сухо заметила она. — Тем не менее мне кажется, что ты сложил два и два, но получил пять.

— Папа! — воскликнула Мелисса с отчаянием, очевидно обратив внимание на тон Дори, в котором не было ни малейшей нотки извинения. — Что ты здесь делаешь? Это не для отцов. Ты здесь — единственный мужчина.

— Из школы пришло извещение о показе мод, — объяснил он, запинаясь и оглядываясь вокруг. — Я имею полное право прийти в школу к своей дочери в любое время, когда только пожелаю.

— Но это не дает тебе право говорить мне подобные вещи, — спокойно сказала Дори, поправляя пиджак.

Люди, сидящие рядом, начали обращать на них внимание. Черты лица Гевина ужесточились, и его бровь иронически приподнялась.

— Мелисса, принеси Дори еще одну чашку чаю, — произнес он, не поворачиваясь к дочери.

— Но, папа…

— Ты слышала, что я сказал.

— Я вернусь через пару минут, — сказала Мелисса, неохотно вставая на ноги. Она сделала несколько шагов по направлению к задней части аудитории, а затем вновь повернулась к Дори: — Если хотите, я могу принести кофе.

— Что угодно, — ответила Дори, улыбаясь и подмигивая девочке.

Она, скорее всего, не будет пить в любом случае. Гевин подождал, когда дочь отойдет достаточно далеко, чтобы не слышать его слов.

— Эта ситуация выходит из-под контроля.

Дори скрестила руки и устало откинулась на спинку стула.

— Мы хорошо проводили время, но все закончено. Ты нарушила правила, — сказал он обвиняющим тоном. — Если ты попытаешься растянуть это, то детям будет больно. — Его голос был резким. — Сейчас я встречаюсь с другой, — объяснил он. — Мелисса пока не познакомилась с ней, но это вскоре произойдет.

Дыхание Дори стало неровным, и она поняла, что не может выдохнуть. Ее легкие горели, а потом она все же смогла восстановить спокойствие и сделать медленный вдох.

— Я уверена, так и будет.

Она не знала, как смогла остаться такой невозмутимой, когда за каждый глоток воздуха приходилось бороться, а каждое сердцебиение рождало боль. Глубоко внутри Дори подозревала, что Гевин сделает что-нибудь подобное.

— Знаешь, единственное, что меня удивляет, — это почему ты ждал так долго. Я напугала тебя до смерти, Гевин, и ты бежишь так быстро, как только можешь, в противоположном от меня направлении. Я абсолютно уверена, что ты встречался со многими женщинами и каждая из них молода, эффектна, да к тому же еще и блондинка.

— Считаешь, что ты знаешь меня настолько хорошо? — спросил он, холодно взглянув на нее. — Но ты не права. Я увидел, что происходит с нами, и взялся за ум как раз вовремя.

Дори поражалась собственному самообладанию. Казалось, мир распался вокруг нее, но она продолжала сидеть спокойно, а на ее лице было выражение напускного безразличия. Что бы ни сказал Гевин, она все же старалась верить, что на самом деле он понял, что любит ее. Надежда — вот и все, что у нее было. Он достаточно упрямый, чтобы отрицать свои чувства к ней всю его жизнь. Сейчас Дори не знала, что же заставило ее подумать, что именно она сможет добиться успеха там, где потерпели крах десятки женщин.