Фрося. Часть 2 (СИ)

— Давайте не будем тут спешить с решениями, посмотрим на ситуацию, ведь зависит многое от того, как примет Сёмка девочек и они его и как к этому отнесётся ваша сестра.

В принципе, у меня нет особых возражений, потому что дома ему очень скучно, я ведь целый день занята хозяйством — корова, свиньи, птица, огород и ещё надо на базаре кое-что продать…

— О, теперрь я понимаю, что тебе палец в ррот не клади и за словом, и за делом в каррман не полезешь.

— А как же иначе, ведь мне пришлось с восемнадцати лет самой управляться в жизни, тот год, что я пробыла замужем за Степаном не в счёт, хотя и там мне тоже пришлось немало повоевать.

— Доррогая девочка, я очень ррада, что мой сын именно такой женщине отдал последнюю свою любовь.

Как же это так, что ты до сих порр одна, куда эти мужики смотррят — кррасивая, статная, хозяйственная, умная и неверроятно добррая… — мой бы Натан, светлая ему память, тоже бы в тебя влюбился.

— О, Клара Израилевна, похоже, вы в молодости тоже были не промах, вы и сейчас полны энтузиазма и жизнелюбия.

— Ой, доченька, рразве это та Кларрочка, только тень от неё осталась…

— Представляю, какая вы были тогда в молодости…

Женщины попивали чай, дым клубился от папирос Клары Израилевны и тёплая аура обволакивала союз двух нашедших друг друга людей со сложными судьбами, но не утерявших интерес к жизни.

Кто бы мог подумать, что только сегодня утром они впервые увидели друг друга, а уже так дружно полуночничают, как две давние закадычные подружки:

— Пррости, это не моё дело, но всё же, доррогуша, почему ррядом с тобой нет мужчины?

— А кто вам сказал, что нет, у меня есть мужчина и какой, капитан на военном корабле.

И Фрося доверительно поведала сердечный секрет своей новой подруге.

Заодно уже облегчила душу, рассказав о не сложившихся отношениях с Андреем и о ближайших планах на будущее.

Клара Израилевна внимательно слушала Фросю, не перебивала, а только иногда кивала или качала головой, точь в точь, как когда-то это делал её сын Семён, когда она ему рассказывала в машине историю своей жизни.

Подбодренная участием и вниманием, Фрося поделилась своими наболевшими проблемами и призрачными планами:

— Я вам честно признаюсь, надоело мне уже корячиться на огороде и со скотиной, хочу сменить место жительства, оставлю дом и хозяйство старшему, ведь я вам говорила, что он скоро женится, а его будущая жена наша Поставская девушка.

Мои Андрейка и Анютка в нашу глушь после институтов уже точно не вернутся и Сёмке там тоже делать нечего, он такой любознательный, и его манят большие города, вы же видели с каким интересом он всё в себя вбирает.

Я вам признаюсь, у меня есть средства и не малые, чтобы купить себе подходящий домик в большом городе, только пока не определюсь в каком.

— Ах, доченька, а чем тебе Москва не нрравится, но мы с тобой на эту тему поговоррим попозже.

Ты, пррости старрую дурру, но меня мучает любопытство, если это не является большим секрретом и если ты можешь мне это ррасказат, я очень хочу услышать исторрию о твоей доченьке.

Никогда и никому она ещё так не выкладывала душу, даже несравненной подруге Аглае.

Особенно того момента в её жизни, касающегося её Анюты.

После того, как Фрося рассказала всю эпопею связанную с её дочерью и без того большие глаза Клары Израилевны вовсе превратились в блюдца, во время этого рассказа она даже забыла закуривать новые папиросы, так боялась что-то пропустить:

— Доченька, пойдём спать, а то я сейчас рразрревусь, а у меня всё же давление.

Глава 46

Москва есть Москва, здесь было, на что посмотреть взрослому и было, что показать пятилетнему ребёнку.

Им не хватило следующего дня на то, что бы удовлетворить любознательного и активного мальчика, поэтому пришлось задержаться в городе ещё на один день.

Сёмка не представлял, как это он, находясь в Москве, не сходит в Мавзолей и не увидит Ленина, а это было очень не простое мероприятие.

