Любовь всей его жизни (ЛП)

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Граница

— Не мог дождаться вас, детки, чтобы отведать эту еду, — сказал Маркус Шарлотте и Майлзу, когда «Улетный автобус» неторопливо проезжал вдоль кампуса университета Нью-Мексико. — Лучшая мексиканская кухня в Альбукерке.

Шарлотта закатила глаза.

— Главное, чтобы было лучше, чем Эль Топо⁴⁵, папа.

— Это намного лучше, чем Эль Топо, — заверила Райан. Ее живот начинал болеть только при мысли о целой куче жареных бобов в забегаловке в Бигфорке, где она проработала официанткой шесть недель после окончания второго года в средней школе.

— Здесь не мексиканский ресторан, — заявил Маркус, когда они подъехали к ресторану «Граница». — Но все же. Это то, что нам нужно.

Райан в конечном итоге согласилась, что было бы замечательно попробовать домашние лепешки, обычную, но с насыщенным вкусом фасоль и слегка пряный рис. В конце концов, это просто еда. Она все еще не могла понять, зачем Маркус настоял на том, чтобы забрать детей в аэропорту Альбукерка, а не в Денвере – месте проведения завтрашнего вечернего шоу. Стоило ли делать такой крюк за возможность съесть несколько вкусных такос, когда у них, по словам водителя автобуса, впереди целых шесть часов езды? Они находились более чем в шестидесяти милях к северу от Санта-Фе, а Майлз, который всеми правдами и неправдами получил в ресторане две экстра-большие колы, все еще расправлялся с кофеином и сахаром.

Если бы не заезд в «Ранчо Каньон», днем ранее Маркус выступил бы в Альбукерке, но он настоял, несмотря ни на что, совершить его ежегодное паломничество в «Границу». У него была раздражающая привычка выбирать путь наибольшего сопротивления, и Райан смогла оценить необычные причуды рок-звезды. Конечно, он был наименее практичным человеком из всех, кого она когда-либо встречала. Но когда они были наедине, он был поистине потрясающим.

После того первого поцелуя в «Ранчо Каньон», возвращаясь обратно, они, в буквальном смысле, устроили гонки (она все же позволила Маркусу выиграть), кое-как с грохотом побросали свои велосипеды у стенки кладовки. Им не было необходимости произносить слова. Они отправились в номер Маркуса так быстро, как только могли унести их ноги, хихикая, как нашкодившие подростки, пока бежали по каменистым дорожкам к кирпичным коттеджам. В течение следующих трех дней комната стала их «мирной обителью», а также местом для совершенно другого рода занятий. Они были очень осторожны, чтобы никто не заметил их входящими или выходящими, и вели себя соответственно перед остальной командой, чтобы, как они надеялись, никто ничего не заподозрил.

Коттедж стал своего рода убежищем для них. Там Райан, в руках Маркуса, с удивлением поняла, что прежде она никогда не ощущала силу мужского пристального внимания; она не знала, что мужчины были способны на все обращать внимание. И она никогда не чувствовала, что кто-то прилагал такие усилия, чтобы понять ее и услышать. Неужели все парни в свои тридцать такие внимательные и заботливые? Вся боль и трудности отношений Маркуса и Бьянки сделали его лучше, заботливее? Или он всегда был таким добрым, ласковым и мудрым под личиной испорченной рок-звезды? В любом случае, кажется, ей повезло встретить самого проницательного и щедрого мужчину в мире.

Было восемь тридцать, и солнце уже начало садиться. Шарлотта включила настольную лампу, полная решимости взяться за книгу, которую она захватила в Лос-Анджелесе, и Майлз, слава Богу, наконец утихомирился, примостив голову на отцовский живот, его грудь ритмично поднималась и опускалась. Райан прикрыла глаза и потихоньку задремала.

— Ты не спишь? — прошептал Маркус Райан.

Она открыла глаза и насмешливо сморщилась.

— Больше нет.

Он рассмеялся.

— Лгунья, ты и так не спишь.

— Ты шутишь? Я устала. Кто-то позволил этому маленькому сорванцу выпить не один, а целых два самых больших стакана газировки, какие я когда-либо видела, и он носился туда-сюда по этому проходу, как будто он мини-копия Усэйна Болта⁴⁶.

