Клянусь, это любовь была...

— Но постой, — возразил я, — ему, ясно, эти деньги нужны позарез. А ей-то они зачем? Для нее это не деньги, и, следовательно, ее проблемы они не решат.

— Знаешь, когда волк врывается в овчарню, убивает не одну овцу, а всех. Хотя больше одной съесть он не может. Он получает удовольствие от того, что убивает.

Он замолчал, а я начал думать, что можно сделать.

— Слушай, — сказал я ему, — у меня возникла одна идея. Ты можешь сейчас заменить меня? Я хочу пойти в суд.

— Да-да, конечно, — у него в глазах появилась надежда.

Я быстро переоделся и направился в здание городского суда. Оно оказалось недалеко от нашего магазина. Когда я вошел, в приемной сидели человек шесть. Я спросил, где можно найти судью. Молодая, очень миловидная девушка указала мне на соответствующую дверь. Я постучался и вошел.

— Что вам угодно? — спросил высокий молодой мужчина лет тридцати.

— Если не ошибаюсь, сегодня у вас рассматривается дело о неуплате алиментов? — спросил я.

— Да, а вы кто?

— Понимаете, я не юрист, но я знаю ответчика и знаю также, что сегодня он вновь останется без защитника. Насколько мне известно, закон в нашей стране в исключительных случаях разрешает, — а этот случай именно такой, поскольку ответчик является тяжелобольным человеком, — чтобы его интересы представлял человек, не имеющий юридического образования, но которому ответчик доверяет. По образованию я физик и работаю… (я назвал известное научное заведение, где я работал еще полгода назад).

Судья смотрел на меня секунд десять непроницаемым взглядом, потом сказал:

— Хорошо, суд обсудит ваше предложение.

Я вышел из комнаты и начал искать глазами парня, из-за которого мне пришлось из чернорабочего превратиться в адвоката. Он уже пришел, стоял в зале ожидания. Я ему в двух словах рассказал о моей затее.

— Да… да, я со-гла-сен, — сказал он, с трудом выговаривая слова.

Большего от него не требовалось. Минут через десять нас пригласили в Зал заседаний. Здесь я испытал первое потрясение. Бывшей женою моего подзащитного оказалась та миловидная девушка, которая мне показала комнату судьи. Ну никак не мог я представить себе, что эта хрупкая и изящная девушка и является героиней рассказа Виктора. Но это была именно она, и я в очередной раз убедился, что в женщинах я ни черта не понимаю. Второй удар нанес судья. Он рассказал присутствующим о моей просьбе выступить защитником (в этот момент девушка повернулась ко мне и смерила взглядом с ног до головы) и, сделав небольшую паузу, добавил:

— Суд посовещался по этому поводу и решил отказать.

Не успел я очухаться, как он нанес последний удар:

— Поскольку сегодня здесь будет рассматриваться дело, имеющие интимные подробности, прошу всех посторонних покинуть зал. — Он уставился на меня.

Ощущение было такое, будто мне плюнули в лицо. Я бросил на судью взгляд, полный ненависти, и вышел из зала с видом человека, который скоро вернется с охотничьим ружьем. Но у меня не было ни ружья, ни уверенности, что, пристрелив этого мерзавца, я помогу тому парню и тем самым сделаю этот мир хоть немножко более справедливым. На самом деле, с самого начала было понятно, что из моей затеи вряд ли что-нибудь получится. Надо было быть полным дураком или безнадежным оптимистом, чтобы надеяться на какой-либо положительный результат. Мне ничего не оставалось, как вернуться в свой магазин и сорвать зло на очередной партии ящиков. Казалось, я уже смирился с мыслью, что я ничего собой не представляю, и поэтому таскать тяжелые грязные ящики по темным коридорам магазина для меня не является чем-то оскорбительным и унизительным. Но рассказ Виктора, этот парень с изумительно чистыми грустными глазами, которые почти ничего не видели, и судья, который, как котенка, вышвырнул меня вон, подействовали на меня, как удар в солнечное сплетение. Удар, который снова выбил меня из колеи. У меня в жизни было немало поражений, как мелких, так и крупных, но этот случай особенно сильно задел меня, не знаю почему… Вечером я собрал свои вещи и больше не вернулся в этот магазин.