Несмотря на жару и усталость, пришлось выстоять огромную очередь, чтобы попасть во внутрь здания и пройти мимо находящегося там, вождя революции, кумира всего советского народа от мала до велика.

Только через два дня, они, наконец, обвешанные сумками с провиантом и сменной одеждой втиснулись в пригородный поезд, и отправились на дачу к сестре Клары Израилевны.

Погода была роскошная, июнь набирал силу, вокруг всё зеленело и цвело.

Вместе с другими дачниками они вышли на своей станции и пошли в сторону дачного посёлка.

Не передать ту радость и тепло с которыми их встретили обитатели не большого дачного домика.

Знакомство взрослых людей было достаточно сдержанным, ведь для Розы Израилевны, появление в жизни одинокой старшей сестры неожиданно возникшей из неизвестности невестки и внука, явилось невероятным сюрпризом.

Клара Израилевна сразу пресекла поток вопросов любопытной младшей сестры:

— Розочка, я когда-нибудь тебе расскажу эту запутанную историю, такую ты не в одной своей книжке не прочитаешь, а пока посмотри на меня и моего ненаглядного внука и сделай выводы.

Сёмка влился в девичий коллектив сразу же по прибытию, возникало такое чувство, что он знаком с девочками с раннего возраста.

Клара Израилевна усадила на колени своих внучатых племянниц и поведала девочкам, что это их троюродный брат, что очень обрадовало сестричек, и они без лишних вопросов, потащили мальчишку знакомить с дачей и её окрестностями.

Фрося, долго ещё потом вспоминала, проведённые пять незабываемых дней на этой восхитительной даче в обществе двух симпатичных пожилых женщин и славных детей, среди которых нашёл своё место близкого родственника, её сынишка.

Роза Израилевна, хоть внешне была очень похожа на свою старшую сестру, но полностью отличалась от неё характером и привычками.

Она была степенной и медлительной, мало обращала внимания на окружающую среду, любила тишину и покой, не обременяя себя никакой активной деятельностью, даже, что касалось уборки и готовки пищи, она в жизни привыкла обходиться самым малым.

Она даже разговаривала под стать своему характеру, чуть затягивая гласные буквы, а ходила так, словно находилась в музее или на званном приёме, плавно неся располневшее тело.

Фрося вставала по-привычке очень рано в этот момент другие обитатели дачи ещё досматривали утренние сладкие сны.

Истосковавшись по обыденной для неё работе, видя запущенность двора и участка дачи, принялась приводить всё в порядок, и наводить милый её сердцу лоск.

Клара Израилевна только улыбалась, глядя на свою невестку, которая целый день с утра до вечера копалась в палисаднике, оборудовала грядки, садила, поливала, что-то выдёргивала, подметала, чистила… заполняя себя, казалось бы до предела, работой и хлопотами.

Роза Израилевна, глядя на Фросю, чувствовала себя неудобно и пыталась обуздать, не в меру разошедшуюся гостью, но сестра её успокаивала:

— Ррозочка, не тррогай её, ты же видишь, она от этого получает удовольствие и посмотрри на детей, сколько для них ррадости помогать Фрросеньке копаться в земле, даже у меня рруки чешутся, пойду спррошу, может и для меня найдёт какую-нибудь рработёнку, а ты читай свои книжечки, и не берри ничего в голову.

Днём Фрося с детьми ходила на пруд, где они с удовольствием купались в ещё прохладной воде, смывая накопившиеся после работы на участке грязь, пот и усталость.

На третий день пребывания на даче, Фрося организовала детей в поход по ягоды в ближайший лесок, где собрали целое ведро поспевающей земляники.

Вечером обитатели дачи вдыхали ни с чем не сравнимый аромат варившегося земляничного варенья, щедро намазывая на батон ещё тёплые пенки, которые выставила на стол к чаю Фрося, возившаяся у плиты.

Быстро промчались отмеренных пять дней для отдыха на даче и Фрося с Кларой Израилевной засобирались в Москву.

Сёмка без возражений с его стороны и к великой радости Розы Израилевны и её внучек, был оставлен мамой дальше гостить у доброжелательных новых родственников.