Темная дикая ночь (ЛП)

Вот на это чувство мне легче ответить взаимностью:

– Давай будем заниматься сексом весь остаток дня.

Его смех такой теплый и счастливый.

– Недели.

– Месяца.

– Года.

Вот он и сказал это. Так долго я не была ни с кем. Мы смотрим друг на друга, и никто не произносит это вслух. Все слишком рано, даже при всех этих заверениях, что дымкой парят в воздухе. Но чем дольше Оливер смотрит на меня, тем больше я догадываюсь, о чем он думает.

Весь остаток жизни.

– Ладно, – бормочет он.

Я отвечаю, прижавшись своим ртом к его:

– Ладно.

Оливер

Сигнал оповещения телефона Лолы прозвучал, пока она пила свой утренний кофе. Мое решение попытаться удержать ее в постели как можно дольше было почти незыблемым, но в конце концов мы оба нуждались в душе, кофеине и еде.

– Вот черт, – взяв телефон и открыв календарь, говорит она.

Мы сидим бок о бок за моим обеденном столом: я в джинсах, она в одной моей вчерашней футболке. Она, конечно, ей длинная, но не настолько, чтобы мне не было видно все ее тело, особенно когда она сидит, закинув одну ногу мне на колени и прижав другую к моей лодыжке. Благодаря кофе мой мозг потихоньку возвращается к жизни, но я все еще ощущаю себя разогретой и тягучей глиной, с которой хорошенько поработали. И на самом деле не хочу, чтобы она уже уходила.

– Что такое? – спрашиваю я.

– Мне нужно кое-что успеть сделать до одиннадцати, – она хмурится, глядя на часы. На них почти десять.

– «Кое-что»?

– Чат с UCSD Arts publication [издательство Калифорнийского Университета Сан-Диего – прим. перев.], – из ее кружки поднимается пар и клубится между нами, растворяясь в лучах солнца. – Черт, я совершенно выпала из графика. – говорит она, а затем скорее для себя добавляет: – Обычно я никогда о таком не забываю.

Поставив чашку, я подаюсь вперед и беру ее свободную руку в свою.

– Можешь сделать это и здесь. Wi-Fi правда не всегда стабильный, но мой ноутбук в комнате в твоем распоряжении.

Еще на середине фразы она уже начинает мотать головой.

– Это видео-чат, – поясняет она и показывает на свои волосы. Обычно волосы Лолы гладкие и прямые. Сейчас же они могут принять на постой небольшую птичью семью.

Я наклоняюсь и со смехом целую ее в нос.

– В любом случае мне нужно появиться в магазине проверить Джо. Может, встретимся за поздним ланчем?

Изучая меня взглядом, Лола придвигается ближе и, наклонившись к моему рту, говорит между поцелуями:

– Я не знаю, сколько буду занята, – она отстраняется и гладит большим пальцем щетину у меня на щеке. – Мне нужно в душ, потом позвонить Бенни… Давай я напишу тебе, когда закончу?

– Ага. Напиши, – мои слова звучат сдавленно, и я снова наклоняюсь вперед, целуя ее все более отчаянно.

Она мне необходима, как пища и вода. И я никогда не смогу утолить эту жажду.

Резко выдохнув, она отпихивает свой стул и оказывается у меня на коленях, шепча у моего рта:

– Не хочу уходить, – произносит она, скользя рукой по моей голой груди.

– Давай вернемся в постель.

Мои джинсы расстегнуты и еле держатся на бедрах, и все, о чем я могу думать, – это как окончательно их снять, задрать ее футболку и заставить ее кончить прямо здесь, на моем обеденном столе.

Она прижимается ко мне, влажно скользя по моей ширинке.

– Садись на стол, – говорю я в ее приоткрытый рот. – И дай мне поцеловать эту маленькую вагину.

Покраснев, она отпрянула и прикусила губу.

– Мне нравится, как ты говоришь это слово.

– Я заметил. Из-за него ты ерзаешь и стесняешься, – я провожу языком по ее губам. – Не совсем уверен – нужно еще поизучать – но кажется, есть прямая связь между тем, как я это говорю, и тем, как быстро могу заставить тебя кончить.

Тем не менее я замечаю, что она так и не забралась на стол. Скользнув пальцами ей под футболку, я поглаживаю теплую мягкую кожу ее талии.

