Временное пристанище

— Нет, это не так, — с трудом проговорила Ким.

— Не так? Боюсь, что в голове у вас сейчас все перемешалось и вы просто не можете этого видеть. Любой на вашем месте чувствовал бы себя так же. Но я не хочу усугублять ваше состояние, не хочу всю жизнь потом раскаиваться.

Ким с сомнением взглянула на Марка.

— Может быть, у меня и в самом деле в голове все перепуталось, но до вас мне все равно далеко. Во всяком случае, что такое физическое влечение, мне объяснять не надо.

— Не буду с вами спорить, Ким. Вы обольстительная женщина и способны возбудить любого мужчину, особенно если он живет с вами рядом. Именно это я и пытаюсь вам втолковать.

Поначалу Ким восприняла только слова «обольстительная женщина». Однако постепенно до нее дошло, что хочет сказать Марк. Если он и сделал ей комплимент, то означает он лишь одно — что Марк не считает свое влечение к ней чем-то серьезным. Естественная реакция нормального мужчины, больше ничего. До нужного уровня она все равно не дотягивает. Слишком молода. Слишком неискушенна. Слишком то, другое, третье… А самое противное, что, отвергая ее, Марк прикрывается альтруистскими соображениями.

— Вы правы, — холодно сказала Ким, в который раз проглотив обиду.

Когда же она, наконец, поумнеет? Ведь Марк уже повел себя так однажды, в Брекенридже. Но она успела забыть, как плохо ей тогда было, и зашла еще дальше. И стало еще хуже.

— Нисколько в этом не сомневаюсь. Лучше нам держаться на расстоянии, Ким.

Боль внутри все росла. Пусть Марк говорит, что боится травмировать ее, когда она так уязвима, — на самом деле она просто ему не нужна, как и всем остальным.

— Давайте поедим, — предложила Ким. — Потом я позвоню Митчеллам и договорюсь о встрече.

Вот теперь действительно нужно уходить.

Два дня спустя Марк вставил в рамку фотографию Ким, где она была снята в день окончания школы, и украсил ею свой письменный стол. Фотографию пришлось брать с бою, поскольку Ким не желала, чтобы кто-нибудь видел, какой уродиной она была в семнадцать лет. Уродина! Обхватив рукой подбородок, Марк улыбался со смешанным чувством горечи и удовлетворения. На фотографии Ким была совсем юной, с короткой стрижкой, но и тогда уже могла свести с ума кого угодно!

Марк сцепил руки на затылке и откинулся в кресле, прислушиваясь к тишине дома. Ким съехала утром, когда он находился на работе. Марк был рад, что не присутствовал при этом.

Он в десятый раз за этот вечер повторил себе, что сделал все правильно. В жизни Ким сейчас трудная полоса, она очень чувствительна ко всему, и нечего добавлять ей сложностей. А это непременно случилось бы, останься она в его доме. Слишком сильно их влечет друг к другу. Марк прикрыл глаза. Ничего подобного он и вообразить не мог. В присутствии Ким он словно теряет рассудок, не может ничего делать, сжигаемый единственным желанием. И Ким, естественно, ждет от него больше, чем он может себе позволить. С этим нужно кончать.

Марк прошелся по своему новому кабинету. Если уж быть до конца откровенным, то есть и другая причина, заставившая его расстаться с Ким, только он боялся над ней задуматься. Причина эта — Мириам и его изменившееся отношение к ней.

Он очень надеялся, что каждая из них будет существовать для него как бы отдельно и он сможет любить их обеих. Но чем больше он узнавал о Ким, тем больше убеждался, что не может воспринимать Мириам вне связи с Ким.

Испытывать неприязнь к сестре ему совсем не хотелось. Других родственников у него не осталось. В них течет одна кровь, у них общие воспоминания — ферма, родители, пыль прерий, скудная еда и ночные мечтания под звездным небом.

Но последняя ее выходка уже ни в какие ворота не лезет. Мало того, что она поступила подло по отношению к Ким, но она использовала для этого его, Марка. Втоптала в грязь любовь и доверие, связывавшие их все эти годы. Когда Мириам поступала подобным образом с другими людьми, он оправдывал ее тем, что жизнь ее не балует и ей приходится любыми средствами держаться на плаву. Но теперь подобные оправдания не годились. Так цинично воспользоваться им, обмануть его, словно он случайный для нее человек!