Прошло восемь лет. Не помню, куда я шел, да это и неважно. Зато помню прекрасно, что был ужасно тяжелый день. Была противная осенняя погода. Шел то дождь, то снег. Я собирался перейти улицу и здесь почти лицом к лицу столкнулся с Виктором. Он сразу меня узнал и обрадовался. Оказалось, что Виктор по-прежнему работает в магазине, но теперь в другом городе. На вопрос, как я поживаю, я ответил уклончиво. Обидно было признаваться, что после целого ряда успехов я умудрился вновь оказаться в сложной ситуации. Мы уже попрощались, когда он вспомнил:

— Кстати, ты помнишь моего друга, ну того, который в аварию попал? Ты еще из-за него судиться полез.

— Да, — смутился я, — было дело.

— Он тебя часто вспоминает. Представляешь, он снова женился, на этот раз чувиха попалась классная. Она фактически его вернула к жизни. Теперь он сносно видит и даже на жизнь сам зарабатывает. Так что, братец, такие дела. Но я тебе должен сказать, что ты ему тогда сильно помог.

— Как, что ты хочешь сказать?

— А ты разве не знаешь? Судья же принял тогда решение в его пользу. Все тогда подумали, что это ты заранее договорился с судьей.

В этот день я бродил по улицам до поздней ночи. Это был один из тех редких вечеров, когда колючий ветер и первые осенние холода никак не могли испортить мое настроение, потому что я стал себя уважать чуть-чуть больше, но для меня это было так важно.

ВОЗВРАЩЕНИЕ К ЖИЗНИ

Это был он. Она больше не сомневалась. Это был он, пополневший, поседевший, но все-таки он. И одет солидно, ничего не скажешь. Как он сюда попал? Сколько лет она его не видела — десять, двенадцать? А он выглядит ничего. Кто бы мог подумать? Он здесь, на этом приеме. Не сон ли это? Может быть, он здесь работает? Нет, вряд ли. А что за дамочка с ним рядом? Нет, это просто фантастика. Он на званом приеме, да еще и с дамочкой? Кто бы мог подумать?!

— Ты кого-то нашла?

Она вздрогнула и повернулась. Муж смотрел на нее иронически-испытующим взглядом.

— Нет, просто так. Сегодня публика какая-то нестандартная.

— Это плохо?

— Скорее всего, хорошо. Не так скучно.

— Видишь, не зря я тебя уговаривал прийти сюда. Выпить хочешь? Может быть, шампанского?

Они вместе выпили, потом муж нашел каких-то важных для себя людей и с ними ушел в другой конец огромного, полного серьезных мужчин и ярко одетых женщин, зала.

Она решила воспользоваться предоставленной возможностью и подошла к нему.

— Привет, — сказала она и подарила ему одну из своих ослепительных улыбок.

— Боже мой! — он не скрывал своего удивления. — Какая встреча! Не ожидал…

— Может быть, ты мне ее представишь, — вмешалась его молодая спутница. Ты мне говорил, что здесь у тебя никаких знакомых не может быть.

— Ну вот видишь, оказывается, что есть. Мы когда-то вместе жили. Вернее…

Дом был большой и неухоженный. Видно было, что здесь давно нет хозяйки. Мебель была старая и скромная, стены мрачные. По специфическому запаху чувствовалось, что в тех двух комнатах, которые им выделили, давно уже никто не жил.

Хозяином дома был мужчина лет тридцати пяти, высокий, худой, молчаливый и вечно небритый. Как им объяснили знакомые, он несколько лет назад потерял работу, от него ушла жена, и он свое одиночество коротал в общении с крепкими напитками. Много он не пил, но пил достаточно часто и к тому же ни с кем не дружил. У него не было родственников. Он жил своей замкнутой жизнью. Ему сейчас нужны были деньги, и он неохотно, но все-таки решил сдавать две свои комнаты. Их тогда устраивали эти комнаты, поскольку мало было желающих по такой цене сдать квартиру семье с грудным ребенком, который может ночи напролет плакать и кричать.

Она быстро привыкла к новой жизни. Муж уходил утром рано на работу и возвращался поздно вечером. Она весь день проводила одна с ребенком, кормила дочку, укладывала спать, стирала, готовила, потом снова кормила ребенка и так продолжалось дни, недели, месяцы. Мужа она, конечно, любила. Он был красивым, сильным, веселым парнем. Очень любил дочку, всегда играл с ней, когда бывал дома. Но дома он бывал редко. Они оба сильно уставали от повседневной работы. Но они были молоды. У них была очаровательная малышка, и они любили друг друга. Что еще надо было для полного счастья?