– Знаю, у тебя там все болит, – говорю я ей. – Но я буду хорошим мальчиком, обещаю.

Звонит ее телефон, и мы оба застываем.

– Увы, вторжение реальности, – бормочу я.

Лола делает недовольную гримасу.

– Ненавижу эти интервью.

– Но с каждым днем у тебя получается все лучше, – поставив ее на ноги, я встаю рядом и, обхватив руками ее лицо, целую ее еще один раз. – Просто дай знать, когда закончишь.

После ухода Лолы я так долго, как только могу, катаюсь на велосипеде, выбрав длинную дорогу, что ведет на пляж и велотреки. Несмотря на наш прерывистый сон, перемежавшийся, нет слов, насколько безумным сексом, я полон энергии, которая кажется безграничной. Я еду от Пасифик-бич до Карлсбада, крутя педали и ощущая, как сердце качает кровь резкой ликующей пульсацией.

Мне было больно, когда умерла мама. Долгое время был угрюм, расстроен и обозлен на весь мир. Я ненавидел своего отца за то, что он оставил меня. И не мог себе представить, что смогу когда-нибудь ощутить настоящее удовлетворение или радость, но теперь у меня есть и то, и другое. Магазин успешно работает. Дом по большей части оплачен. А этой ночью в моих объятиях спала любовь всей моей жизни – в моей постели, где, я надеюсь, останется навсегда. Большего мне и не надо.

***

Над дверью звенит колокольчик, когда я вхожу в магазин, и меня окутывает странное спокойствие. На часах нет и половины двенадцатого, а несмотря на обычный будний день, в проходах между стеллажами толпится народ, кто-то развалился на диване в передней части зала, а кто-то столпился вокруг пинбол-автомата в дальнем углу. Джо стоит за стойкой, перед ним длинная очередь.

Он кивает мне, но воспоминания о сегодняшней ночи еще так свежи, что я не уверен, смогу ли следить за выражением своего лица, особенно рядом с Джо. Учитывая его бзики и шизанутость, я частенько удивляюсь, как ему вообще удается хоть на что-то обращать внимание.

Кивнув Джо в ответ я обхожу стойку, вхожу в свой кабинет и вешаю куртку на крючок. И только сейчас мне приходит на ум, что не совсем ясно, что происходит. Если я все правильно понимаю, мы с Лолой – пара. Просто не знаю, кого еще нужно поставить в известность. Лола не вписывается в стереотипы; она, конечно, делится личным, но в микро-дозах, причем зачастую спустя время. Вполне возможно, она не станет спешить и дождется встречи с Харлоу, чтобы рассказать ей о произошедшем. Лола никогда не была из тех женщин, кто, едва закрылась дверь за мужчиной, бежит выбалтывать подружкам подробности.

И это ставит меня в странную ситуацию: если я расскажу Финну, а он в свою очередь Харлоу, и она узнает от него, прежде чем ей успеет рассказать Лола, у Лолы будут проблемы, и, возможно, у меня тоже. Если же я поделюсь с Анселем, и он проболтается Миа – а он стопудово проболтается – не стоит и надеяться, что Миа в ту же секунду не позвонит Харлоу.

Так что мне никак нельзя ставить в известность Джо: если он узнает раньше всех, у Харлоу лопнет голова от злости. Не говоря уже о том, что он и так собирался сделать хэштег #НеДжо всегда прав, залить картинки и каждую подписать теми же словами, что он без конца нам твердил: «Трахнитесь уже, и покончим с этим».

Как хорошо, что я преуспел в сокрытии очевидного… Хотя кого я обманываю? Нет ни одного человека – кроме, пожалуй, Лолы – кто бы не знал, что я в нее по уши влюблен.

Я иду в переднюю часть магазина к покупателям. Один из моих постоянных клиентов ищет свежий выпуск «Соколиного Глаза», но, проверив, я вижу, что он раскуплен. Следующим пришел сорокалетний мужчина с коробкой всякого старья, который остался после продажи гаража. Покопавшись в ней, я не нахожу ничего интересного. Потом помогаю парочке найти для них первый большой совместно купленный комикс – «Капитан Америка 61». Он был выпущен в 1947 году, где Кэп и Баки обнаруживают, что Красный Череп [все трое – персонажи комикса – прим. перев.] все еще жив, хотя они думали иначе. Этот комикс – нестареющая классика.