Место под солнцем

Карла постаралась трезво оценивать ситуацию, подходя к ней с позиции зрелой женщины. Сконфуженная поначалу своим статусом femme fatale[5], она все же заставила себя играть новую роль. Никакой любви нет, мысленно твердила она, просто пора наверстывать упущенное, что является истинным удовольствием, когда в постели с тобой такой неподражаемый любовник. К концу лета эта связь изживет себя, и все придет в норму.

Когда Джек пролистает их роман до последней страницы, будет готова к концу и она. Она вернется в свою реальную жизнь, обретет покой и, возможно, возобновит отношения с Ремо. Ничего страшного в этом нет. Признаться Ремо, с которым они знакомы не один год, будет проще, чем Фитцджеральду, с которым Карла встретилась случайно.

Карла хладнокровно пыталась представить себя в постели Ремо, но, увы, тщетно. Ее женское естество было пропитано мужским очарованием Джека, тело ее принадлежало только его телу, и близость с другим становилась немыслимой, невозможной, ненужной.

Шло время, но об охлаждении не было и речи. Напротив. Естественное влечение плоти превратилось для Карлы в потребность, которая ежечасно, ежеминутно давала о себе знать. И чем больше она получала, тем больше требовала. В основе этого неудержимого чувства лежал навязчивый страх. Она боялась потери, она боялась страданий и унижения, боялась того, что раскроется правда.

Боялся и Джек. Боялся себя. Впервые в жизни он безнадежно увяз. Он зашел в своем увлечении дальше, чем намеревался, и дальше, чем позволил бы себе в других обстоятельствах. У него были романы с бесчисленным количеством женщин. Некоторые просто подворачивались под руку, некоторых он выбирал сам, но все они были раскованны и непритязательны, даже самые изысканные. Они давно освоили науку возбуждать, соблазнять и удовлетворять. Но в Карле была заложена совсем иная чувственность, совсем иная страсть. Не удивительно, размышлял Джек, что она так боялась демонстрировать ее. С Карлой он достигал таких высот наслаждения, на каких еще не бывал. Мысль о том, что к ней может прикасаться другой мужчина, была для него невыносима. Ревность, мужское чувство собственника никогда не посещали Джека прежде, но Карла, воплощенная невинность и страсть, вдруг стала его неотъемлемой принадлежностью, и он неумолимо начал замечать в себе черты, которые раньше не признавал и даже осуждал в окружающих.

И Джек, и Карла боялись заглядывать в тайные глубины своих чувств и, уж конечно, ни разу не касались этой деликатной темы. Скрытность, сдержанность и самообман находили выход в бессмысленных мелких ссорах, которые возникали на каждом шагу и по любому, самому незначительному поводу. Естественное следствие недоговоренности в отношениях! Так, однажды Джек невзначай сообщил Карле, что решил все-таки купить тот заброшенный домик среди холмов. Хозяин-барин. Необязательно спрашивать на этот счет чужое мнение, подумала Карла и не преминула заметить:

— Не понимаю только, почему ты непременно желаешь приобретать эту рухлядь, да еще в таком медвежьем углу. Если уж и заводить недвижимость в Тоскане, то в более цивилизованных и обжитых ее краях. От побережья далеко, от аэропорта еще дальше...

— Эта «рухлядь» меня устраивает, — коротко молвил Джек. — Я говорил и повторяю, что иногда до зарезу нуждаюсь в покое и уединении. А все подумают, что я собираюсь поселить себя там.

— В то время, как ты совсем не собираешься это делать, — парировала Карла, — так же, как и я, не собираюсь рассматривать этот вариант.

— Объясни, что ты имеешь в виду? Что конкретно ты не собираешься рассматривать? — поддел ее Джек.

Карла смутилась, смешалась.

— Это смотря как сказать, — буркнула она с досадой и подумала, что пререкания по любому поводу приобретают устойчивый характер. Что же, рано или поздно они неизбежно придут к завершающей шоу-ссоре, после которой разбегутся в разные стороны.

— Если сказать гипотетически, — невозмутимо продолжал Джек. — Что бы ты сделала, если бы я предложил тебе пожить вместе — в этой рухляди или во дворце?

— Я сказала бы, благодарю, но нет, — нарочито небрежно ответила девушка.

