Поверить в чудеса. (СИ)

      - Шут ты гороховый! - рассмеялась я и, подняв голову, добавила. - Но я тебя таким и люблю.

      - Только таким? - грозно нахмурился он.

      - Нет. Любым. Ты мне всякий нужен.

      Макс тут же еще крепче прижал к себе и, хотя на лице играла улыбка, я видела, что как для него приятно и важно слышать это. И я точно видела там же ответные чувства.

      - Как и ты мне, любимая... - словно доказывая мои мысли шепнул Макс, сладко-сладко поцеловал и после этого нехотя ссадил с колен. - Давай уберемся все-таки. А то я сейчас совсем не тем, чем надо отвлекусь.

      Я отчего-то даже не смутилась. Лишь задорно улыбнулась, сама урвала еще один поцелуй, и только после его предупреждающего: 'Лия...', переключилась на стол.

      Макс тяжело вздохнул, уже и сам видимо пожалевший, что напомнил мне про дело, и занялся мытьем посуды.

      Потом мы посидели еще немного у меня в комнате, где посмотрели фильм. Ну, как смотрели. В перерывах между поцелуями и битвой подушками, которая развязалась совершенно случайно.

      Ну а после Максим ушел. А я, сама не зная зачем, пошла к отцу.

      - Не спишь?

      - Нет, - отец отбросил какую-то газету, обернувшись ко мне. - Присаживайся.

      Я села к нему на диван, но не близко, а на небольшом расстоянии.

      - Ты теперь все время меня бояться будешь, да? - почему-то шепотом выдавил папа.

      - Не знаю.... Но мне очень трудно сейчас просто забыть то, как ты замахнулся на меня. Да и твои пальцы колье на шее довольно болезненно изображали. - Открыто заглядывая ему в глаза, ответила я. - И хотя ты сразу же отпустил меня, но следы на коже все-таки остались. Но главное, эта сцена теперь стоит перед глазами и из памяти она уберется не так быстро, как маленькие гематомы.

       - Понимаю...

      Мы замолчали.

      - Ты и вправду хочешь бросить?

      Он кивнул.

      - Хочу. Очень. Я... Господи, я столько всего сделал, из того, что не надо было, и столько не совершил, из того, что стоило бы.... И мне стыдно. Перед тобой, перед Лерой... Перед собой тошно даже! - отец говорил глухо, надрывно и я... я поверила.

      Возможно, потому что с мы уже очень давно о таком и речи не заводили, если вообще делали это. Возможно, потому что даже поза выражала отчаянье и вину. Возможно, потому что мне хотелось ему верить, он ведь все равно был и остается моим отцом...

      - А уж после того, как я.... В общем, я признался, что уже давно не управляю сам собственной жизнью. Поэтому и решился на этот шаг. Хотя вероятнее всего уже поздно...

      - Ничего не поздно!! Слышишь?! - вдруг яростно выкрикнула я. Остановилась. И уже тише продолжила. - Не поздно. И если бы ты сам не принял такое решение, я бы... я бы отправила тебя на принудительное. Прости, но в страхе я жить больше не смогу. И видеть, как ты и меня и себя губишь - тоже.

      Опять пауза, нарушаемая только нашим дыханием: тяжелым, рваным.

      - Правильно... Думаю, ты поступила бы правильно... И если вдруг...если я сорвусь и после лечения, ведь такое не редкость, так и сделай, хорошо?

      Я сжала кулаки так, что ногти больно впились в кожу. С глаз уже давно катились слезы, но я даже не пыталась их остановить. Пусть. С ними и со словами я избавлялась от обиды, которую копила на отца столько лет.

      - Сделаю.

      В очередной раз молчание. Я смотрю на отца, вижу его истощенность, утомленность жизнью, в его-то сорок пять лет... Вижу и в его глазах, на этот раз самые настоящие слезы... И понимаю, насколько он сейчас нуждается в поддержке. Не меньше моего. Только если мне ее есть у кого получать, то ему - нет...

      - Все получится! - одновременно с надеждой и уверенностью шепчу я, заглядывая в его глаза.

      - Я буду стараться. - И это звучит даже надежней, чем клятвы. - Но... если вдруг...

      - Значит, еще раз будем пробовать. И еще! Столько, сколько надо!

      - Конечно, - слабо улыбается он. - Ты права, лисонька.

      Лисонька... Боже, как больно и отрадно слышать это детское прозвище, которым меня и назвали только мама и папа. Я не выдерживаю. Наплевав на все внутренние страхи, подсаживаюсь ближе к папе.

      Он сначала каменеет будто, а потом аккуратно, будто я статуэтка, кладет руку мне на плечи. А потом и вовсе притягивает к себе, позволяя прижаться к теплому боку.

      - Простишь меня? Когда-нибудь?

      - Да...

      - Спасибо...

      Так мы просидели, наверное, час. А потом все-таки пошла к себе. Завтра нам всем предстоял тяжелый, день, так что отдых нуден был и ему и мне.

      - Лия! - окликнул меня отец, уже у самых дверей.

      - Да?

      - Тебе он очень нравится?

      Я сразу поняла о ком он.

      - Я люблю его.

      Он кивнул.

      - И он тоже, - добавила я.

      Папа улыбнулся.

      - Вот в это верю... Хороший выбор, лисонька.

      - Лучший, я бы сказала... - рассмеялась я, и вышла, чувствуя, как в душе поселяется лёгкость. И приходит уверенность, что все теперь наладится. Может не сразу, может с трудностями. Но обязательно наладится.

      Эпилог. Год спустя

      Максим

      - Лия, ты скоро? Тут Максим скоро завянет от скуки! - повысив голос, окликнул девушку Константин, рукой предлагая меня сесть.

      Я с удовольствием присел, осматриваясь. Те же стены, та же мебель, казалось бы.... И все равно чувствовалось, как все здесь изменилось. Не было той угнетающей атмосферы, что была буквально год назад, да и передо мной стоял трезвый как стеклышко отец Лии.

      - Как вы? - поинтересовался, и не просто из вежливости, а потому что знал, как, не смотря ни на что, тяжело этому человеку. Да, вид у него стал намного более бодрым, он ходил регулярно на работу, 'посвежел' за период трезвости и реабилитации...

      Но это все внешне. Трудности все равно были. Тяга то и дело тянула вернуться к прежнему образу жизни. Не смотря на то, что он в клинике месяц провел, не смотря на реабилитацию, не смотря на то, что вступил в группу анонимных алкоголиков.... Все равно было трудно, и Константин сам не раз это говорил.