Марк взял со стола фотографию, сделанную в день окончания им колледжа. Сердце словно сдавило. Какая жестокая ложь — сказать, что едет сюда, чтобы быть ближе к нему. Теперь он понимает Ким. Его ведь обманули так же ловко, как и ее.

Марк поставил фотографию на место, чувствуя, как начинает болеть голова. Несправедливо обвинять Ким в том, что он разочаровался в сестре, да он и не винит ее. И все-таки, если бы Ким здесь не появилась, Мириам осталась бы для него такой, какой была все эти годы.

Подсознательно он этим и руководствовался, когда искал Ким работу. Она для него теперь постоянное напоминание об обмане Мириам, а если ее не будет рядом, то и обмана как бы не было. Марк не был уверен, что ему удастся создать себе новую иллюзию, но очень к этому стремился.

Марк нашел в столе таблетку аспирина и собирался уже подняться, но зазвонил телефон.

— Привет, дружище.

— Боб? Чем порадуешь?

Боб был полон новостями. Вчера он посетил супружескую чету, приобретшую дом Мириам, и выяснил, что та оставила в доме несколько коробок, предназначенных, вероятно, к отсылке. Не зная, что это за коробки и почему их оставили в доме, новые жильцы открыли их.

— Им не понадобилось особых умственных усилий, чтобы сообразить, что вещи принадлежат какой-то девушке, — сказал Боб.

Последняя надежда рухнула, но выразилось это только в том, что Марк щелкнул шариковой ручкой.

— Коробки сейчас у меня. Супруги рады были от них избавиться. Переправить их тебе?

— Ммм… да, если не сложно. Ким, думаю, порадуется.

— Знал бы ты, чем эти коробки набиты! Одежда, какие-то грошовые украшения, старые куклы, дневники…

Марк не сомневался, что выражение «многозначительная пауза» придумано именно для того, чтобы охарактеризовать последовавшее за этим молчание.

— Ладно, клюнул, — сказал он наконец. — Что там в дневниках?

— Мать малышки сбежала, когда ей было три года.

— Новость устарела.

— Ладно. А как насчет того, что она работает с одиннадцати лет?

Щелканье прекратилось.

— Этого я не знал.

— А знал, что, когда ей было двенадцать, ей пригрозили однажды ножом и отняли имевшиеся у нее несчастные восемьдесят баксов?

Марк швырнул ручку на пол и разразился потоком ругательств.

— Где же околачивалась эта пьянь, ее батюшка?

— Известно где. Сидел в баре. Кстати, как ты отнесешься к тому, что коэффициент ее умственных способностей гораздо выше нормы?

Марк смотрел на фотографию Ким, и возмущение его все росло. Ну почему никто не позаботился развить то, что дала Ким природа?

— Очевидно, она хотела учиться дальше, — продолжил Боб, — но, между нами говоря, приятель, сестрица твоя — сука первостатейная. Девчушка не ноет по этому поводу, она вообще не ноет, но читать между строк я умею. Похоже, сестрица считает, что образование — вещь никчемная. Поэтому она заставляла ее работать и забирала все подчистую.

Марк не мог больше сидеть и начал мерить шагами комнату, насколько позволял ему телефонный провод.

— Ладно, кончили об этом. Высылай вещи.

На сегодняшний вечер с него достаточно.

— О вещах не волнуйся. Между прочим, твоя сестра во Флориде. Адрес дать?

— Конечно! — Марк поднял с пола ручку. — Как ты ее отыскал?

— Очень просто. Счет за грузовик. Кстати, если будешь звонить и подойдет мужик, это ее новый муж.

Марк зажмурился. Нет, злиться не стоит. Мириам проделывает это регулярно. Пора уже привыкнуть.

И все-таки он разозлился. Очень даже разозлился. Эта женщина способна думать только о себе.

Марк тяжело опустился в кресло и оперся лбом на руку. Он не хотел больше думать о Мириам.

И о Ким тоже. Он сделал для этой непрошеной гостьи все, что мог, и даже больше. Вник в ее проблемы, помог почувствовать себя независимой. Больше он за нее не отвечает. Да-да, не отвечает.