— Ничего или брак, так что ли?

Она тяжело вздохнула.

— Не надо заблуждаться, Джек. Одно лишь то, что я... что мы...

— Что мы с наслаждением трахаемся? — В его голосе сквозила холодная издевка.

— Нельзя обойтись без вульгарных выражений?

— Тысяча извинений, мадам. Я полагал, что выражаюсь крайне деликатно.

— Послушай, Джек, может, оставим этот разговор? Хочешь купить этот дом — ради бога. Деньги твои.

— Премного благодарен за разрешение, — сухо отозвался Фитцджеральд. — Свяжись с местными подрядчиками, пусть составят смету ремонта.

— Свяжись сам. Ты в состоянии это сделать.

— Я не хочу, чтобы они думали, будто имеют дело с безумным иностранцем, у которого денег больше, чем мозгов. Назовешься моей женой. Это будет держать их в рамках.

— Вот получится конфуз, когда объявится настоящая миссис Фитцджеральд!

— Настоящая миссис Фитцджеральд?

— Хелен.

Первый раз с начала их романа было упомянуто это имя. Десятки раз оно хотело сорваться с губ Карлы, но каждый раз девушка останавливала себя.

— Хелен? Она вдова моего брата, не моя жена.

— Не придирайся к словам. Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.

— О да! Я прекрасно тебя понимаю, — усмехнулся Джек, поворачивая за плечи Карлу. — Ты ревнуешь. Прорывается итальянская натура.

— Я не ревную к Хелен, нет. Если хочешь, я ревную вместо нее. Как ты думаешь, каково ей приходится, если ты постоянно то подбираешь, то бросаешь ее, как старую, зачитанную книгу. Удивляюсь, что она вообще терпит тебя.

— Исключительно корысти ради, — равнодушно изрек Фитцджеральд. — Кстати, меня это устраивает. Хелен не забывает своих интересов. И никогда не забывала. Развлечения она стала искать задолго до гибели Стива. Неужели ты думаешь, что я воспользовался одиночеством безутешной вдовицы? Их брак был сущим адом для обоих. Они бранились и ссорились постоянно.

— У тебя просто талант к самооправданию. Бедная женщина искренне думает, что ты все-таки женишься на ней.

— С чего ты взяла?

— С ее слов, — смешалась Карла. Вообще-то, нечестно так говорить по отношению к Хелен, мелькнуло у нее в голове. — Хелен кое-чем поделилась со мной по пути в аэропорт, кое-что посоветовала. Сказала что-то вроде: «Развлекайся, малышка, да не увлекайся. Помни, он все равно вернется ко мне».

— Но она же не говорила конкретно о браке.

— Конкретно — нет, — неохотно признала Карла. — Но это было совершенно очевидно. Да тебе и следует жениться на ней. По крайней мере, она закроет глаза на твои бесконечные романы и интрижки.

— Намекаешь, что ты не потерпишь этого?

— Вопрос не по существу. На мне ты не женишься.

— Хорошо, в качестве предположения, а не предложения: как бы ты отнеслась к моим интрижкам?

И снова Карла сама себя загнала в угол. Растерянность и неловкость пришлось скрыть едкой шуткой:

— Ты еще спрашиваешь? Сам же говорил, что из меня так и лезет итальянская натура.

— То есть? — Глаза Джека озорно блеснули.

— Скорее всего я пойду на двойное убийство. Сначала ты, потом она.

Джек взял ладонями ее лицо и пытливо заглянул в глаза.

— Готов поверить, — задумчиво протянул он.

— Позволь встречный вопрос, — пошла в наступление Карла. — Как ты отреагируешь на неверность своей супруги?

— Это будет зависеть от того, кто будет ею, — хладнокровно произнес Джек.

— Сдается мне, пришло твое время вступать в брак, — с притворной беспечностью заявила Карла, желая подразнить его. — По-моему, ты постепенно превращаешься в постаревшего Питера Пэна.

— Питер Пэн? Неплохо! Во всяком случае он умел летать. Чего напрочь не умеет большинство несчастных женатых умников. А также большинство несчастных разведенных умников. Зато у них есть масса «преимуществ» — алименты, сражения за опекунство, долги, язвы... Нет уж, увольте!