— Что я мог поделать с политикой бесплатных добавок в «Границе»? Я всего лишь поощрил Майлза воспользоваться ею. Я не хочу, чтобы он вел себя как избалованный сынок рок-звезды. Я хочу, чтобы он был бережливым.

Райан хмыкнула. Маркус, этот любитель рисковать, перегнулся через сиденье, прикрыл одеялом Майлза ее колени и схватил ее за руку.

— Я чувствую, как будто мы в седьмом классе, — прошептал он.

— Знаю, — Райан улыбнулась. Теперь, когда Шарлотта и Майлз вернулись, она и Маркус согласились снова перевести их отношения в профессиональный режим – не надо смущать детей – и воздержаться от любых публичных проявлений чувств. Само собой, это было немного неприятно, но также сильно, как она хотела Маркуса, Райан признавала преимущества таких ограничений. Оказывается, просто держаться за руки так опасно и сексуально. А что касается всего остального, она надеялась, что так или иначе, это может продолжиться и дальше.

— Это странно, но и бесподобно тоже.

— Правда? — Он наклонился к ней, и она почувствовала его запах: чистый, свежий и мужественный. — Ты так думаешь?

— Это так захватывающе, не так ли? — прошептала Райан. — Запретная любовь, ну, ты понимаешь?

— Я понимаю, что ты имеешь в виду, но это сводит меня с ума-а-а-а, — застонал он.

Они услышали приближающиеся по проходу шаги, и минуту спустя мимо прошел Алекс. Маркус отдернул руку.

— Ладно, это безумие. Я тридцатичетырехлетний мужчина, черт возьми.

Райан почувствовала, что ей нужно как-то его успокоить.

— Удача улыбается лишь тем... — сказала она, поглаживая его руку над одеялом.

— ... кто умеет ждать, — продолжил Маркус. — Знаю, знаю, знаю.

Он комично стукнулся головой о спинку находящегося перед ним сиденья.

— Не поранься, рок-звезда. Если ты сделаешь это, я единственная, кто будет виноват.

— В любом случае, нам нужно быть осторожными только до конца тура.

— Знаю. Шарлотте и Майлзу будет трудно это понять, не так ли?

Райан думала, что они уже пришли к соглашению по этому вопросу.

— Ну, боюсь, тут кое-что другое. — Он вздохнул и вытащил из кармана конверт. — Надо было сказать тебе об этом раньше, но я не хотел все портить.

— Что? — спросила Райан. — Что это?

— Это повестка в суд. — Маркус наклонился вперед и потер руками голову. — В следующий вторник, в то время как вы, ребята, будете где-то между Далласом и Сан-Антонио, мне надо быть на слушании в ЛА.

— Что? По какому вопросу слушание об опеке?

— Это из-за тех фотографий. Бьянка дала волю своей бурной фантазии, как и все остальные в стране.

— О, нет, Маркус. Мне так жаль. — Она снова сжала его руку. Ей хотелось перенестись с ним обратно на «Ранчо», где они были защищены от стрессов внешнего мира. — Когда ты, все-таки, получил это? На «Ранчо»?

— Да, в среду.

— Но это было, когда мы… проводили время вместе. Почему ты не сказал мне?

— И испортить самые лучшие три дня в моей жизни? — прошептал он. — Никогда.

— Ты должен был сказать мне. — Райан не могла поверить, что Маркус держал это в себе столь долгое время. Он так изумительно обращался с ней, был так сосредоточен на ней на «Ранчо». А тем временем он уже начал вести судебную тяжбу, ставки в которой не могли быть еще выше. Она понимала, почему он скрывал эту новость от нее, но хотела бы, чтобы он поделился ею. Возможно, это заставило бы его чувствовать себя лучше.

— Ты ничего не смогла бы поделать. В любом случае, мой адвокат уже занимается этим. Она полностью владеет ситуацией.

— Чего хочет Бьянка? Что она задумала?

— Для начала, она не хочет, чтобы дети были со мной на гастролях. — Райан могла увидеть, как он взволнован. — Честно говоря, если бы Синтия не была одной из самых крутых юристов в Нью-Йорке, думаю, что их бы не было на этом рейсе в Альбукерк.