До Новембер (ЛП)

женщину, с которой бы хотела

провести всю оставшуюся жизнь, то

не прятала бы её от собственной

семьи.

— Мы можем поговорить о чём-

нибудь другом? — спросила я,

стараясь

не

быть

грубой,

но

полностью желая поменять тему

разговора.

Мысль

об

Ашере,

который

любил так сильно, что женился,

заставила

мой

желудок

перевернуться.

—

Конечно,

красавица,

—

сказала она, хватая меня за руку и

слегка сжимая её.

— Спасибо, — ответила я,

пожимая в ответ.

Мы остановились, чтобы выпить

кофе, по пути в город, а затем

направились

в

Нэшвилл,

чтобы

провести

там

целый

день

за

покупками и маникюром.

***

Ашер

Когда я наблюдаю за тем, как

Новембер уезжает вместе с мамой, в

моей груди возникает то самое

чувство, которое появляется каждый

раз, когда на её лице появляется

улыбка. Это словно выпить стакан

виски.

После

резкого

эффекта

разливается тепло. Я жду, пока

грузовик

исчезнет

из

вида,

и

потираю ладонями лицо. Рядом лает

Бист,

стараясь

привлечь

моё

внимание.

— Пошли. Нам ещё нужно кое-

что сделать, — говорю я ему, входя в

дом.

Чёрт бы меня побрал, если я

стал говорить прямо как она. Она

всегда ведёт одностороннюю беседу

с псом, словно ожидая, что он

ответит.

Я захожу в спальню и вижу

застеленную кровать. Наверно, она

сделала это, пока собиралась. Она

оставила в ванной свет, так что я иду

его

выключить.

На

столешнице

лежит куча девичьего дерьма. Я

ожидал почувствовать панику, но

ничего не происходит. Ничего из

того, что я думал. Дерьмо. Когда она

мне сказала, что не такая, как все, то

мне нужно было рассмеяться в ответ.

Если бы я мог надеть ей кольцо

на палец прямо сейчас, то сделал бы

это, но, думаю, она посчитает это

слишком быстрым. Хватая свою

обувь и носки, я направляюсь в

гостиную и звоню Майку.

После того, что мне сказала

Новембер этой ночью о своем

детстве, я решил, что с меня хватит.

Мне плевать, была ли ее мать мертва,

плевать на то, что я должен делать,

но она принадлежит мне, и я больше

никогда не позволю ей чувствовать

себя на втором месте.

Воспоминания о её голосе, когда

она рассказала мне про своё детство,

о пренебрежении и об оскорблениях,

приводят меня в полную ярость,

поэтому мне приходится напомнить

себе, что она со мной, и никому из

нас не станет лучше, если я сяду в

тюрьму за убийство. Мы лежали в

кровати, Новембер была сверху, а я

игрался с прядями её волос, когда

наконец решился всё-таки задать ей

вопрос, который мучал меня.

— Расскажи мне о своей матери,

—

произнёс

я,

чувствуя,

как

напряглось её тело, а у меня в животе

образовался узел от осознания того,

что, что бы она мне ни сказала, это

будет ужасно, потому что только это

может

заставить

её

задержать

дыхание и вонзить ногти в кожу моей

руки.

— Моя мать — это иллюзия, —

прошептала она, стараясь прижаться

ближе ко мне. — Она была одним

человеком для всего мира, но со

мной она становилась совершенно

другой, — я слегка сжал её, умоляя

продолжить. — Когда мне было семь,

у нас в школе намечался спектакль, и

я была так взволнована, ведь мне

дали главную роль. После школы я

бросилась домой, чтобы рассказать

об этом маме, надеясь, что таким

можно с ней поделиться. Она жила

на сцене и всегда следовала за своей

мечтой, так что я не могла перестать

думать о том, как она будет мной

гордиться. Как она наконец заметит

меня и поймёт, что я больше, чем

просто

обязательство.

Когда

я

пришла домой, то она уже ушла,

поэтому я решили зайти к мисс Би,

как делала это всегда. Я ощущала

волнение от того, что проведу всю

ночь, заучивая наизусть каждую

строчку, слово в слово, и когда она

придёт домой, то увидит, как сильно

я старалась и работала.

Позже вечером мама позвонила

мисс Би и сказала, что после

выступления у неё есть ещё дела, так

что меня нужно уложить спать. И

поэтому, как всегда, она повела меня

по коридору и уложила в кровать в

моей комнате. В середине ночи я

проснулась от удара метлой. Сначала

я подумала, что кто-то ворвался к

нам в дом, пока мама не начала

кричать на меня из-за того, что я не

выполнила

свои

домашние

обязанности. Она продолжала бить

меня снова и снова. Я помню, как

умоляла её остановиться. И, в

конечном счёте, прошёл словно час,

когда она наконец сказала мне

вытаскивать свою задницу из кровати

и вылизать дом до блеска сверху

донизу.

Она сделала глубокий вдох и

напряглась сильнее.

— Когда я объяснила ей, почему

забыла о них, она сказала, мне

запрещено играть на сцене, так как у

меня

отсутствует

чувство

ответственности.

А

потом

она

заставила меня стоять на коленях на

рисе, пока я извинялась за свою

глупость и неуважение. В тот вечер,

когда был спектакль, мама, которая

ни разу не ходила на школьные

мероприятия, насильно потащила

меня с собой, чтобы я смотрела на

девочку, которая играла роль вместо

меня,

роль,

по

праву

принадлежавшую

мне.

А

когда

спектакль закончился, она силком

затянула меня за кулисы, подарила

цветы той девочке, обняла и сказала,

как превосходно она сыграла, — я

почувствовал её слёзы, стекавшие по

моей коже. — Всю мою жизнь, она

поступала именно так, — последнее

слово она прошептала так тихо, что я

едва смог её услышать.

— Почему ты не жила со своим

отцом? — спросил я, поглаживая её.

— Она сказала, что ему я тоже

не нужна.

Я больше не мог вынести

рассказов о её матери, поэтому

заставил замолчать, лаская спину,

пока её дыхание не выровнялось.

— Ашер? Где моя дочь? — я

слышу Майка после третьего гудка.

Когда я встретил Новембер в

стрип-клубе, моей работой было

убедиться, что парень, которого

наняли, добросовестно выполняет

свою работу. Увидев её рядом с

Майком, мне захотелось подойти и

увести её от него. Потом Джастин,

новый вышибала, видел, как она

вышла из клуба одна, и собирался

рассказать ей о правилах, но я сказал

ему, что сам позабочусь об этом. Я

был так зол на себя, потому что дико

желал её, и чувствовал отвращение

из-за того, что она встречается с тем,

кто ей в отцы годится.

Очевидно,

надо

мной

насмехались. Когда я подошёл к ней,

она направила острие ключа в мою

сторону. Я не мог не гордиться. Она

была

такой

крошечной,

что

причинить ей боль ничего бы не

стоило, но она не отступала. Потом

она начала спорить со мной, а я

увидел румянец у неё на щеках. Я

приложил все усилия, чтобы не

намотать её волосы себе на кулак,

прижать к машине и поцеловать.

Когда Майк позвал её с другой

стороны парковки, она ответила «да,

папочка» таким тоном, что мне

пришлось прикусить щёку изнутри,

дабы не спрашивать, какого чёрта она